Мне кажется, я слышу, как Эйден фыркает.

Лицо Грейс бледнеет.

— Не жадничай, — говорит Спенсер. — Вожатые говорили по одной, а не по две. Только жадные люди хотят две.

Я прервал его.

— Иди и возьми свои сосиски.

Между нами троими возникает неловкое молчание, прежде чем Эйден его нарушает.

— Да. Итак, говоря о двух сосисках…

Черт возьми!

Глаза Грейс округляются, и она откашливается.

— Нет, нет, нет, — говорит она, качая головой, прежде чем что-то пробормотать и схватить за руку проходящего мимо вожатого, притворяясь, что ей нужно поговорить с ним, но совершенно очевидно, что она просто пытается уйти от нас как можно быстрее.

Я свирепо смотрю на Эйдена.

— Чёрт возьми, Эйден. Серьёзно? Это то, с чего ты начал: «Говоря о двух сосисках»?

— Что? Они смеялись над двумя сосисками. Ну же. А ты не подумал о том же самом?

— Это к делу не относится, — шиплю я. — Очевидно, она уже чувствует себя неловко. Это ещё один способ сделать всё более неловким.

— Ты предполагаешь, что она чувствует себя неловко. Может быть, она просто хочет «переспали и разбежались».

— А ты не хочешь этого?

Эйден выглядит смущённым.

— Нет.

— Ну, тогда нам надо с ней поговорить. И нам нужно сделать это менее неловко. Есть какие-нибудь блестящие идеи?

— Цветы, — подсказывает Эйден. — Цыпочки любят цветы.

— Отличная идея, — саркастически говорю я ему. — Почему бы тебе не сбегать за цветами в семь часов вечера? Может быть, на бензоколонке дальше по дороге есть несколько шикарных букетов.

— Ну, может, тебе стоит связать ей шарф?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— О, я думаю, что понимаешь.

Я смотрю на него прищуренными глазами, сжав кулаки.

— Кто тебе сказал?

— Однажды ты забыл свои вязальные спицы.

— Однажды, это когда? — спрашиваю я, всё больше раздражаясь. — Ты что, рылся в моём дерьме?

— Однажды — это примерно шесть месяцев назад, — признаётся Эйден. — На твоём старом месте.

— И ты в курсе этого уже полгода?

— Я всё понимаю. Это был настоящий золотой самородок информации. Я ждал подходящего момента, чтобы сбросить его.

— У тебя потрясающее чувство времени.

— А что я могу сказать? Я — Эйден Джексон.

— Иди, найди цветы, - говорю я ему. — И не торопись, мать твою. На самом деле это может занять всю чёртову ночь.

27

Грейс

Хорошо, я сбежала. Это было низко — встать и уйти посреди ночи. Я знаю. Но мне действительно нужно было поспать, а вы оба безумно громко храпите, поэтому я ушла. А вы не думали о том, чтобы воспользоваться полосками для носа против храпа?

Я тяжело выдыхаю. Нет. Это определённо неубедительно. Худшее извинение на свете.

Я делаю ещё один глубокий вдох. Просто будь честной. Я могу быть честной. Я была вне себя от страха.

Да и вообще, кто бы ни испугался? Я не занималась сексом уже два года, и моя первая попытка вернуться к свиданиям — нет, не свиданиям, а случайному сексу — это когда двое мужчин кончают мне в рот. И на мою задницу. И нагибают меня в спальне…

Боже. Моё лицо будто в огне.

Я не уверена, что Ной и Эйден вообще захотят увидеть меня сегодня, особенно после случившегося у костра. Но всё же! Эйден со своим комментарием про сосиски прямо среди толпы ребят и вожатых? Кто-то мог бы сложить дважды два. Гораздо лучше было сбежать оттуда, чем упасть в обморок, что, вероятно, и должно было произойти дальше.

Это также последняя ночь в лагере, и мы уезжаем завтра. Несмотря на то, что Ной, Эйден и я собираемся снова стать соседями, я чувствую внезапное желание извиниться.

Или сбежать обратно в мой дом и никогда больше их не видеть.

Рациональная, ответственная часть меня говорит, что я должна сделать последнее. Это было бы безопаснее, легче и проще.

И всё же я бродила по этому дому, разыскивая их обоих, и прокручивала в голове свои объяснения. А теперь я стою здесь, перед единственной дверью в этом доме, за которую ещё не заглядывала.

Я делаю глубокий вдох и стучу, прежде чем открыть. Ной сидит в глубоком кожаном кресле в углу… что бы это ни было. Библиотека? Берлога? Комната здесь не в таком деревенском стиле, как всё в остальном доме. Здесь преобладает красное дерево и насыщенные цвета с книгами, расставленными на полках от пола до потолка. В одном углу комнаты стоит огромный деревянный письменный стол, а в другом — бильярдный стол.

Я чувствую на себе взгляд Ноя. Он даже не пытается скрыть свой пристальный взгляд, скользящий вниз по моему телу, заставляя меня слишком хорошо осознавать тот факт, что я приняла душ и переодела джинсы и футболку, которые были на мне ранее вечером у костра. Мои рассуждения сводились к тому, что от костра мои волосы пахнут дымом, но это ещё не вся правда. По крайней мере, это не объясняет, почему я переоделась в платье — повседневное, чёрное хлопковое, ничего особенного — и добавила тушь для ресниц и немного блеска для губ.

— Впечатлена? — спрашивает Ной.

— Слегка.

— В конце концов, у неё есть чувство юмора.

— У меня есть чувство юмора, — протестую я. — Только не тогда, когда дело доходит до этого…

— До сосисок? — спрашивает Ной.

