Глава двадцать третья
Утром мне было плохо. Нет. Мне было ОЧЕНЬ ПЛОХО. Голова раскалывалась от боли, желудок сокращался в бессильной попытке вытолкнуть из себя отраву. Тело сотрясали судороги, хотелось пить, но я понимал, что вода тут же выльется обратно. Кроме того, чтобы выпить воды, нужно поднять голову, а стоит мне пошевелиться, как голова моя тут же разлетится на тысячу кусочков. Учитывая количество и качество выпитого, я мог благополучно откинуть копыта, но, видимо, организм оказался умнее меня и спас от отравления, извергнув выпитое наружу. Но, того, что усвоилось мне хватило.
- Знаешь, а я уже передумала за тебя замуж идти, - раздался где-то сверху голос Анечки, каждое слово отдавалось в мозгу новым приступом боли, - ты алкоголик, вечно напиваешься, какой пример детям.
Я хотел было выдать всё, что думаю о её планах на замужество, но речевой аппарат выдал только хриплое:
- Аааа….
- Вот видишь, ты даже хрюкнуть не можешь, - маленькая мерзавка продолжала издеваться, - и я могу говорить тебе, что хочу, может, ты тогда образумишься и перестанешь так пить.
Поняв, что ни обругать, ни, тем более, отшлёпать её всё равно не смогу, я взял и прикинулся мёртвым, благо, для этого мне даже стараться не нужно было. Она некоторое время молчала, видимо, глумление над трупом было не так увлекательно.
- Иван Петрович сказал, если ты совсем умирать будешь, дать тебе эту дрянь, - она постучала ногтем по стеклу.
Собрав волю в кулак, я приоткрыл левый глаз. Через несколько секунд тёмное пятно стало чётче, я разглядел в руках у девочки бутылку из тёмного стекла с этикеткой. Лекарство? Точно. Опийная настойка, я же её в своём рюкзаке хранил.
- Он сказал, что это тебя точно поднимет, но оно очень вредно, - продолжала она, - а ещё сказал, что от такого «лечения» Высоцкий умер. Не знаю, кто такой Высоцкий, но ты нам нужен живым.
Я задумался. Поможет? Наверное, да. Вред для здоровья сейчас – понятие условное. Вот только как его принять? Насколько мне известно, настойка жутко горькая, да вдобавок на спирту. Если выпить, всё выльется обратно ещё до того, как подействует.
- Так что, будешь?
- Ага, - выдавил я из себя и открыл рот.
Она выдернула пробку, налила лекарство в алюминиевую ложку, которые мы продолжали носить с собой, и поднесла мне ко рту.
- Сейчас будет немножко горько, - предупредила она, - приготовься.
К этому невозможно было приготовиться, едкое зелье обожгло рот, но вкус гаже не стал. Я сделал судорожное глотательное движение и скорчился в позе эмбриона, стараясь подавить рвотные спазмы. Впрочем, измученный организм протестовал недолго. Через некоторое время я начал ощущать, что боль уже не так сильно давит на виски, в голове проясняется, сердце начало биться, а дыхание стало ровным.
- Смотри-ка, и правда, помогло, - сказала Анечка, - даже порозовел немного.
- Дай воды, – попросил я, садясь на кровати.
Она, ни слова не говоря, принесла мне деревянный ковш с водой. Напившись, я отдал его ей и спросил:
- Где все наши?
- Корабль грузят. Капитан с Петровичем покупают, а Умар с Кириллом таскают на корабль. Мама с Варей тоже там, на побегушках, а меня с тобой оставили, реанимировать чтобы.
- Нужно им помочь, - я попытался встать, - чего я сидеть буду.
- Сиди уже, - по-хозяйски сказала девочка, - ты и так помог, договорился, остальное сделают без тебя. Есть хочешь?
Я прислушался к ощущениям. Есть не хотелось, вообще ничего не хотелось, кроме того, наваливалась сонливость, видимо, наркотик продолжал усваиваться. Я снова лёг на набитый соломой тюфяк и закрыл глаза. Некоторое время всё кружилось, потом я снова нырнул в спасительный сон.
Когда открыл глаза, было уже темно, значит, проспал часов шесть, не меньше. Все наши были дома, а вокруг стола наблюдалась непонятная суета. Поднявшись с кровати, я немного постоял, пытаясь унять головокружение, потом подошёл. Стол был накрыт богато. Имелось жаркое из поросёнка, что-то, отдалённо напоминающее котлеты, Ольга строгала капусту в салат, на другом конце стола были булочки, вазочка с мёдом и горка конфет.
- Праздник какой-то? – не понял я.
- Ага, праздник, - отозвался Прокуда, - а сам не помнишь?
Тут я увидел, что он пытается наряжать небольшую ёлку, которую воткнули в пол. Я поднёс к глазам часы, на дисплее стояло 31.12. Новый год.
- Сегодня отметим, - объяснил инженер, - а завтра в путь. Кажется, всё начинает налаживаться, по местным меркам, корабль – самый быстрый транспорт, какой только существует. Будем надеяться, что через пару недель окажемся у цели. Кроме того, в море нас точно не найдёт никакой престарелый убийца.
- А я слышал, - хмуро заявил Кирилл, сидевший на нарах с усталым видом, - что сейчас такой период, когда море неспокойно, местные на нас смотрели, как на самоубийц. Да и капитан этот доверия не внушает.
