Глава 8

Мои руки трясутся, когда я подхожу ко второму креслу грёз. Оно далеко не так красиво, как то, что мама использует для клиентов — зачем утруднять себя, покрывая его подушками и бархатом, когда им никто не пользуется?

Небольшое углубление в стене содержит то, что я искала: дополнительные нанороботы, необходимые для того, чтобы кто-то использовал стул. Я поднимаю ампулу. Внутри она выглядит пустой, все за исключением серебряных блесток на самом дне. Когда я встряхиваю ампулу, серебро движется как жидкость.

Там миллионы микроскопическийх нанороботов в этой ампуле.

Я делаю глубокий вдох.

Я знаю это опасно. Я понятия не имею, каково мое количество нанороботов, но я знаю, что я не должна дать им заполнить свое тело.

Но мама разработала этих. И если, используя их, я могу ей помочь…

Я прохожу через комнату к креслу, и помещаю ампулу с нанороботами вместе с ядовито-зеленым наркотиком грез. Одна доза передаст мне лекарство и ботов, направляемые как облако газа к моим глазам, когда активируется звуковой шлем.

Мое тело хочет развернуться и убежать.

Вместо этого, я сажусь в кресло. Оно длинное, с откидывающейся назад спинкой, больше рассчитанное на то, чтобы в нём лежали, нежели сидели. Я скольжу левой рукой по приподнятой перекладине, соединяющей мой наруч с устройством. Я прижимаю электроды к коже и опускаю звуковой шлем.

Начать совместные грёзы? Спрашивает меня устройство предостерегающими жёлтыми буквами.

Я плотно закрывают глаза, вздрагивая, хотя ничего ещё не произошло. Я думаю о микроскопических ботах, ползущих по моим глазам, под них, в мой мозг, погружаясь в серые морщины.

— Всё получится, — говорю я себе, пытаясь убедить себя в том, что желанная мысль была правдой.

Я жму на кнопку.

Кресло грёз гудя приходит в действие. На мгновение мне удаётся увидеть блеск наноботов, смешанных с дымчато-зелёным наркотиком, а затем я моргаю, а после… Моё тело содрогается от боли.

Мои колени вздёргиваются к груди в то время, как мои мышцы сжимаются, охваченные спазмом. Моё тело словно сжато тисками. Боль пронзает меня, разрывая мышцы. Я сдавливаю подступающую желчь, затем ловлю ртом воздух, и ясно ощущаю тяжёлый стук сердца, бьющегося рикошетом в моей груди.

А затем — ничего.

Совсем ничего. Я не слышу биение моего сердца. Не могу расслышать тепло жизни, наполняющей меня.

Я мертва.