ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Выбираясь из воды, я разрываюсь: надеть ли джинсы сразу или дать ногам высохнуть. Остановившись на втором варианте, я присаживаюсь рядом с Треем и рассматриваю свои руки, пытаясь найти нужные слова.
— Дело в том, что сегодня в МПЗ я была с Зейном Райдером.
Трей поднимается на локте и пристально смотрит на меня.
— Ты знакома с этим придурком?
Киваю.
— Но он на самом деле хороший парень… — я обрываю себя, когда замечаю взгляд Трея. Убийственный. И быстро добавляю: — Он ничего не знает о том, что его отец делает с заключёнными.
— Почему ты была с ним? — резко спрашивает он.
— Он предложил мне помочь вернуть мою маму, — звучит неубедительно. Всё идёт неправильно. Я прикусываю щёку изнутри.
Трей выглядит так, словно хочет что-то сказать, но сдерживает себя. Глубоко вдыхает.
— Это не объясняет, куда делся шрам.
— Знаю. Но думаю, мне придётся начать с самого начала, чтобы ты понял.
— Я слушаю, — его голос холоден, и мой желудок сжимается.
Тяжело вздыхаю и готовлюсь вернуться к событиям той ночи, когда всё изменилось. Ночи, когда я проникла в здание «Мэтч 360».
Стоп. А ведь всё началось раньше. Я начала продавать свою душу задолго до этого задания. Так что я решаю вернуться в тот день, когда нашла своего отца мёртвым на полу.
Я рассказываю Трею всё. Как умер папа, как я встретила Дьявола, о связи моего отца с Пенелопой Райдер, его смене личности и о признании Рэдклиффа, что Харлоу убил моего отца.
Трей откидывается назад на локтях, его плечи выдвинулись вперёд.
— Зачем твоему отцу было фальсифицировать свою смерть и менять имя?
— Хороший вопрос. Зачем? Я начинаю задаваться вопросом, всё ли мы знаем о том, как умерла Пенелопа.
— Хотел бы я, чтобы здесь был мой отец и мы могли бы его спросить. Если кто-то что-то и знал, так это он.
Мотая головой, я слабо улыбаюсь.
— Это не совсем так. Есть только один человек, который может знать больше остальных.
— Харлоу, — я киваю, и Трей продолжает: — Может, нам стоит навестить его завтра. У меня есть парочка идей, как заставить его говорить.
Мои мысли переключаются на Зейна и на то, что он подумает, если я ворвусь в его дом с ребятами из «Грани» и приставлю пистолет к голове его отца. Надо будет иметь это в виду.
Я рассказываю Трею о том, что у Рэдклифф зуб на Харлоу Райдера. И о том, как встретила Зейна на праздничном балу, намеренно опуская тот факт, что мы уже дважды сталкивались до этого.
— То есть он друг, — поясняю я и тут же поправляю себя: — Или был им.
— Но зачем Рэдклиффу желать смерти Харлоу, если они вместе проводят все эти эксперименты?
Мотаю головой.
— Не знаю. Мне не удалось это выяснить.
Из этого вытекает история о том, как я оказалась на МПЗ, как странно вела себя моя мать и как Зейн ушёл, забрав с собой сыворотку.
— Значит, ты говоришь, что у этого Зейна есть некая сыворотка, которая восстанавливает клетки так быстро, что кожа зажила у тебя на глазах?
Киваю.
— Это самая клёвая штука, которую я когда-либо видела.
Трей касается моей руки и проводит пальцами по гладкой коже.
— Невероятно, — произносит он. — Неудивительно, что правительство мечтает заполучить эту сыворотку в свои руки.
— Но вот что не сходится. Зачем было соглашаться на обмен, если, по их версии, моя мама работала на них всё это время? К чему был весь этот фарс?
Трей прикусывает нижнюю губу, задумавшись.
— Может, просто хотели увидеть сыворотку? Получить подтверждение?
Злость поднимается во мне, когда я вспоминаю, как Рэдклифф использовал её, чтобы залечить шрамы на лице, которые ему оставила я. Возможно ли, что он обманул нас, чтобы заполучить сыворотку? Разумеется. С этим человеком возможно всё.
Я рассказываю Трею, как Рэдклифф «протестировал» сыворотку на себе.
— Почему мне кажется, что он всегда на шаг впереди?
— Потому что так и есть, — отвечаю я. Но меня смущает его поведение в МПЗ. Почему он не схватил меня, когда была такая возможность? Что он сделал с моей мамой?
У меня такое впечатление, что Рэдклифф знает об инсценированной смерти моего отца больше, чем говорит. Потому что если я что-то и поняла о таких людях, как Рэдклифф, так это то, что не стоит верить ни единому слову из их ртов.
Трей долго всматривается в моё лицо.
— Я хочу помочь тебе. Но сперва ты должна пообещать мне кое-что.
— Что?
— Обещай мне, что ты никуда больше не пойдёшь в одиночку, — серьёзно говорит он. — Ты же понимаешь, что каждый раз, когда ты покидаешь лагерь сама по себе, ты ставить под угрозу не только себя, но и всех нас?
Я прикусываю губу.
— Знаю, и прости меня. Я просто… — делаю глубокий вдох. — Прости.
Его взгляд смягчается.
— Я беспокоюсь о тебе. Просто пообещай мне, что больше не будешь так делать.
— Обещаю.
Трей прижимает меня к себе.
— Мы разберёмся со всем этим. И вернём твою маму. Клянусь.
Я чувствую большое облегчение, оттого что Трей говорит «мы». Я не могу справиться с этим в одиночку, а он подчёркивает, что я и не буду. Я кладу голову ему на грудь, моя мокрая футболка всё ещё прилипает к влажной коже. Вздыхаю, его руки сжимают меня крепче. На мгновение, я чувствую себя в безопасности. На мгновение, я знаю, что я не одна.
Выравнивая дыхание, я прислушиваюсь к ровному биению его сердца. Не знаю, из-за его ли это сильных рук, или из-за его сердцебиения под моим ухом, или из-за всего сразу, но я позволяю себе ослабить контроль. Расслабляю тело, глубоко вдыхаю и выдыхаю. Наконец, я нашла мир в своей душе. Я не знаю, что случится завтра. Знаю только, что прямо сейчас я там, где хочу находиться. И рядом с тем, с кем хочу быть.