Помогаю маме подавать мясо, приготовленное на гриле, пюре и салат. Ник периодически стонет и поглаживает живот. Он пьет пиво и смеется с отцом, как будто двое давно друг друга знают. Конечно, все в восторге, что он доктор.

Ник заканчивает десерт — домашний яблочный пирог.

— Эвианна, почему ты не готовишь для нас такое? Я бы тебе поднял зарплату.

Я нервно смеюсь. Как будто мой статус в качестве его сотрудника является нормальным.

— К сожалению, я не унаследовала кулинарные способности моей мамы, — говорю я, и все смеются.

— Она действительно не умеет готовить, — соглашается Элайджа.

Мы сидим и продолжаем разговаривать, и тогда Ник отпускает Элайджа и Бриа, для того чтобы закончить главу, на которой они остановились. Они уже явно подружились.

— Ну, я надеюсь, что Эвианна была полезна, — говорит мама. — Ей нравится работать на тебя.

О боже. К чему она клонит?

Ник оборачивается и ласково смотрит на меня. Он опускает руку на спинку моего стула.

— Я, честно говоря, не знаю, что бы делал без неё, — говорит он, глядя на меня, и посылая озноб вниз по моему позвоночнику. Восхитительный трепетный холодок.

Я замечаю, что папа глядит на маму, и не спускаю глаз с Ника. Уверена — если посмотрю на них, то покраснею.

— Вы разговаривайте, дети. Мы пока все уберем, — говорит мама, подзывая папу.

— Дети? — смеется Ник. — Я не ребенок. У меня самого есть ребенок.

— Ну, ты так молод, так что да, я считаю тебя ребенком. В конце концов, ты ненамного старше Эвианны.

Я посмеиваюсь и смотрю вниз на руки.

— Вы уверены, что вам не нужна помощь, миссис Хэйли? — спрашивает Ник.

— О, Ник, зови меня Саманта, — говорит она, отмахиваясь от его предложения, и клянусь, что вижу её румянец. Рада, что я не единственная, кто, кажется, попадает под его очарование.

Родители выходят из столовой, и внезапно, мы остаёмся одни. Я говорю, единственное, о чём могу думать: — Хочешь экскурсию? — спрашиваю я.

Он улыбается, не снимая руки с моего стула.

— Конечно. — Он в хорошем настроении.

Я встаю и иду туда, где сидят Бриа и Элайджа.

— Это гостиная, — говорю я, и ни один из них не обращает на нас внимания. Затем иду на кухню, где мама и папа моют посуду. — Кухня. — Я подхожу к лестнице и указываю наверх. — Спальни.

— Увлекательно, — говорит Ник с озорным блеском в глазах. Он до сих пор одет в деловой костюм, и ослабляет узел галстука. Сглатываю, и теперь я не могу перестать смотреть Нику на горло, так сильно хочу его поцеловать. — Я увижу твою спальню? — спрашивает он, и от этого, достаточно невинного вопроса, почему-то нервно сжимается мой желудок.

— Конечно! — говорю я мягко, как будто он друг семьи. Только он им не является. Он Ник.

Мы поднимаемся по лестнице, и я поворачиваю направо, входя в самую маленькую спальню в доме.

— Та-дам! — Я щелкаю выключателем, и он осматривает мою детскую комнату.

— Красиво. Очень, Эви, — говорит Ник. Я предполагаю, он имеет в виду: какая это девчачья комната. Ник входит и садится на мою кровать, осматриваясь вокруг. — У меня такое чувство, что здесь когда-то висел плакат «Красавица и Чудовище».

Я смеюсь.

— Поймал меня.

Он улыбается и встает. Подходит к тому месту, где я стою у двери, отчего у меня перехватывает дыхание.

Наверное, потому, что я не видела его несколько дней, или потому, что это первый раз, когда мы действительно остались одни, начиная с игры «Правда или действие». Но я клянусь, оказываемый им на меня эффект всё хуже и хуже.

— Ты хочешь пойти на прогулку, Эвианна?

— П-п прогулка? — заикаюсь я.

— Да. Прогулка. Ты можешь показать мне окрестности.

— Ой. Зачем? — Он просто наклоняет голову в сторону. Я прочищаю горло. — Ты что, хочешь увидеть мой район?

Ник подносит руку ко рту и смотрит в сторону, словно в глубокой задумчивости.

— Считай, что это твоя проверка, я думаю.

Я не спорю. Я просто выключаю свет и спускаюсь вниз. Мои колени трясутся, поэтому я крепко хватаюсь за перила.

— Мама! Мы идем на прогулку! — кричу я. Быстро подхожу к двери, прежде чем она сможет что-нибудь сказать, но мы не достаточно быстры.

— Гулять? — спрашивает она, появившись из кухни.

— Экскурсия по окрестностям, — говорю я сквозь зубы.

Она смотрит то на меня, то на Ника, и мне кажется, что мама хочет сказать нечто большее.

Но этого не делает. Она просто кивает.

— Очень хорошо. Я присмотрю за Бриа, Ник.

