ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мой байк стоит через пару улиц от «Шутерс». Я с облегчением нахожу его в том же месте, где оставила, — возле заброшенного казино, чуть менее узнаваемого, чем другие.

Некогда сверкающий мегаполис казино, ночных клубов и мигающих огней, Легас теперь напоминает выгребную яму. Ушли в прошлое блеск, гламур и материальное богатство эпохи казино. Ушли в прошлое радужные цвета неоновых вывесок и белые светящиеся рекламные щиты, украшавшие город. Вместо этого многие здания пустуют — идеальное место для нелегалов ночью и бродяг днем. Теперь это потускневший, разбитый и осквернённый город.

Очевидно, что я никогда не видела этого места на пике его богатства и процветания, но мне говорили, что это было невероятное зрелище. Но это было раньше. До того, как правительство Пасифики выбрало сторону морали и сделало азартные игры незаконными, вынудив закрыть все казино. Но забавно, как растёт преступность, когда что-то становится незаконным. Словно возвращение эпохи сухого закона.

Я седлаю «Харли-Дэвидсон» и чуть задираю мини-юбку, обнажая бёдра, белые в лунном свете. Двигатель ревёт, я стартую в сторону заброшенной «Мегасферы». Когда-то это был экстремальный аттракцион, поднимающий своих жертв высоко над городом. Теперь он стоит тёмный и безжизненный, затаившийся, словно страж у врат.

Я резко торможу перед «Мегасферой», жар от выхлопной трубы облизывает голые ноги. Я люблю приходить в это место. Подумать. Спрятаться.

Дверь в пустое здание скрипит, когда я её открываю. Ночью в темноте всё выглядит жутковато. Когда я включаю фонарик, комната передо мной освещается слабым жёлтым светом. Я хорошо знаю это место и легко могу дойти в темноте, но решаю этого не делать. Слишком много низко висящих балок и ржавых труб делают гуляние по ночам опасным и глупым занятием.

Чтобы подняться на вершину по аварийной лестнице, требуется несколько минут, но когда я достигаю крыши и выхожу наружу, ветер развевает волосы и проходится по голым ногам и рукам, напоминая, что оно того стоит. Я иду к своему любимому месту и устраиваюсь в одном из заброшенных кресел. Ноги свисают над городом. Отсюда я могу видеть его целиком. Необъятные просторы вокруг. Крошечные очаги света.

Только здесь, на вершине «Мегасферы», я могу обрести покой. Покой, из которого я была вырвана в ночь смерти отца, в ту ночь, когда мой мир перевернулся с ног на голову. Несмотря на то, что АГИО разрешила мне остаться после смерти отца, я не смогла вернуться. Мне всё равно там не место.

Я смотрю на один особенный очаг света. Пригород, в котором мы жили до папиной смерти. А потом мы не смогли оплатить счета и вынуждены были переехать в дом на две семьи на окраине города.

Когда я нашла в портфеле отца фотографию, мне стало любопытно. Когда мы выяснили о его предполагаемой связи с Дьяволом, я разозлилась. Как он мог скрывать от нас что-то подобное?

Злость и любопытство — не лучшая комбинация.

И после нескольких месяцев попыток встретиться с Дьяволом, теперь я знаю об отце то, о чём и подумать не могла.

В воздухе появляется запах горящего дерева, и я вглядываюсь в долину внизу, пытаясь определить источник. Дым поднимается от горящего здания на краю Чаши, где сосредоточено большинство правительственных зданий за пределами столицы Пасифики — Рубекса. Готова поспорить, это работа экстремистской группировки «Грань».

Я вдыхаю и откидываю голову назад на сиденье. На этой высоте ревёт ветер. Он запутывается в моих волосах и иголочками проходится по коже.

Мне совсем не нравится та, кем я стала за последний год, но обстоятельства вынудили меня на подобный образ жизни. У семнадцатилетней недоучки не так уж много возможностей. За исключением одной — искусства врать и воровать. Правда в том, что бандитов не волнует, сколько тебе лет, пока ты готов работать.

