1

— Вы абсолютно уверены, что нет возможности с ним поговорить?
Виктор сидел напротив меня и крутил в руках сигарету, против обыкновения не пытаясь её раскурить. Однако при упоминании Максима, пусть и таком косвенном, он вздрогнул, и сигарета посыпалась на пол щепотками табака.
— Уверен.
— Тогда вам придётся самостоятельно определить степень своей вины и простить себя.
Виктор посмотрел насмешливо.
— Так просто, да, доктор? Вы не первый, кто мне об этом говорит.
— Не первый?
Виктор отвернулся к окну. Он в тот день был необычно собран, будто готовился броситься в какой-то бой. Таким он нравился мне особенно — когда внимательно щурил глаза, вглядываясь в одному ему видимую деталь интерьера. Его тёмные волосы в такие минуты падали на лицо, придавая чертам особую резкость, и он казался стрелой, готовой полететь вперёд.
— Я же говорил, у меня были отношения.
— Неудачно?
Виктор пожал плечами.
— Не в том смысле, в котором вы думаете.

***
После выпуска я всё-таки поступил — но только через год. Год проработал в автомастерской, у Пашкиного отца. Он, кстати, тоже в свой физкультурный не попал, так что мы с ним вместе поступали и поступили в пед.
Зачем я там учился — я так и не понял. Все пять лет прошли как в тумане. Я едва доползал с работы домой.
Отношения… какие там отношения. Ни сил, ни времени, ни желания не было. И мне всё казалось, что если я заведу кого-то, я предам Максима. Одна часть меня мечтала, что я ещё увижу его. Другая надеялась, что мы не встретимся уже никогда.
Колбасило меня года три и в основном по ночам. Я опять стал курить, потому что на той работе не курить было невозможно. Не пить там тоже было трудно, но тут я держался.
Отец смотрел на меня с какой-то смесью тоски и брезгливости, но ничего не говорил. Думаю, предложить мне что-то другое он попросту не мог. Не было у меня ни его способности к точным наукам, ни его интеллигентности. Схожи мы были разве что усидчивостью и безграничным упрямством.
На третьем году стало полегче. Мне дали мастера, и я уже не столько сам возился с железом, сколько гонял таких же молокососов, как и я сам. Пашка внезапно оказался у меня в подчинении, что нас обоих бесконечно забавляло. На деле же он там крутил бригадой, как хотел, а я скорее выполнял роль инспектора сверху.
Вместе со свободным временем появились и другие желания. В разном смысле. Первым, как ни странно, было даже не желание потрахаться — видимо, организм ещё не достаточно отошёл от изматывающего физического труда. Или, всё-таки, дело было в Максимке… Не знаю, но первым, что мне захотелось, был автомобиль. В идеале — такой, как я рисовал в блокноте, пока валялся больной.
Максимка тогда сидел рядом и тыкал пальцем в нестыковки в моих расчетах, доказывал, что у меня с чем не встанет вместе, и я иногда соглашался, а иногда так же с пеной у рта доказывал, что надо именно так.
И вот тут мне захотелось сделать именно так. Сделать и посмотреть, будет этот агрегат работать или взорвётся сразу же, как только я попытаюсь завести мотор.
За основу моего будущего железного монстра была взята разбитая бэха, которую владелец попросту бросил у нас, не желая возиться с утилизацией. Я перезвонил ему, оформил документы и принялся потрошить свою жертву. Если что-то внутри и работало, то мне оно не нравилось, так что всё, что было под капотом, ушло на свалку целиком.
Дальше нужны были новые детали, но и тут в принципе с моей работой проблем не возникало. Что-то удавалось списать под шумок, что-то купить по оптовой цене.
Короче говоря, к концу года мой монстр уже потихоньку шевелился, хотя пока что неслабо тарахтел и пыхтел при каждом вздохе. Оставалось доводить его неспешно в меру появления денег и свежих идей.
И вот тут проснулись и другие потребности.
Мне по прежнему было неприятно думать, что кто-то будет пить со мной чай или гладить по волосам, как это делал Макс. Целоваться я тоже не хотел. А вот засадить кому-то и куда-то — однозначно.
Пашка верно оценил моё настроение и с марта месяца, когда оба мы были на третьем курсе, стал таскать меня по клубам. Правда, успех был нулевым. Не у меня — у меня-то как раз, несмотря на недельную небритость и заляпанную маслом футболку, с успехом всё было в порядке. Мне не нравился никто. От гламурных фиф откровенно подташнивало. Может, если бы попалась девушка попроще, что-то и склеилось бы… Хотя вряд ли. Таких я не хотел. Мне хотелось лучшего, острого и сладкого одновременно. Просто никто из этих блондиночек не тянул на то, что я мог бы назвать лучшим.
Пробовал я и гей-клуб. Уже в одиночку, конечно, и стараясь не палиться на работе. Двух раз мне хватило, чтобы понять, что и там делать нечего.
Не скажу, что я вообще ни с кем не спал — спал и активно. Плюнув на попытки найти что-то нормальное в клубах, попробовал мальчиков по вызову — тут, по крайней мере, мне попалась парочка экземпляров, которых хотелось заказать второй раз. Но дело было затратное и палевное. Домой их водить я не мог, а для решения съехать от отца требовалось нечто большее.
Это большее появилось в начале лета.
