«Она никогда ничего не говорила», - прошептала Мэдди.

«Многие пациенты с ПТСР ничего не говорят. Айла не знает нас достаточно хорошо. Между пациентом и человеком, с которым он делится своим опытом, должно быть много доверия».

«Как мы справимся с этим? Как мы можем ей помочь? Мы не можем позволить ей так жить.» Мэдди снова начала паниковать, ее голос повысился на октаву.

«Мы поможем ей», - сказал Николай позади меня. Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как мы обнаружили Айлу на полу с порезами.

«Но как?» она плакала, страх в ее голосе был очевиден.

«Прежде всего, будьте терпеливыми и понимающими с ней. Не давите, если она ничего не говорит. Вы могли бы уговорить ее, но не слишком давите. Лучший способ справиться с пациентом с посттравматическим стрессовым расстройством - это любить его как можно больше. Покажите, что вы заботитесь и поддерживаете ее. Не позволяйте ей чувствовать себя одинокой. Смешите. Поднимайте настроение. Убедитесь, что она счастлива, - предложил Сэм.

Должен был быть спусковой крючок. Потирая затылок в отчаянии, я попытался снять напряжение, но это было бесполезно. Мои мышцы были связаны и напряжены. Моя голова колотилась. Мой желудок скрутило, а сердце болело.

Я так растерялся, глядя на неподвижную фигуру Айлы, что почти пропустил то, что говорил Сэм.

«Я собираюсь назначить ей антидепрессант. Это не вылечит ее ПТСР, но сейчас это может успокоить ее и заставит ее чувствовать себя менее грустной, обеспокоенной или раздраженной. Я также собираюсь дать ей снотворное. Это поможет держать кошмары подальше. Просто убедитесь, что она не принимает слишком много за один раз, - сказал Сэм. «Я бы предложил держать таблетки подальше от нее, чтобы она не имела к ним доступа. Один из вас должен нести ответственность за предоставление ей таблеток в назначенное время.»

«Я сделаю это», сказала Мэдди.

«Хорошо. О ней нужно заботиться. Быть нежными.»

Нежный. Этого не было в нашем словаре. Мы не знали, что такое нежно.

«Босс. Могу ли я уйти? - спросил Сэм после нескольких минут молчания.

Я кивнул, не отводя взгляда от Айлы.

«Мэдди, тебе следует привести себя в порядок», - услышал я голос Феникса позади меня.

«Позволь мне сначала сменить одежду Айлы. Она вся в крови. Я также поменяю постельное белье, а потом пойду, - сказала Мэдди. 

После того, как Мэдди потребовала, чтобы мы вышли из комнаты, мы ждали за дверью. Никто из нас не говорил.

Я ходил. Каждая минута без Айлы была чистой агонией. Мне не нравилось быть вдали от нее, когда она была в таком состоянии. Эта мысль заставила меня съежиться. Все эмоции, пробежавшие по моему телу, казались чуждыми. Айла заставляла меня терять контроль.

Черт, я уже потерял контроль и даже не осознал этого. Она была глубоко под моей кожей. Айла заставила мое холодное, бесчувственное сердце… почувствовать. Я чувствовал боль. Я чувствовал грусть. Все для нее.

Прислонившись к стене, я в поражении ударился головой и со вздохом закрыл глаза.

Когда я услышал, как открылась дверь, мои глаза открылись, и я отошел от стены. «Она проснулась?» я спросил. Мэдди уныло покачала головой.

«Я буду присматривать за ней», - сказал я, мой голос окончательно сел, когда я вошел в комнату. Закрыв за собой дверь, я подвинул деревянный стул рядом с кроватью Айлы и тяжело опустился на него.

Я должен был прикоснуться к ней, чтобы почувствовать ее. Чтобы убедиться, что она действительно жива, дышит и настоящая. Наклонившись вперед в своем кресле, я осторожно провел большим пальцем по ее пальцам, а затем переместился к внутренней части ее запястья, которая не была покрыта повязками. Я погладил нежную кожу там и провел большим пальцем по ее устойчивому пульсу.

Я научился маскировать свои эмоции и чувства, но эта женщина знала, как все это изменить. За то короткое время, что я знал ее, она заставила меня почувствовать себя сильнее, чем я чувствовал за двадцать два года.

Оттянув руку, я провел ей по волосам. Не было времени на слабости. И эмоции были определенно слабостью. Это только убило бы меня.