— Я думаю, что она слишком увлеклась, чтобы пойти куда-то, — говорит он, указывая на Бриа, которая прижалась к Элайджа. Девочка с упоением слушает рассказ и даже не замечает нас.

— Развлекайтесь, дети, — говорит мама с плутоватой улыбкой.

Я открываю дверь и быстро выхожу, прежде чем кто-то сможет смутить меня. Когда мы идём по улице на узком тротуаре, Ник говорит.

— Мне нравятся твои родители, — говорит он, и смотрит вперёд, пока мы прогуливаемся.

Обхватываю себя руками. Я забыла куртку, и мне стало зябко. Розовое небо прекрасно. — Я люблю закаты в Сиэтле. Должно быть, из-за чистого воздуха закаты такие красочные и яркие.

— Я тоже их люблю. Иногда. — Я игриво смотрю на него.

— Спасибо за приглашение, — говорит он, сунув руки в карманы. Я стараюсь не смотреть на Ника, но чувствую его взгляд на мне. — Тебе холодно?

Прежде чем успеваю ответить, он снимает с себя пиджак и накидывает мне на плечи. Он теплый и пахнет как Ник — корицей. Я очень полюбила корицу за последние несколько недель. Я даже начала добавлять корицу каждое утро в свою овсянку.

— Спасибо, — бормочу я. Словно это не выглядит как клише... но почему-то такое ощущение, будто мы на свидании, когда целуют на крыльце дома. Сделает ли Ник это? Я смотрю на него, он сосредоточен на чём-то далеком. Нет. Наверное, нет. Он просто вежлив. — Я взволнована по поводу вечеринки, — добавляю. — И ещё не придумала костюм.

— Я тоже, — говорит он. — Да. Должно быть интересно. Изабелл раньше всегда планировала такие вечеринки. Большинство наших друзей там будут... мне интересно посмотреть, как они начнут сравнивать.

— Ты... ты в порядке?

Ник отводит взгляд, и я могу сказать, что ему всё-таки больно говорить об этом.

— Ты знаешь, я так долго не проводил вечеринки. Много было до и после. Помнишь?

Я вспоминаю наш разговор на кухне, когда мы выпекали кексы. Как он сказал, что пытался жить после.

— Да, — шепчу я.

— Я думаю... иногда всё, что нам нужно, это один человек, который покажет, как жить после. Иногда всё, что нам нужно, это кто-то способный показать нам, как жить без сожалений.

Я не могу ответить. Мне кажется, что он говорит обо мне, но не хочу торопиться с выводами.

Он продолжает говорить, пока мы идем.

— Это болезненно, конечно. Думать о ней, говорить о ней, о Маттиасе... но ничто так не болезненно, как оставаться застрявшим там, где ты никому не принадлежишь. Мне нужно научиться доверять жизни немного больше. Я хочу снова быть счастливым. Хочу попробовать.

Впервые, кажется, я готов.

Я останавливаюсь, принимая серьезность его слов, потому что, конечно, то, что он мне говорит это хорошо. Это всё, что я хочу услышать, верно? Он говорит обо мне...

— Тогда ты должен начать встречаться, — предлагаю я невинно.

— Эви... − говорит он тихо.

Ник придвигается ближе, очень близко, фактически мы соприкасаемся. Я стою перед домом с низким забором. Он мягко толкает меня и прижимается ко мне, положив руки на забор позади меня. Моё сердце сильно бьётся в груди, и я чувствую, как в ожидании сжимается живот. Сейчас темно, но я вижу его лицо в свете уличных фонарей. Ник смотрит на меня с беспокойством, растерянностью...

— Ник, — шепчу я. — Я не... — я замолкаю. Пытаюсь подобрать слова, но у меня не получается.

Я не хочу быть второй после Изабеллой. Я не хочу быть твоим утешением. Я думаю, что влюбилась в тебя. — Ничего не говори, — произносит он. — Я не готов к словам, Эви.

Ник смотрит на меня, его лицо в нескольких сантиметрах от моего. Если у меня имелись сомнения по поводу его чувств ко мне, то они исчезли. Взгляд в его глазах горит, а затем Ник закрывает глаза. Я наблюдаю, как его лицо хмурится, и он, качая головой, отстраняется.

— Мы должны вернуться, — говорю я, смущение жжет мои щеки.

Я отхожу от него, но Ник схватив меня за руку, притягивает к себе, так что мы находимся в считанных сантиметрах друг от друга. Я вдыхаю его запах, и чувствую, как мое тело реагирует на него, нуждаясь в большем, желая большего.

— У тебя на лице крошка пирога, — шепчет он, убирая его пальцами с моей нижней губы. — Я думал, должен тебе сказать. — Его глаза темнеют, пока он прослеживает движение глазами, а потом встречается с моим взглядом.

— Спасибо, — говорю я тихо. Я отстраняюсь, наполовину смутившись тому, что ем я явно неряшливо, но наполовину забавляясь, что он захотел воспользоваться этим как оправдание.

Мы возвращаемся в тишине.