Изменить стиль страницы

Глава 1

СИРА

Я чувствую себя легко… почти невесомо. Даже подушка, на которой сейчас покоится моя голова, кажется мне просто воздушной. Где-то глубоко в своем подсознании я знаю — это конец. Вот почему я из последних сил стараюсь держаться за малейшие крупицы физических ощущений, даже если это мучительная агония и неконтролируемый страх. Для меня они сейчас — последние шелковые ниточки, что еще связывают меня с этой, казалось бы, совершенно ничтожной жизнью.

С моих губ срывается обреченный вздох… А может, мне все это просто кажется? Вполне возможно… Могу же я его просто слышать в своей голове? Я давно потеряла связь с реальностью. Болезненная жажда неуклонно перерастает в тупую, едва осознаваемую тоску. Сколько времени они не дают мне пить? Три дня? По сравнению с этим, голод — вообще не проблема. Он быстро утих, а вот жажда… Жажда — это адские мучения. И не только. Она потихоньку, капля за каплей, изнуряет и высушивает меня.

Стоит мне лишь закрыть глаза, как я вижу воду… свежую, прозрачную воду, стекающую по моим губам. Я прекрасно понимаю, что все это — плод моего больного воображения. Но это все же лучше, чем иметь дело с реальностью. Ведь я… ХОЧУ… ПИТЬ!

Словно в замедленной съемке я с трудом переворачиваюсь на койке, чтобы видеть дверь. Можно подумать, она откроется от одного моего взгляда. Я давно уже перестала кричать. Больше не стучу в дверь с мольбой. Все равно никто не приходит. Видимо, просто… никого… нет!

«Да они же над тобой издеваются!» — ехидничает в моей голове причудливый тоненький голосок.

Из шаттла меня доставили прямо в эту тюрьму — на исследовательскую станцию для экспериментов в рамках правительственного проекта «Древо Жизни». Все прошедшие с того момента недели я постоянно пребывала в крайнем напряжении — как только дверь в мою комнату открывалась, входили врачи и впрыскивали мне что-то в вену. Они делали это постоянно, снова и снова! Иногда мне становилось невыносимо дурно. Иногда возникали странные головокружения. А иногда меня безудержно рвало, выворачивая наизнанку все нутро. Нередко при инъекциях возникали такие невыносимые боли и такое усиленное сердцебиение, что, казалось, я больше не выдержу. Один или два раза я даже думала, что умираю. Во всяком случае, каждый день ожидала, что врачи вот-вот лишат меня жизни.

Я была лабораторной крысой, не более того. И это был ответ Объединенного Правительства на мое, по их мнению, излишнее любопытство — я слишком глубоко засунула свой журналистский нос в их дела. Слишком глубоко копнула. Слишком много нашла порочащей их информации.

Объединенное Правительство и его исследовательский проект «Древо Жизни».

Я уже предвкушала появление на первых страницах газет своих фото под заголовками:

«Журналист разоблачает секретный проект правительства!»

«Объединенное Правительство планирует контроль населения с помощью генно-модифицированных элитных солдат!»

«Объединенное Правительство поддерживает господство террора!»

Я собиралась взорвать бомбу. Собиралась доказать своему боссу, что способна написать более серьезный обзор, чем описание местных бандитских разборок в приграничных округах. Хотела показать, что готова идти на риск, в отличие от своих нерешительных коллег-мужчин. Я хотела любой ценой добиться уважения, признания и карьерного роста. А в конечном итоге нашла… лишь смерть.

Так бывает, когда становишься чересчур жадной.

«Сира…» — снова напевает тоненький голосок в моей голове.

И сейчас до меня доходит, что этот голос — мой собственный… такой, каким он был у меня в детстве, когда я очень уверенно и с абсолютной непреклонностью доказывала своему отцу, что непременно стану самым известным и самым популярным журналистом.

Я все еще жива… все еще здесь… Но, как ни странно, умираю не от бесконечных ядовитых инъекций. Похоже, я просто сдохну от жажды. Они заперли меня в этой камере… бросили на верную смерть. Мое тело настолько обезвожено, что я даже не могу плакать.

Почему они просто не убьют меня? Почему так поступают со мной? Таков приказ Объединенного Правительства? Такова месть за то, что я сунула нос в их дела? Или это еще один проводимый на мне изощренный, чудовищный эксперимент?

Я моргаю от чрезмерной яркости потолочных светодиодов, которые не прекращают гореть вот уже несколько дней. Обычно по вечерам их всегда выключали, чтобы я могла спокойно поспать. Но, кажется, обо мне все просто забыли. Хотя о чем это я? Объединенное Правительство никогда никого не забывает!

Насколько раньше я с жаром молила о том, чтобы дверь моей камеры оставалась закрытой, настолько же сильно теперь хочу, чтобы она поскорее открылась. Даже если лишь для того, чтобы оборвать мою жизнь. Смертельная инъекция… Неужели у докторов «Древа Жизни» отсутствует даже такая капелька человечности?