Сидя рядом с Айлой, ожидая ее пробуждения, я попытался дать проникнуть этой мысли в мой мозг.

И когда она наконец проснулась, мои эмоции были под контролем. Приучив себя к бесстрастным чертам лица, я выпрямился в кресле, когда увидел, как она двигается в постели.

Ее глаза открылись, и она в замешательстве уставилась в потолок. Я увидел, как она вздрогнула, и медленно повернулась ко мне лицом. Ее глаза расширились, и она испуганно вздохнула.

«Доброе утро», - сказал я.

«Доброе утро…»

«Как ты себя чувствуешь?»

Ее лоб сморщился, и она глубоко задумалась. «Я не знаю. Странно. У меня болит голова.»

Айла подняла руку, но снова вздрогнула. Ее глаза расширились при виде повязок, обернутых вокруг ее рук. Она замерла, ее рука все еще была в воздухе над ее лицом.

«Ты помнишь?» я спросил, наклонившись вперед.

Несколько секунд она молчала, а затем медленно и осторожно кивнула.

«Айла, почему ты это сделала?» Я старался, чтобы мой голос был мягким, чтобы я не напугал ее своими вопросами.

Но она не ответила.

Она вздохнула, и ее рука упала на матрас. Ее взгляд снова переместился на потолок, и она нарочно избегала смотреть мне в глаза.

«Если ты не будешь с нами разговаривать, мы не сможем тебе помочь, Айла. И мы хотим помочь, - прошептал я. «Скажи что-нибудь», умолял я, когда она не ответила.

Как будто меня там даже не было.

Я подвинул руку так, чтобы она лежала рядом с ней, наши пальцы лежали на расстоянии нескольких дюймов друг от друга.

«Айла». Глубоко вздохнув, я попытался успокоить свое быстрое биение сердца. «Я могу предположить, что случилось. Я могу предположить. Но я не хочу предполагать. Я хочу услышать настоящую правду от тебя. Скажи что-то. Что-нибудь.»

Она не произнесла ни единого слова.

Ничего.

Она упорно молчала.

Я устало потер другой рукой по лицу и ущипнул себя за переносицу, прежде чем разочарованно выдохнуть.

Это было сложнее, чем я думал.

После нескольких минут полной тишины между нами я наклонился ближе. «Ты стоишь больше, чем думаешь», - тихо прошептал я, надеясь, что слова окажут на нее какое-то влияние. «Ты приносишь счастье другим. Ты несешь свет, Айла. У тебя есть люди, которые заботятся о тебе. Люди, которые хотят помочь. Позволь нам помочь.»

Но она не отреагировала. Ее тело оставалось твердым, пока она продолжала смотреть на потолок, почти неуклонно.

Я ненавидел несправедливость, через которую прошла Айла. Я хотел знать правду. Нет, я отчаянно нуждался в правде. Мне нужно было знать, кто она такая и кто, черт возьми, обидел ее.

Я посмотрел на наши руки. Они были рядом друг с другом, но не дотрагивались. Я пододвинул мои пальцы ближе к ней, чувствуя сильное напряжение и боль, исходящие от нее волнами.

«Могу ли я коснуться тебя?» я спросил.

Я поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее глаза в шоке расширились от моего вопроса. «Могу я взять тебя за руку?» Пробормотал я, желая еще одной реакции от нее.

Но Айла молчала. Ее зеленые глаза снова потеряли фокус. Если это было возможно, она становилась еще более напряженной, и я начинал волноваться, что я слишком сильно давил, слишком быстро.

Вместо того, чтобы ответить, Айла медленно пошевелила рукой. Но она не двигалась ко мне. Вместо этого она убрала руку и положила на живот.

Это был весь ответ, который я получил. Но это говорило о многом.

Она закрывалась и отказывалась от какого-либо утешения.

Я резко выдохнул и вдохнул, вставая. «Я просто хочу, чтобы ты знала, что тебя любят. Ты важна. Для Мэдди. Для Лены. Я сделал паузу и тяжело сглотнул. И для меня. Но я не сказал это вслух.

Тишина.

Айла закрыла глаза, фактически закрывшись от меня. Она была затворницей. Безответной.

Я посмотрел на нее в последний раз, прежде чем развернуться и уйти. Каждый шаг, который я делал от нее, был болезненным, но я заставлял себя делать их.

Ей нужно было время побыть в одиночестве. Подумать и примириться с тем, что произошло. Но я просто надеялся, что она услышала слова, которые я сказал.

Потому что они были правдой.