Ян работал официантом в клубе, куда меня притащил Пашка. Сам он скрылся где-то в комнатах на втором этаже около трёх и не появлялся уже часа три, а я остался сидеть, любуясь на стакан с неубывающим пивом. Пить не хотелось уже давно.
— Убрать? — спросил паренек, подошедший к столу усталым голосом. Сначала я увидел его пальцы — ровненькие такие, с чистыми ногтями. Не то, что у меня. Потом поднял глаза и смог рассмотреть лицо. Длинную каштановую чёлку, скрывавшую лоб, и карие глаза с покрасневшими веками. Зал был уже пуст: кроме нас оставались лишь приклеенный к своей стойке бармен и пара вяло целующихся в кабинке в углу.
— Да нет. Спасибо.
Мне вдруг захотелось сказать что-то ещё.
— Вы ведь не закрываетесь?
Парень посмотрел на часы — хорошие такие, Swatch. Только потом я разглядел, что циферблат у них был покрыт царапинами, как будто кто-то проводил полноценный краш-тест.
— Два часа ещё, — было даже непонятно, он это мне говорит или себе, потому что он, похоже, был умотан не хуже, чем если бы отрывался на танцполе с двенадцати часов.
Я опять посмотрел ему в глаза и улыбнулся.
— Может, сядешь? Всё равно никого нет.
Парень окинул взглядом зал, но всё-таки ответил:
— Нельзя.
При этом он коротко улыбнулся, то ли пытаясь поблагодарить меня за предложение, то ли за отказ. Я решил, что это ответ.
— А я что-нибудь закажу. Иначе буду сосать эту кружку ещё три часа.
Парень бросил последний взгляд на бармена и сдался.
— Что заказывать будете?
— Будешь. Что ты хочешь?
— Кофе.
— Отлично. Два кофе. Я тоже не пью.
Шатен скрылся, пожужжал немного кофемолкой и вернулся с двумя чашками. Опустил их на стол вместе с подносом, а сам сел напротив.
Какое-то время мы молча потягивали кофе и разглядывали друг друга. Что в нём было такого, что я за милю разглядел: можно? Ума не приложу. Мне запомнилось только ощущение какой-то мягкости. И в глазах, и в движениях. И это был второй раз в жизни, когда мне захотелось попробовать чьи-то губы на вкус.
— Бестолковая смена, — пожаловался он.
Я улыбнулся. Слушать про то, кто у них там что разбил, не хотелось, но для сочувствия мне этого знать было и не надо.
— Понимаю.
Я накрыл его руку своей.
— Два часа до конца.
Мы потихоньку разговорились, я узнал его имя и то, что в клубе он две недели. Приехал в Москву поступать, но пока ищет жильё и подрабатывает в ожидании экзаменов.
Говорили мы с полчаса, потом появился Пашка, и Ян скрылся.
Второй раз в жизни меня Пашкино появление не обрадовало ни разу. Я вывел его на улицу, выдал свой проездной и отправил домой, а сам остался стоять, курить и ждать.
Ян показался около семи. Уже без форменной рубашки, в простой футболке без рисунка.
— Привет, — я поймал его за плечо.
Он обернулся ко мне и склонил голову набок.
— Привет.
— Куда подвезти?
Ян пожал плечами.
— А есть куда? Не очень-то хочется в общагу.
Я посмотрел на часы. Батька тоже был на смене, и это оказалось как нельзя кстати. Поймал такси и назвал водителю адрес. Ян стоял в сторонке. Он не казался ни скромным, ни зажатым, и мне показалось, что он вот так вот едет в незнакомую квартиру не в первый раз.
Поднявшись на свой седьмой этаж, я открыл дверь и, запустив его внутрь, указал на кресло, а сам ушёл на кухню делать кофе.
Когда я вернулся, Ян спал. Голова его склонилась над раскрытым номером АвтоВзгляда — у меня этой макулатуры было полно.
Теперь уже я поставил поднос с чашками на стол и, устроившись на диване, стал потягивать кофе и разглядывать его. Будить не хотелось. От одного его присутствия в моём доме становилось тепло. И всё же я не удержался и, оставив чашку, наклонился к нему и попробовал его губы на вкус, как и хотел.
Ян проснулся сразу же. Секунду смотрел испуганно, а потом потянулся за поцелуем в ответ, но язык его всё равно двигался как-то устало и неторопливо.
— Встань, я постелю, — попросил я, наконец отрываясь от него.
Ян не спорил, только выглядел слегка удивлённым, когда увидел моё узкое кресло.
— А мы поместимся?
— Ложись, я просто посмотрю.
Мы в тот день так и не переспали, зато переспали на следующий и ещё через два — в соответствии с расписанием моего батьки. А через месяц я снял квартирку поближе к автосервису и перевёз туда Яна из его общежития. Он к тому времени поступил, но работать не бросил, так что доставался мне не так уж часто.
И всё же иметь его под боком было куда уютнее, чем искать каждую неделю какие-то связи на стороне. И дело тут было не только в сексе. Ян со мной говорил — так, как не говорил никто за прошедшие четыре года. Ему всегда было интересно, что нового у меня произошло и чего я хочу.
Он стал третьим среди моих знакомых, кроме Пашки и отца, кто знал про колено, и всегда старался следить, чтобы я не нагружал его слишком сильно.
Только про Макса я говорить не хотел — не было бы от этого лучше ни мне, ни ему.