Предложение помощи напомнило Мари о Джессе, и девушка инстинктивно протянула руку к аммониту, но, к ее величайшему расстройству, на шее попросту ничего не оказалось. Это было настолько неожиданно, что с губ Мари сорвался разочарованный стон.

- А где мой аммонит? - растерянно спросила она, повернувшись лицом к женщине, - Пожалуйста, верните мне его...

- Аммонит? - переспросила та, явно не понимая, о чем идет речь.

- Кулон с камнем, который был на моей шее, - подсказала ей Мари, - Где он?

- К сожалению, я ничего не знаю о вашем кулоне, - ответила миссис Байштанд, - Но вам не стоит беспокоиться об этом. Он наверняка остался у вашей сестры. Либо находится, вместе с другими вашими вещами, в камере хранения. Поэтому не нужно волноваться об этом. Я сегодня же спрошу у персонала о вашем кулоне, хотите?

Мари кивнула ей на каком-то полуавтомате.

«А был ли он у меня вообще? - невесело подумала она, - Но я ведь показывала его Энни... Нужно спросить о кулоне у нее!»

- А что насчет моей сестры? - спросила она вслух, - Могу ли я ее как-нибудь увидеть?

- Я уверена, что она навестит вас в самое ближайшее время, - заверила ее миссис Байштанд, - Тем более, когда узнает, что вам стало гораздо лучше...

- Вы сказали, что я здесь уже три месяца, - пробормотала Мари, все еще не находя в себе никаких моральных сил, чтобы поверить, что это действительно так, - И как часто моя сестра приходила ко мне за это время?

- Она была у вас несколько раз, - оптимистично подтвердила женщина.

«Несколько раз..., - как-то обреченно подумала Мари, - За три месяца... Всего несколько раз... Это какая-то гнусная ложь! Это просто не может быть правдой...».

Ей вдруг сильно захотелось плакать, но собрав свою волю в кулак, она все-таки сдержалась. Если Энни и злится на нее настолько сильно, что практически перестала приходить к ней, то это лишь означает, что им просто нужно поговорить. Хотя Мари и не представляла теперь, каким образом сможет объяснить все происходящее с ней своей сестре.

«Главное, просто увидеть ее, - решила она про себя, - А там я уже что-нибудь придумаю...».

Поэтому Мари твердо решила, что будет играть по правилам. Ведь доктор хвалит ее сейчас и отмечает прогресс. Значит и она тоже будет делать вид, что рада своему прогрессу и старается закрепить его и развить. Поэтому ей необходимо перестать говорить всякие подозрительные для посторонних вещи. Про странных людей или про ее манию преследования... А вот про провалы в памяти говорить можно. И даже нужно! Ведь это сможет помочь списать любые неудобные поступки на травму мозга, а также даст возможность не отвечать на те вопросы, на которые отвечать, по каким-то причинам, не хочется. Потому что всегда можно будет сказать, что она ничего не помнит, что запуталась и дезориентирована, но что, при этом, упорно старается расставить все вещи и события на места. Так и есть — именно подыгрывать, а вовсе не сопротивляться, будет сейчас бесспорно наилучшей стратегией для нее.

Заметив, что Мари болезненно трет висок, миссис Байштанд встала с дивана и сочувственно прикоснулась к ее плечу. И то ли это было лишь профессионально выработанным навыком, то ли она действительно была очень доброй и неравнодушной, но девушка ощутила исходящую от нее волну поддержки.

- Не расстраивайтесь из-за сестры, Мари, - подбадривающе произнесла женщина, - Просто дайте ей время. Она понимает, что вы сейчас не в порядке. Она любит вас и обязательно поддержит. А вы, тем временем, пока можете постараться выздороветь. И я помогу вам в этом. Договорились?

Мари с готовностью кивнула.

- Да, я постараюсь, миссис... эм... Эби, - сбивчиво прошептала она, - Я расстроилась вовсе не из-за Энни. Я знаю, что моя сестра меня любит. Просто я... Как бы вам сказать... Просто так много всего у меня в голове... Я запуталась во всем этом, и именно поэтому мне сейчас немного грустно...

Доктор ласково улыбнулась ей, а затем подошла к столу и, усевшись за него, записала что-то в раскрытый журнал.

- А для того, чтобы вам не было одиноко и грустно, я сегодня же переведу вас в общее отделение, - глядя на Мари так, словно это являлось невероятно хорошей идеей, промолвила она, - Ваши врачи из центральной больницы утверждают, что здоровье у вас сейчас весьма удовлетворительное. Ну, а мы с вами только что убедились, что и в психологическом состоянии также наблюдается прогресс, поэтому я абсолютно уверена, что общение с другими людьми пойдет вам на пользу. А вы что об этом думаете, Мари?

Ей хотелось возразить доктору, сказать, что это плохая идея, поведать о том, что она никогда и не была-то особо общительной персоной, и что общество других чокнутых психов, и вовсе, не находит для себя увлекательным, но Мари вновь напомнила себе о принятом решении играть по их правилам.

- Да, вы совершенно правы, - ответила она с напускным энтузиазмом, - Я уверена, что это будет просто замечательно. Я буду очень стараться, Эби! Я правда сильно хочу выздороветь. Я так устала от того, что часто толком не могу понять, где реальность, а где сон... И поэтому хочу как можно быстрей вернуть себе твердую почву под ногами.

Сказанное было отчасти правдой. Ведь Мари действительно очень устала. Но вот о том, что она абсолютно не верит, что миссис Байштанд в состоянии помочь ей со всем этим разобраться, можно и промолчать. Мари нужно было время, чтобы попытаться самостоятельно понять, что ей следует делать дальше, а также для того, чтобы встретиться с Энни и поговорить с ней. И девушка прекрасно понимала, что совершенно не хочет тратить это время на пререкания с врачами. Ну и пусть они верят в то, что стараются помочь ей. Лишь бы только не пытались сотворить из нее невменяемый овощ или еще каким-нибудь образом осложнить ее, и так весьма непростую, ситуацию.

И, глядя на то, как миссис Байштанд удовлетворенно кивает, Мари похвалила себя за правильно выбранную стратегию. Она станет очень хорошей девочкой, и будет играть по всем правилам для того, чтобы выйти отсюда как можно скорее. Тем более, что сбежать из психушки было бы уже совсем не так просто, как из обычной больницы. Особенно если учесть, что здешние доктора прекрасно знают, что она на такое способна.

Однако в голове Мари до сих пор никак не могла уложиться одна вещь. Девушка ни в какую не могла поверить, что прошло уже целых три месяца. Это было просто какой-то чудовищной несостыковкой для ее разума, с которой он отказывался мириться. И, выходя через некоторое время из кабинета миссис Байштанд, Мари дала себе слово, что обязательно найдет какой-нибудь способ во всем этом разобраться.

Улыбчивый санитар подвел ее к старшей медсестре, и медики начали говорить о ней, но Мари слушала их разговор в пол-уха. Слишком уж много информации в голове требовало к себе немедленного внимания. И потому все, чего она сейчас хотела, так это побыстрее оказаться в тихом месте, наедине с собой.