– Мистер Хоторн, нам нужно многое обсудить. Просто выслушайте мое предложение…

– Если это предложение не включает в себя безграничный оральный секс и хороший трах, меня это не интересует.

– Вы еще больший засранец, чем все говорят.

Теперь котенок выпустил коготки.

– Это не я вторгся в дом полузащитника.

– Я никуда не собираюсь уходить.

– Посмотрим.

Я направился в свой тренажерный зал, не оглядываясь, чтобы увидеть ее реакцию.

Она уйдет через пятнадцать минут. Самое большее через час. Никто не был настолько упрям, чтобы слоняться в чужом фойе только для того, чтобы заключить сделку. Она устанет ждать, а потом придумает еще один безумный план, чтобы подписать отказ.

Но я никогда не позволю ей выиграть. У меня было достаточно людей, которые пытались контролировать меня – тренеры, СМИ, Лига. Мне не нужен бодряще-красивый «агент», встающий на моем пути.

Была причина, по которой я был известен как зверь, и это не были кости, которые я сломал, и кровь, которую я пролил. Я не в клетке. Меня нельзя было контролировать. И я не потерплю, чтобы кто-то вторгался в мою жизнь.

С каждым днем я относился все требовательнее к себе, подготавливая свое тело к игре, но я заставлял себя проходить через это. Интенсивность и боль были единственным, что контролировало монстра внутри меня – отвратительная ярость, которая душила меня в плохих решениях, ненависти и ярости.

Раньше это было легче контролировать, но теперь гнев покинул поле и вторгся в мою жизнь. Я должен был заставить свое тело подчиниться, чтобы сдержать его. Каждый день я изнурял себя на тренажерах или использовал гири, чтобы разорвать мышцы в клочья, пока не уставал причинять вред.

Но тренировки сделали меня только сильнее.

Более опасным.

Прошло три изнурительных часа, когда я мучил себя работой с ногами, жимом от скамейки, кардиоупражнениями и болью. Я разрывал себя на куски, царапая и обрушивая удары на боксерские мешки, чтобы стать сильнее, более неуязвимым. И как только сладкая агония тренировки пронзила мои кости, я почувствовал себя наполовину... нормальным.

Я принял душ и потащился обратно на кухню, чтобы поесть. Я не потрудился одеться, и полотенце упало возле холодильника. Я потянулся за минеральной водой.

Пайпер взвизгнула.

Ах, ты…

Я уронил стеклянную бутылку. Она опустилась на мою ногу, прежде чем разбилась о кухонный пол.

Боль ослепила меня. Хорошо. Во мне не было инстинкта борьбы или бегства. Каждый мускул в моем теле напрягся, чтобы убить.

Пайпер чертовски повезло, что она жива.

– Какого черта ты все еще здесь делаешь? – закричал я. – Как ты можешь подкрадываться к полузащитнику?

Мой крик эхом разнесся по всему дому. Даже этого было недостаточно, чтобы привлечь ее внимание. Взгляд Пайпер упал вниз. Она уставилась на мой член.

И как животное, которым я был, он пульсировал от ее внимания.

– Я... я не... – она заикалась, наклонив голову, как будто никогда раньше не видела обнаженного мужчину. С другой стороны, немногие женщины видели такой член, как у меня.

Я не был скромным, но Пайпер застыла в замешательстве. Черт, я не был уверен, что она еще дышит. Я бы помог девушке справиться с этим.

Но осколки стекла опустились на мое полотенце. Черт возьми, нет. Я не собирался делать себе домашнее обрезание за два дня до открытия сезона.

Вместо этого я потянулся за ближайшим куском материала, который смог найти. На выступе раковины лежала тряпка для мытья посуды. Я прикрыл ею себя. Пайпер стояла на пороге кухни, ее голос был вежливым писком.

– Эм... я все еще могу видеть... Эм, головку.

И какая это была величественная ошибка. Я понятия не имел, почему я пытался прикрыться, чтобы защитить проклятого нарушителя в моем собственном замке, но я стал рыться в своих кухонных ящиках. Мой личный повар оставила кое-что из своих вещей. Я схватил ее рукавицы.

Белые и красные. С ярким принтом. В форме проклятого петуха.

Когда можно быть изнасилованным цыпленком, как не тогда, когда ходишь голышом? Я засунул руку в рукавицу, но мое тело решило, что шок Пайпер – одна из самых сексуальных вещей, которые я когда-либо видел. Я стал твердым, и потребовалась бы дюжина терапевтов, чтобы понять, почему. Но Лига еще не разрешила мне посетить психиатра, так что я не стал бы подвергать сомнению старый добрый яростный стояк.

К счастью для Пайпер, голая задница смягчила большую часть моего гнева.

– Если стекло окажется в моем члене... – предупредил я, – ты увидишь другую сторону зверя.

Пайпер прикрыла глаза.

– Поверь мне. Теперь я видела тебя со всех сторон.

– Убирайся из кухни, пока ты не порезалась о стекло.

– Ну... кстати, о порезах…

Я указал на петуха, скрывающего мой член.

– Сейчас подходящее время для разговора о делах?

Пайпер подумала, что лучше не давить на меня. Она продолжила дежурить в моем фойе, пока я ковылял по кухне и выбрасывал разбитое стекло в мусор.

– Какого черта ты все еще здесь делаешь? – крикнул я в коридор.

Пайпер ответила так, будто ее вторжение было очевидным.

