Вместо этого я провел указательным пальцем по внутренней стороне ее бедра, медленно продвигаясь к внешней стороне ее половых губ. Я мечтал сделать это уже несколько недель. Каждый раз, когда я ублажал ее вибратором, мое тело кричало, чтобы попробовать, почувствовать, погрузиться в нее.

Прошлая ночь была началом, кратким вкусом моей сексуальной жены. Мне нужно было больше.

Она сжала кулаки, и ее маленький бугорок, казалось, увеличился еще больше. Я застонал, ища глазами Софию, она покраснела, но не отвела взгляда.

— Не могу дождаться, чтобы снова полакомиться твоей прекрасной киской.

Она прикусила губу, ее глаза вспыхнули голодом, который направился прямо к моему члену. Я забрался между ее ног и устроился поудобнее. Приподнявшись на локтях я раздвинул ее бедра еще шире, предоставляя себе лучший доступ и великолепный вид. Прошлой ночью я не мог разглядеть каждую красивую деталь ее киски, как сейчас. Зная, что София наблюдает за мной, я медленно провел влажную дорожку от ее задорной ягодицы к маленькой ложбинке между половыми губами и внутренней стороной бедра. Ее потребность во мне просочилась наружу, и я высунул язык и слизнул это с киски. Она ахнула, ее киска сжалась от желания.

— Данило, — прошептала она. — Пожалуйста.

Блядь, она говорила так, будто мой рот был ее спасением. Она скоро поймет, что мой язык лучше любого устройства. Я бы питался ею каждый день. Наши глаза вновь встретились, и чувство абсолютной собственности наполнило меня при виде ее великолепного, нуждающегося лица. Ее губы приоткрылись, щеки пылали, а глаза умоляли о большем.

— Тебе нужен вибратор?

Она быстро покачала головой.

— Или ты хочешь, чтобы я лизал твою киску, красавица? Лизал глубоко и жестко, пока ты не кончишь на мой язык?

— Да, — сказала она, задыхаясь.

Как я мог отказать ей? Как мог отказать себе в этом чертовски вкусном удовольствии? Она божественно пахла. Я легонько поцеловал ее набухший клитор. Снова сжатие и резкий вдох. Ее пальцы запутались в моих волосах, почти болезненно. Я решил прекратить поддразнивания. София уже промокла и была готова к большему.

Подняв глаза, чтобы посмотреть на ее лицо, я лизнул ее маленькую жемчужину медленными, неторопливыми движениями, обводя кончиком языка, применяя только шепот давления. Я был вознагражден дрожащим стоном. Прижавшись к ней губами я начал исследовать ее мягкие складки языком, пробуя на вкус. Погрузившись между ее половых губ я долго облизывал ее клитор, не торопясь, чтобы она могла почувствовать каждое нервное окончание в своей красивой киске. Но мне необходимо было больше. Черт, я не был уверен, кому из нас это нужно больше. Мой рот сомкнулся вокруг ее клитора, и я пососал его, заставляя ее со стоном выгнуться под плюшевой овчиной. Я протянул руку, поймал ее сосок между пальцами и сильно потянул. София глотнула воздуха, и почти отчаянно прижала свою киску к моему лицу в крике. Я отстранился, снижая ее оргазм, не желая, чтобы она кончила слишком быстро.

— Тебе больше нравится, когда я лижу тебя? — спросил я, прижимаясь щекой к ее мягкому бедру.

Я хотел дать ей все, что она хотела. Прошлая ночь была наполнена первобытным голодом, и я не уделял достаточно внимания реакции ее тела, хотя ее оргазм был хорошим показателем того, что она наслаждалась им.

— Нет, — ответила она.

Я поднял брови. Несколько месяцев воздержания не сделали меня таким уж плохим знатоком женского тела, так ведь?

— И то и другое, — выдохнула она. — Мне нравятся оба.

Я усмехнулся.

— Давай узнаем, что еще тебе нравится.

Она энергично кивнула, заставив меня снова рассмеяться. Но потом я стал серьезным, когда мои губы нашли ее клитор. Я обвел его кончиком языка. Ее одобрительный кивок подсказал мне вердикт. Я опустился ниже и погрузил свой язык в нее, наслаждаясь крепкой хваткой ее стенок вокруг меня, трахая ее своим языком.

— О Боже, — прошептала она, начиная дрожать.

Я отстранился и поцеловал ее бедро, не торопясь раскрывать ее, прежде чем снова сосредоточиться на ее киске. Долгие облизывания плоским языком снова приблизили ее, но гораздо медленнее, чем раньше. Она была так возбуждена, что малейшее прикосновение к ее клитору заставило бы ее взорваться, как фейерверк. Я чередовал толчки и щелчки языком, пока все ее тело не сотрясала дрожь, а пальцы резко не потянули меня за голову. С гортанным криком спина Софии согнулась, и она кончила. Я смотрел на ее полное похоти лицо, мой рот все еще был погружен в ее киску, наслаждаясь ею, когда она содрогнулась от своего освобождения.

Она дернулась и попыталась оттолкнуть меня. Посмеиваясь, я поцеловал ее набухшую киску и пополз вверх по ее телу, наслаждаясь выражением удовлетворения на ее лице. Медленно, ее глаза затрепетали, открываясь, и взгляд в них был колющим и бальзамическим одновременно. Доверие и любовь. Я не понимал, как такая добрая девушка, как она, может любить меня. Даже не из-за того, что я был убийцей и преступником. Одно дело — грешить против чужих или врагов, но я грешил против собственной жены, которую должен был защищать со дня нашей помолвки. Вместо этого я бежал со своей гордостью и купался в ненависти к себе, причиняя ей боль в процессе. То, что она все еще позволяла себе нежность ко мне, показывало, насколько она добросердечна. Я долго думал, что меня одолели, что София совершила кражу, выйдя за меня замуж вместо своей сестры, но теперь я понял, что все было наоборот.

Там, где я был горд, София была скромна.

Там, где я мстителен, она всепрощающа.

Там, где я вспыльчив, она терпелива.

София была слишком хороша для меня, и это только заставляло меня хотеть ее еще больше —как сороку, привлеченную ее сияющим светом.

Я не был уверен, как долго смотрел на нее, но постепенно выражение ее лица сменилось замешательством и неуверенностью, вероятно, она уже искала недостатки в своих собственных действиях или даже в себе, когда должна была обратиться ко мне в поисках недостатков.

Было так много вещей, которые я должен был сказать, так много вещей, которые я хотел сказать, но снова моя гордость удержала меня. Вместо этого я поцеловал ее со всей страстью, все еще кипящей под моей кожей, и прорычал:

— Я хочу тебя, София. И больше ничего.