Невольно мои мысли возвращаются к высокому блондину, который иногда вводит мне препараты. Даже когда я впервые увидела его, то сразу же поняла, что он один из них — Совершенный Боец! На Земле мне удалось раздобыть только одну их фотографию. Но никаких сомнений быть не могло: очень высокий, чересчур мускулистый… слишком идеальный, чтобы быть человеком. Тем удивительней было увидеть его в белом медицинском комбинезоне, работающим на исследовательской станции.

Его тело выдавало его происхождение: ярко выраженные рельефные мышцы на животе, руках, ногах и плечах. Комбинезон ничего не скрывал — только еще больше подчеркивал! Блондин был на полголовы выше даже самого крупного врача «Древа Жизни». ДНК Совершенных Бойцов — это генетический код элитных суперсолдат и беспощадных убийц. Но только… не ученых. Их постоянно отправляли на внешние спецоперации для совершенствования военных навыков. Они сражались с дикими, безумными существами, которых Объединенное Правительство и ученые «Древа Жизни» называли «краулерами». И насколько мне было известно, эти существа, по сути, неожиданный и нежелательный результат первых неудачных экспериментов «Древа Жизни».

До сих пор не могу понять, почему этот белобрысый Боец работает на исследовательской станции. А мысль о том, что я этого никогда не узнаю, жалит меня в самое сердце. Даже в последние часы моей жизни мною движет профессиональное любопытство, которое, кстати сказать, является обязательной и неотъемлемой частью всех талантливых журналистов! Хотя так жаль, что из-за него они частенько лишаются жизни.

Перед моим внутренним взором появляется лицо блондина. Однажды я даже предприняла отчаянную — по всей видимости, изначально обреченную на неудачу — попытку перетянуть его на свою сторону. Если бы он только знал, что, по сути, такой же заключенный, как и я… На мгновение во мне даже вспыхнула надежда, что он достаточно разумный, чтобы заинтересоваться собранной мной информацией. В конце концов ведь он работал на исследовательской станции! Так что можно было с легкостью предположить, что за таким привлекательным лицом скрывается достаточно развитый интеллект.

Когда блондин делал мне очередную инъекцию, я прошептала:

— Почему ты работаешь на этих ублюдков? Ведь они используют вас сугубо для своих корыстных целей. Точно так же, как меня и всех привезенных сюда женщин. Объединенное Правительство и «Древо Жизни» лишило вас всяких прав. От этого сотрудничества вам не будет никакой пользы. Я оказалась здесь… лишь потому, что узнала обо всех их отвратительных, бесчеловечных намерениях. Там, на Земле, о вас совершенно ничего не знают. Выведи меня отсюда, и я расскажу тебе все… всю правду.

В ответ он лишь посмотрел на меня своими бездонными голубыми глазами, которые напомнили мне увиденную еще ребенком в старинной книге удивительную фотографию — поразительной красоты тропическую лагуну. Бирюзовая вода… Но взгляд блондина, к сожалению, остался абсолютно холодным. В нем не отразилось ни единого чувства.

Когда он ушел, я поняла, что совершила огромную, возможно, даже непоправимую, ошибку. Вероятней всего, Совершенные Бойцы вообще ничего не чувствуют. Во всяком случае, ничего из того, что имеет отношение к человеческим эмоциям и чувствам. А уж такие эмоции, как сострадание и сочувствие, для элитной армии убийц, без сомнения, были генетически нежелательными.

После нашего неудачного разговора я два дня тряслась от страха. Боялась, что он сдаст меня врачам «Древа Жизни». Что, обратившись к нему за помощью, подписала себе смертный приговор. Но все шло по-старому. Врач-Боец по-прежнему приходил, молча делал инъекции и вел себя так, будто я ему вообще ничего не говорила.

Я больше ни разу не обратилась к нему.

Медленно переворачиваюсь на бок. И хотя каждое движение — это нестерпимая боль, но все же в таком положении мне немного легче дышать.

Может, давно пора покинуть этот бренный мир? Закрыть глаза и уступить ей?.. Этой манящей меня своей безмятежностью и успокоением темноте. Позволить ей затянуть себя в эту мрачную бездонную пропасть… Стоит ли продолжать борьбу и продлевать душевную агонию? Это спасительное, обещающее блаженство забвение все сильнее и сильнее притягивает мой ослабевший от нескончаемых адских мучений разум. Ведь там больше не будет ни панического страха, ни ложных надежд…

И вдруг… я слышу… шум! Впервые за три дня!

В раздражении я заставляю свои веки открыться. Из последних сил напрягаю слух. Пытаюсь сосредоточиться на реальности. Неужели мне только показалось? Неужели мой разум опять сыграл со мной злую шутку?! Никто не пришел… Меня покинули… Видимо, бросили умирать в одиночестве.

Но нет! Вот он, снова! Этот звук… как шаги за дверью! А вот уже и щелчок магнитного замка. Теперь я абсолютно уверена. Они вернулись! С надеждой смотрю на дверь и с нетерпением жду, когда она откроется. Сейчас мне абсолютно неважно, что они сделают со мной. По крайней мере, это все же лучше, чем умереть здесь от жажды в полном одиночестве.