– Я же сказала. Я не уйду, пока ты не согласишься на сделку.

– Сначала ты ломаешь мой чертов дверной звонок, – я вытер пролитую воду пачкой бумажных полотенец. Порез на ноге был не так уж плох, но мне повезло, что я не потерял палец на ноге из-за разбитой бутылки. – Потом ты решаешь вторгнуться в мой дом. Ты подкрадываешься ко мне, когда я голый, и почти кастрируешь меня.

Я закончил с беспорядком и столкнулся с ней в холле.

– Что дальше? Пытки водой? Может, выкручивание яичек, пока я не сделаю, как ты говоришь?

– Ты слишком мелодраматичен.

– Да, человек склонен к поэзии, когда его причиндалы колышутся на ветру, – я окинул ее взглядом. – Или я надену штаны, или ты снимешь свои.

Пайпер притворилась, что ей неинтересно.

– Я подожду здесь, пока ты переоденешься.

Я это предвидел. Я смял чертову рукавицу с петухом и швырнул ее на кухню. Мой затвердевший член упирался в мои спортивные штаны, но я был не рад этому.

Было пять часов вечера. У маленькой мисс Мэдисон было еще полтора часа, пока мои ворота не закроются на ночь. Я был не в настроении для пижамной вечеринки, если только она не собиралась снова снять с меня штаны.

Я снова посмотрел на нее, скрестив руки. Эта игра закончилась.

– Тебе пора уходить, красавица.

– Я понимаю, что злоупотребляю твоим гостеприимством.

– Ты никогда не была желанной гостьей.

– Но это очень важно. Так что, если мне придется стоять здесь, пропуская обед и ужин…

Я прервал ее.

– Ты ничего не ела?

Она покачала головой.

– Ты вообще выходила из комнаты?

– Нет.

Ненормальная.

– Разве ты не проголодалась?

– Я умираю с голоду, – сказала она.

Я усмехнулся. Вот как от нее избавиться.

Я схватил телефон и набрал номер моей любимой пиццерии. По крайней мере, я был огромным. Фунт куриных грудок и коричневый рис не казались сегодня тем, что нужно.

– Две большие пиццы, – заказал я. Глаза Пайпер загорелись. – Пепперони.

Ресторан принял мой заказ, но я подмигнул своей истекающей слюнками нарушительнице.

– Надеюсь, ты упаковала ланч.

Ее глаза сузились, когда она осознала это.

– Я справлюсь.

– Не хочу, чтобы ты упала в обморок на моем крыльце. Это не улучшит моей репутации.

– А ведь я, действительно, защищала тебя в офисе.

– Это была твоя первая ошибка, – я подмигнул, направляясь обратно в кабинет. – Не пытайся подружиться со зверем.

Я ждал тридцать минут свою пиццу, накладывая пластыри на порез на ноге и увеличивая громкость на спортивном шоу, чтобы я не смог услышать звук ее урчащего живота из фойе.

Ей нужно было что-то поесть, и она должна была уйти, чтобы это сделать. Она уйдет. Все, что мне нужно было – подождать.

Или вышвырнуть ее вон.

Уволить ее чертово агентство и найти нового представителя.

С другой стороны, кто меня возьмет? Если Эйнсли Рупорт и «Спортивная Нация» окажутся правы, «Монархи» уволят меня к концу сезона. Это означает, что мне нужен агент. Я застрял с ними. Хорошо, что Пайпер и ее отец не отказались от пары миллионов комиссионных.

Это было безвыходное положение в моем проклятом фойе.

Я не слышал стука водителя доставки. Пайпер закричала мне.

– Твой ужин здесь.

Я тихо чертыхнулся, но она была слишком вежлива, чтобы ответить. Она была так добра, что открыла дверь. Я бы бросил сто баксов водителю, не сказав ни слова, и забрал свою еду.

Нос Пайпер практически следовал за мной на кухню, но она была не из тех, кто умоляет. На самом деле, она ожидала официального приглашения в мою неиспользуемую столовую, со всем изысканным фарфором и прекрасным музыкальным сопровождением к ее трапезе.

Этого не произошло.

Пайпер проверила свой телефон, пока я приготовил тарелку с дымящимися, тянущимися, толстыми ломтиками жирной пиццы. Джентльмен мог бы поесть в уединении.

Но я не был джентльменом.

А Пайпер была дамой, танцующей джигу в фойе. Она ходила на цыпочках, иногда подпрыгивая.

Потому что она была голодна и хотела в туалет.

Идеально.

Я съел свой ужин перед ней, дразня Пайпер огромным куском пиццы.

– Ты всегда смотришь спортивные трансляции о себе? – Пайпер недолго продержится, если будет также пританцовывать с одной ноги на другую.

– Я... популярный парень в Лиге на данный момент.

– Значит, это совпадение? А я-то думала, что ты самовлюбленный.

– Рад, что смог развеять твои страхи.

– Да, это помогает. Легче вести переговоры, если у меня есть правильное мнение о тебе.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – я наслаждался слишком большим куском для моего рта. Она даже облизнула губы. – Сомневаюсь, что тебя это волнует.

– Почему? Не слишком много на поверхности?

– Слишком много для тебя, чтобы справиться с этим.

– Не думайте, что мускулы делают человека сильным, мистер Хоторн.

– Не думайте, что они делают человека глупым, мисс Мэдисон.

Пайпер замерла, впечатляющее достижение для женщины в ее положении.