— Именно.

— И до того, чтобы остаться на ночь?

Моё лицо горит.

— Насчёт этого…

— Насчёт этого. — Ной смотрит на меня, выражение его лица пустое, но глаза напряжённые, сосредоточенные на мне.

— Я пришла сюда, чтобы всё объяснить, — начинаю я. — Вообще-то, я немного побродила по дому, разыскивая тебя и Эйдена.

— Эйден уехал… — Ной смотрит на часы. — Уже как два часа.

— Оу.

— Он отправился в магазин. Так что он может скоро вернуться сюда… или же через несколько дней мы узнаем, что он улетел в Канаду, потому что решил, что ему нужен настоящий кленовый сироп или канадское пиво.

Я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку. Если бы я только встретила Эйдена, то подумала бы, что Ной пытается быть собственником и держать Эйдена в стороне, но это звучит точно так же, как то, что сделал бы и Эйден.

Ной скрещивает руки на груди.

— Значит, ты пришла сюда, чтобы пресмыкаться?

— Разве для этого нужно пресмыкаться?

Пристальный взгляд Ноя задерживается на моём лице, и я чувствую себя обнажённой под его взглядом, жар пробегает через меня точно так же, как это было, когда я была с ним и Эйденом ранее. Я сжимаю свои бёдра вместе, радуясь, что на мне платье, которое скрывает этот нуждающийся жест.

— Сбежать посреди ночи? — спрашивает Ной. — Я думаю, что небольшое пресмыкательство будет уместно.

Он не двигается с места. Он просто сидит в своём кресле, широко расставив ноги, и смотрит на меня голодными глазами. Даже если бы я не могла видеть выпуклость в его брюках, то могла бы точно сказать, чего он хочет, просто по выражению его лица.

Дело в том, что я тоже этого хочу — по крайней мере, до тех пор, пока напуганная-до-усрачки Грейс не завладеет моим разумом. Когда я забываю обо всем, что находится за пределами этой комнаты, я уверена, что это — с ними — именно то, чего я хочу.

Я пересекаю комнату и останавливаюсь, оказавшись между вытянутых ног Ноя. Но я не падаю на колени, чтобы пресмыкаться. Это как-то неправильно, не без Эйдена здесь.

Но отсутствие Эйдена не останавливает Ноя от того, чтобы провести руками по внутренней стороне моих бёдер, тепло его больших ладоней окутывает мою кожу. Это также не удерживает мои бёдра от дрожи в ответ на его лёгкое поглаживание, или мою киску от пульсирующей боли при мысли о том, что его пальцы скользят ещё немного вверх.

— Я испугалась, — объясняю я. Впрочем, это не объяснение, скорее констатация факта.

— А ты часто пугаешься?

Да. По любому поводу.

— Только когда занимаюсь сумасшедшим сексом с двумя мужчинами, — говорю я беззаботно.

Кончики пальцев Ноя впиваются в мои бёдра, когда он прищуривается, и я ударяю его по рукам.

— И часто такое случается? — спрашивает он.

— Это случилось однажды, — шепчу я, когда он тянет меня к себе на колени, мои колени по обе стороны от него.

— Это случится снова, — рычит Ной, его рука скользит к моему затылку, когда он набрасывается на мои губы. Его поцелуй наказывает своей интенсивностью, практически причиняя боль, требуя мой рот, мой язык и всё остальное. У меня кружится голова, и перехватывает дыхание, когда Ной отрывается от моих губ, его руки всё ещё на моих щеках. — На этот раз ты ведь не будешь пугаться, правда?

Я собираюсь сказать, что не вижу здесь двух мужчин, и поэтому мне не грозит опасность заняться сексом с двумя сильными представителями, но Эйден выбирает именно этот момент, чтобы распахнуть дверь в библиотеку, внося сумку.

— Тпру, тпру, тпру, — восклицает он. — Это действительно происходит без меня?

Ной улыбается.

— Кто не успел, тот опоздал.

— Ничего не происходит, — протестую я, но не двигаюсь с колен Ноя.

— Да, происходит, — не соглашается Ной. — Она пресмыкалась.

Брови Эйдена взлетают вверх.

— Не на коленях, — быстро говорю я, представляя, как Эйден представляет меня, пресмыкающуюся.

Эйден скрещивает руки на груди и сурово смотрит на меня.

— Тебе следовало бы пресмыкаться. Из-за того, что ты сбежала посреди ночи, мне пришлось пощупать задницу Ноя.

— Пришлось? — спрашиваю я.

— Перестань использовать это как оправдание, — перебивает его Ной. — Ты ощупывал мою задницу, потому что сам этого хотел.

Эйден пожимает плечами.

— Она похожа на женскую.

— Ты хочешь сказать, что задница Ноя похожа на мою? — спрашиваю я. — Должна ли я быть оскорблена?

— У меня отличная задница, — усмехается Ной. — Ты должна воспринимать это как комплимент.

— Кажется, я помню, что видела твою задницу, но не уверена. Может быть, мне стоит напомнить, как она выглядит, — говорю я, прикусывая губу, Ной рычит и крепче притягивая меня на своих коленях, прижимая к твёрдости.

— У меня есть для тебя кое-что поинтереснее, — говорит он хриплым голосом.

— У меня тоже, — перебивает Эйден, поднимая бумажный пакет с покупками.

Ной прищуривается.

— Ты ходил в винный магазин? Я думал, ты собирался купить цветы.

— Да, я принёс текилу вместо цветов, — усмехается Эйден. – Да ладно, за кого ты меня принимаешь.