- Капитан наш немного психованный, - не стал я спорить, - но дело своё, вроде бы, знает. Вряд ли он стал бы затевать плавание, рассчитывая только утонуть.
- Если я правильно понял всё, что он говорил, - добавил Прокуда, - то там, в море, есть много такого, что гораздо опаснее простых волн. Но, в то же время, суицидальных настроений я за ним не заметил, выглядит живым и весёлым, рвётся в бой.
- А меня на корабле укачивает, - грустно сказала Варя, - придётся от борта не отходить.
- Потерпи, - ласково сказал Кирилл, садясь поближе и обнимая её за плечи, - это не такая большая плата за возможность вернуться домой.
- Предлагаю садиться, - Ольга указала ножом на стол, - скоро всё остынет, а микроволновок здесь нет. Еды много, выпивки тоже, пока уходящий проводим.
Мы присели на деревянные чурбачки, заменяющие стулья и стали раскладывать еду по тарелкам. Мой организм, худо-бедно справившись с последствиями отравления, немедленно потребовал еды, мясо с овощами было как нельзя кстати, а вот хлопок пробки вызвал не самые хорошие воспоминания.
- Прихватил в городе? - объяснил Иван Петрович, разливая шампанское по деревянным кружкам, - время к праздникам, грех не отметить.
- А местные Новый год отмечают, - спросил я, запихивая в рот первый кусочек, - а если да, то какие у них обычаи?
- Насколько мне известно, да, отмечают, - подтвердил инженер, - вот только в разное время. Да и календарь в разных землях отличается. Как уже говорили, орбита планеты не отличается постоянством, а потому продолжительность года может немного гулять. До трёх суток, насколько мне известно. А отследить эти изменения могут только хорошие астрономы, которые есть далеко не везде. Числа смещаются, год от года накапливается несоответствие одного календаря другому, в результате точную дату спрашивать бесполезно. Тем более, что и сезоны года выглядят расплывчато из-за постоянных миграций территории. Как бы то ни было, а у нас свой календарь, он не привязан к ритму этой планеты, а потому чётко и недвусмысленно говорит нам, что через пару часов начнётся новый год.
- Предлагаю за это выпить, - с улыбкой сказал Умар.
Предложение было поддержано, мы сдвинули кружки с глухим деревянным стуком, и выпили по глотку игристого вина. Я опасался, что меня вывернет, но организм принял напиток спокойно. Тем не менее, усердствовать я не стал.
- У меня из головы не идут наши предшественники, - проговорил я с набитым ртом, - как минимум, трое. Парень с девушкой и мужик в очках, о котором говорил вчера капитан. Каким путём пошли они?
- Вряд ли им повезло с деньгами, - предположил Прокуда, - надо полагать, пошли через перешеек, если где-то есть их следы, то только там.
Я вздохнул. Всё же, мы были в более выигрышном положении. Нас много, мы довольно сильны и умелы, смогли достать большую сумму денег и современное оружие. Чего натерпелись в дороге эти двое, оставалось только догадываться.
Утолив первый голод, мы оставили в покое закуски и продолжили разговор. А время потихоньку шло к полуночи. Когда часы показали без десяти двенадцать, Прокуда снова разлил шампанское по кружка, встал и откашлялся.
- Я, конечно, не президент, - начал он.
- Это был очень сложный для всех нас год, - голосом президента проговорил Кирилл.
- Я постараюсь не употреблять избитые фразы, - Иван Петрович улыбнулся, - год, и правда, был для нас сложным, особенно последние три месяца. Но мы, надо отдать нам должное, справились, и по-прежнему находимся на пути к победе. Никто не смог нас остановить (хотя многие пытались), есть мнение, что не сможет и в будущем. Испытания закалили нас и сделали сильнее, мир Сумасшедшего Бога уже не кажется таким гиблым, люди живут здесь и даже кое-где процветают. Впереди у нас новые приключения, другой континент, другие люди, но, есть все основания считать, что и с этим мы справимся. Главное же, то, что спасало нас в самых трудных ситуациях, - это наша крепкая дружба и взаимопомощь. С Новым годом, товарищи.
Мы выпили снова, часы показали четыре нуля. Громко поздравив друг друга ещё раз, мы вышли во двор. У Анечки немедленно возникла идея салюта, но патроны были не бесконечными, приходилось экономить, кроме того, неизвестна была реакция местных на полуночную пальбу у себя под боком. В итоге, чтобы хоть немного порадовать ребёнка, мы всё же дали один залп из карабинов, после чего поспешили убраться в помещение.
Сидели ещё долго, спать никто не хотел, обсуждали грядущие перспективы, высказывали надежды, делились страхами. Только под утро, когда до рассвета оставалась пара часов, мы, наконец, потушили светильник и разошлись по кроватям.
Глава двадцать четвёртая
Пронизывающий ледяной ветер, казалось, выдувал последнее тепло из костей. Стоять на палубе было невозможно, могло снести ветром, могло смыть волной, которые поднимались выше бортов корабля, можно было, наконец, просто поскользнуться и упасть за борт. А нужно было стоять именно здесь, выполняя команды капитана. Он снизошёл к нашему уровню подготовки и объяснял всё просто, без сложных морских терминов. Это нужно повернуть сюда, это привязать вот к этой штуке, а вон то взять в руки и крепко держать, пока он не скажет.