ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Выбираясь из воды, я разрываюсь: надеть ли джинсы сразу или дать ногам высохнуть. Остановившись на втором варианте, я присаживаюсь рядом с Треем и рассматриваю свои руки, пытаясь найти нужные слова.

— Дело в том, что сегодня в МПЗ я была с Зейном Райдером.

Трей поднимается на локте и пристально смотрит на меня.

— Ты знакома с этим придурком?

Киваю.

— Но он на самом деле хороший парень… — я обрываю себя, когда замечаю взгляд Трея. Убийственный. И быстро добавляю: — Он ничего не знает о том, что его отец делает с заключёнными.

— Почему ты была с ним? — резко спрашивает он.

— Он предложил мне помочь вернуть мою маму, — звучит неубедительно. Всё идёт неправильно. Я прикусываю щёку изнутри.

Трей выглядит так, словно хочет что-то сказать, но сдерживает себя. Глубоко вдыхает.

— Это не объясняет, куда делся шрам.

— Знаю. Но думаю, мне придётся начать с самого начала, чтобы ты понял.

— Я слушаю, — его голос холоден, и мой желудок сжимается.

Тяжело вздыхаю и готовлюсь вернуться к событиям той ночи, когда всё изменилось. Ночи, когда я проникла в здание «Мэтч 360».

Стоп. А ведь всё началось раньше. Я начала продавать свою душу задолго до этого задания. Так что я решаю вернуться в тот день, когда нашла своего отца мёртвым на полу.

Я рассказываю Трею всё. Как умер папа, как я встретила Дьявола, о связи моего отца с Пенелопой Райдер, его смене личности и о признании Рэдклиффа, что Харлоу убил моего отца.

Трей откидывается назад на локтях, его плечи выдвинулись вперёд.

— Зачем твоему отцу было фальсифицировать свою смерть и менять имя?

— Хороший вопрос. Зачем? Я начинаю задаваться вопросом, всё ли мы знаем о том, как умерла Пенелопа.

— Хотел бы я, чтобы здесь был мой отец и мы могли бы его спросить. Если кто-то что-то и знал, так это он.

Мотая головой, я слабо улыбаюсь.

— Это не совсем так. Есть только один человек, который может знать больше остальных.

— Харлоу, — я киваю, и Трей продолжает: — Может, нам стоит навестить его завтра. У меня есть парочка идей, как заставить его говорить.

Мои мысли переключаются на Зейна и на то, что он подумает, если я ворвусь в его дом с ребятами из «Грани» и приставлю пистолет к голове его отца. Надо будет иметь это в виду.

Я рассказываю Трею о том, что у Рэдклифф зуб на Харлоу Райдера. И о том, как встретила Зейна на праздничном балу, намеренно опуская тот факт, что мы уже дважды сталкивались до этого.

— То есть он друг, — поясняю я и тут же поправляю себя: — Или был им.

— Но зачем Рэдклиффу желать смерти Харлоу, если они вместе проводят все эти эксперименты?

Мотаю головой.

— Не знаю. Мне не удалось это выяснить.

Из этого вытекает история о том, как я оказалась на МПЗ, как странно вела себя моя мать и как Зейн ушёл, забрав с собой сыворотку.

— Значит, ты говоришь, что у этого Зейна есть некая сыворотка, которая восстанавливает клетки так быстро, что кожа зажила у тебя на глазах?

Киваю.

— Это самая клёвая штука, которую я когда-либо видела.

Трей касается моей руки и проводит пальцами по гладкой коже.

— Невероятно, — произносит он. — Неудивительно, что правительство мечтает заполучить эту сыворотку в свои руки.

— Но вот что не сходится. Зачем было соглашаться на обмен, если, по их версии, моя мама работала на них всё это время? К чему был весь этот фарс?

Трей прикусывает нижнюю губу, задумавшись.

— Может, просто хотели увидеть сыворотку? Получить подтверждение?

Злость поднимается во мне, когда я вспоминаю, как Рэдклифф использовал её, чтобы залечить шрамы на лице, которые ему оставила я. Возможно ли, что он обманул нас, чтобы заполучить сыворотку? Разумеется. С этим человеком возможно всё.

Я рассказываю Трею, как Рэдклифф «протестировал» сыворотку на себе.

— Почему мне кажется, что он всегда на шаг впереди?

— Потому что так и есть, — отвечаю я. Но меня смущает его поведение в МПЗ. Почему он не схватил меня, когда была такая возможность? Что он сделал с моей мамой?

У меня такое впечатление, что Рэдклифф знает об инсценированной смерти моего отца больше, чем говорит. Потому что если я что-то и поняла о таких людях, как Рэдклифф, так это то, что не стоит верить ни единому слову из их ртов.

Трей долго всматривается в моё лицо.

— Я хочу помочь тебе. Но сперва ты должна пообещать мне кое-что.

— Что?

— Обещай мне, что ты никуда больше не пойдёшь в одиночку, — серьёзно говорит он. — Ты же понимаешь, что каждый раз, когда ты покидаешь лагерь сама по себе, ты ставить под угрозу не только себя, но и всех нас?

Я прикусываю губу.

— Знаю, и прости меня. Я просто… — делаю глубокий вдох. — Прости.

Его взгляд смягчается.

— Я беспокоюсь о тебе. Просто пообещай мне, что больше не будешь так делать.

— Обещаю.

Трей прижимает меня к себе.

— Мы разберёмся со всем этим. И вернём твою маму. Клянусь.

Я чувствую большое облегчение, оттого что Трей говорит «мы». Я не могу справиться с этим в одиночку, а он подчёркивает, что я и не буду. Я кладу голову ему на грудь, моя мокрая футболка всё ещё прилипает к влажной коже. Вздыхаю, его руки сжимают меня крепче. На мгновение, я чувствую себя в безопасности. На мгновение, я знаю, что я не одна.

Выравнивая дыхание, я прислушиваюсь к ровному биению его сердца. Не знаю, из-за его ли это сильных рук, или из-за его сердцебиения под моим ухом, или из-за всего сразу, но я позволяю себе ослабить контроль. Расслабляю тело, глубоко вдыхаю и выдыхаю. Наконец, я нашла мир в своей душе. Я не знаю, что случится завтра. Знаю только, что прямо сейчас я там, где хочу находиться. И рядом с тем, с кем хочу быть.