Просто мы оказались в комнате в одно и то же время.

Он стоял лицом к стене, заложив руку за спину, ноги на ширине плеч в защитной стойке. Лев был очень похож на влиятельного человека, кем и был известен.

Но ему было больно внутри.

Я знал это, потому что он стоял и смотрел на портрет моей матери. Собственно, это был семейный портрет. Каркас был большим, занимал почти половину стены. Моя мать сидела на кресле, подходящем для королевы, в красивом золотом платье. Мой отец стоял рядом с ней, а моя младшая версия сидела у нее на коленях. Ее живот был округлым с моей младшей сестрой.

Рядом с портретом была еще одна фотография моей матери с моим отцом, стоящим рядом с ней. Но это было до того, как я родился, сразу после того, как мои родители поженились.

Это была традиция.

И я почти мог видеть другой портрет на той стене. С Айлой и мной, когда она сидела на том же самом стуле, что и моя мать, и очень походила на королеву, которой она была бы.

Но образ внезапно был разрушен голосом Льва.

«Я скучаю по твоей матери каждый день. Каждый день я удивляюсь, почему я все еще жив, пока ее нет. Я любил ее больше, чем должен был». Он сделал паузу, а затем сухо усмехнулся. «Кого я обманываю? Я до сих пор люблю ее так же сильно, как и раньше. Такая любовь никогда не умирает, Алессио.»

Он был прав. Она никогда не умрет. Несколько месяцев назад я бы рассмеялся ему в лицо, но не сейчас. Потому что я знал, что он чувствовал. Боль от потери женщины, которую любишь каждой фиброй своего существа.

«Как сильно ты ее любишь?» - внезапно спросил он.

Я вздрогнул от вопроса и тупо уставился в стену. «Я убью за нее», - ответил я. «И я умру за нее. Это ответ на твой вопрос?»

Сначала не было сказано ни слова. Только тишина была между нами, прежде чем Лев наконец продолжил тем же монотонным голосом, он всё ещё стоял спиной ко мне.

Мое сердце сжалось от его слов, и я потер грудь, пытаясь избавиться от жжения. «У тебя такая любовь. Если честно, я никогда не хотел, чтобы ты так себя чувствовал. Когда я впервые увидел Айлу, я увидел твою мать. И я просто знал, что ты не сможешь не влюбиться. Теперь, когда ты влюблен, мы ничего не можем сделать».

Я молчал, слишком переполненный эмоциями, чтобы говорить. Но мой отец говорил достаточно за нас обоих. «Просто верни ее, защити ее своей жизнью и люби ее так, как она нуждается и заслуживает».

«Я сделаю это», - твердо заявил я, глядя на портреты моей матери и отца. Бросив последний взгляд, я повернулся, чтобы выйти из комнаты, но голос Льва снова остановил меня.

«Твоя мать гордилась бы тобой».

Я испустил дрожащий безэмоциональный смех и покачал головой. «Не лги».

Я слышал его раздражение. Когда он заговорил на этот раз, его голос был тяжелым, наполненным такими эмоциями, что у меня заболело сердце. «Если она находила в своем сердце любовь ко мне, монстру, то она любила бы тебя так же, если не больше. Сердце твоей матери было чистым и полным любви. Она бы хотела, чтобы ты был счастлив. Больше ничего не имело бы значения. Не то, кто ты или что делаешь. Всегда помни об этом».

Моя грудь сжалась от его слов. Ничего не сказав, я вышел из комнаты. Мое сердце было тяжелым и болело. Было больно по разным причинам. Но все они сливались воедино, пока все, что я чувствовал, не превратилось в ослепляющую боль. Без Айлы было больно. Было больнее осознавать, что я беспомощен.

Но было больно еще и потому, что я всегда хотел услышать эти слова от отца. Я жаждал этих слов и его поддержки. И теперь, когда они у меня были, я не знал, что с ними делать.

Покачивая головой, чтобы очистить внезапно затуманившийся разум, я пошел по коридору с единственной целью. Найти моего Ангела. Это все, что имело значение.

Но даже с моей целеустремленной походкой и решительным умом я не мог избавиться от одной мысли.

В гостиной у меня был самый долгий разговор с отцом за двадцать два года.