Свет вдалеке вызывает моё любопытство. Чтобы лучше рассмотреть, я сползаю с сиденья и скольжу к краю, слегка наклоняясь. Он там, за городом, глубоко в пустыне у подножия гор. Не знала, что там кто-то живёт.

Меня пугает звук шагов по бетону, и я резко поворачиваюсь, с удивлением замечая парня примерно моего возраста. Я использую слово парень в широком смысле, так как сложен он как мужчина. Благодаря широким плечам и крепкому телосложению он выглядит на двадцать лет.

Он направляется ко мне, выставив руки вперёд, будто пытается успокоить штормовое море.

— Давай не будем совершать ничего необдуманного, ладно? — его голос ровный и глубокий, почти мелодичный.

Я прищуриваюсь и скрещиваю руки на груди.

— Что, чёрт возьми, ты несёшь?

Он подходит ближе на несколько сантиметров.

— Поверь мне, ты не хочешь этого делать.

Сердце сильно стучит. Я делаю шаг назад, мучаясь вопросом, в своём ли он уме.

Он продолжает:

— Всё не может быть настолько плохо, чтобы ты захотела прервать свою жизнь…

Прервать свою жизнь?

Гнев вспыхивает горячий и тяжелый. Что он здесь делает? Это мое место. Мое пространство.

Мои глаза сверкают, и когда я не отвечаю, у парня появляются сомнения.

— Ты же прыгунья, да? — он обеспокоенно морщится.

— Нет, — практически выплёвываю я. — Я не прыгунья. Но даже если бы была ею, это не твоя забота.

Его лицо расслабляется, а губы растягиваются в улыбке. Мне хочется стереть эту улыбку с его лица. Кем он себя возомнил? Я точно не нуждаюсь в том, чтобы он меня спасал. Мне вообще не нужно, чтобы кто-то меня спасал.

Он склоняет голову и задумчиво смотрит на меня.

— Если ты не прыгунья, то почему находишься здесь? Смерти ищешь?

— А ты? — парирую я.

До него доходит ирония ситуации, и он начинает хохотать. Не желая стоять там и терпеть насмешки, я разворачиваюсь и бегу к лестнице.

Его смех стихает, и я слышу, как он зовёт меня:

— Постой! Прости, я не…

Я набираю темп и спешу вниз по лестнице. Он прямо позади, и от этого сердце бьётся чаще. Не думаю, что он преследует меня, но я ему не доверяю. Я предпочла бы не знакомить свой кулак с его носом, но сделаю это, если он только попробует меня тронуть.

Вырвавшись из здания, я содрогаюсь от рваных вздохов, парень же дышит так, словно прошёл всего несколько метров. Его медленное и спокойное дыхание указывает на то, что он, скорее всего, генно-модифицированный — гем, по-простому.

— Послушай, я не пытался тебя обидеть, — продолжает он.

Я всё так же его игнорирую, направляясь по улице к своему байку. Его ладонь смыкается на моей руке. Я инстинктивно разворачиваюсь, готовая со всей силы ударить его. Но не успевает мой кулак встретиться с его носом, как он хватает меня за запястье, останавливая удар. Ну разумеется. Быстрый и ловкий.

Я высвобождаю запястье и смотрю на него.

— Чего тебе надо?

Его губы недовольно кривятся. В свете уличных фонарей я вижу его волосы цвета спелой пшеницы и шоколадно-карие глаза.

— Извиниться. Мне жаль, что я принял тебя за прыгунью.

Я скрещиваю руки на груди в самой вызывающей позе, которую могу изобразить.

— Полегчало?

— Да. То есть, нет…

Я закидываю ногу на мотоцикл, внезапно смутившись, когда его взгляд прилипает к моим обнажённым ногам. Мысленно застонав, я завожу мотор.

— Эй, просто забудь об этом, — крикнула я, прежде чем съехать с тускло освещённой улицы. Только свернув за угол, я отваживаюсь посмотреть в его сторону. Я вижу, как он снова заходит в «Мегасферу» и только тогда, прибавляя скорость, я задаюсь вопросом, а что же он там забыл.