Деррил вёл автомобиль прямо в аэропорт, а я обнял Оливию за плечи, притягивая ближе. Я хотел прикасаться к ней, хотел вдыхать аромат её кожи. Мне нужно всё это и даже больше, чтобы компенсировать её отсутствие.

— Ты удивляешь меня, — пробормотала она. Её голос был громок настолько, чтобы сквозь тихую музыку смог услышать только я. Я опустил на неё взгляд, рассматривая под острым углом её лицо, добрые глаза и сочные, мягкие губы.

— Я?

Она кивнула, ничего не объясняя, и я не стал настаивать. Мне не нужны слова, чтобы понять её. Она продолжала смотреть мне в глаза, и я не отводил взгляда, ожидая, когда О сама отвернётся. Вместо этого я почувствовал, как желание, электрической энергией рождаясь в груди, уходит строго на юг. Вдруг всё исчезло, и остались только мы вдвоём. Я провёл пальцами вверх по её шее, по щеке и коснулся нижней губы. Её губы приоткрылись, и я увидел язычок, которым она лизнула кончик моего пальца. Так мягко и влажно. Ничего не мог с собой поделать и представил, как будет чувствоваться её язычок на других частях моего тела. Пришлось немного сдвинуться со своего места, чтобы давление на джинсы было не столь сильным. В горле пересохло. Если бы мы были только вдвоём, я бы наклонился и смочил его её влажностью. Я бы позволил ей смочить каждый дюйм обивки её аппетитной влажностью.

Я убрал свой палец от её губ, но продолжал смотреть на них. Она выпрямила спину, приближаясь ко мне, и поцеловала меня. Медленно и спокойно, не оглядываясь на остальных пассажиров. Я закрыл глаза и провёл пальцами по её подбородку. Потом же, не выдержав, крепче сжал его и углубил поцелуй. Я чувствовал, как перехватывает её дыхание, и, клянусь, слышал, как чаще застучало её сердце, а она стала влажной от желания.

— Эй, полегче, — услышал я смешок Селены. — Мой макияж не водонепроницаемый.

Оливия отстранилась от меня и оперлась на моё плечо. Я слышал, как Джексон хохотнул впереди. Скосив взгляд на Деррила, я заметил улыбку на его лице.

— Не я, для разнообразия.

В салоне повисло молчание, чтобы через секунду рассыпаться от громкого смеха. Все мы хохотали, а потом разговор легко потёк про Вегас и про то, что мы там должны будем делать. Деррил начал первым.

— Мы будем недоступны по пять часов в день каждый день до самого боя. По два часа с утра: с 4.00 до 6.00. Один час в течение дня: с 11.00 до 12.00. И вечером с 16.00 до 18.00. — Он прочистил горло. — В остальное время, вы можете делать всё, что угодно, исключая всё то, что запрещено: распитие алкогольных напитков или какая-то глупая, рискованная деятельность.

— Стрип-клубы не считаются, — вставил Джексон, и я почувствовал, как Оливия напряглась рядом.

Я прикусил нижнюю губу, вспомнив последний раз, когда мы там были. Так глупо я поступил. Оливия хотела остаться дома, но я был тем самым непьющим водителем и заставил её пойти с нами. Мы все принимали неправильные решения в тот вечер, а Оливия пострадала от последствий.

— Никаких стрип-клубов, — потребовала Оливия. — Я больше не собираюсь встречаться со стриптизёршей. Достаточно было одного раза.

Джексон расхохотался, и я услышал, как он шлёпнул себя по бёдрам.

— Господи, это было так весело. Каждый раз, когда я вспоминаю твоё лицо, когда она тебя поцеловала, не могу удержаться от смеха. Ты была похожа на оленёнка в свете фар.

— Да. Ха. Ха. Смешно.

Я поглаживал ладонь Оливии большим пальцем, когда заговорила Селена:

— Я всегда хотела посетить стрип-клуб в Вегасе. Мы должны сходить туда.

— Приехать в Вегас и не посетить стрип-клуб — это всё равно что приехать в Париж и не заморочиться посещением Эйфелевой башни. Смысл? — спросил Джексон.

Селена согласилась с ним.

— Никто вас не отговаривает от посещения стрип-клуба, ребята, но не ждите, что я составлю вам компанию, — заявила Оливия, зевая.

Машина наполнилась оживлённой болтовнёй о бесконечных возможностях Вегаса, но всё, о чём думал я, это просто о том, каково будет проводить всё свободное время вместе с Оливией. К чёрту казино. К чёрту стрип-клубы. Я просто хочу лежать в кровати со своей девушкой и наслаждаться каждой свободной секундой. Потому что чем ближе мой первый профессиональный бой, тем более нервным я буду становиться. Осталось всего две недели, а я уже чувствую беспокойство... Мой первый профессиональный бой... В Лас-Вегасе, Невада, в MGM Grand (прим. переводчика — гостинично-развлекательный комплекс) на виду у тысяч зрителей, так как бой будет освещаться по спортивным телеканалам. Я должен быть настроен на него, а не на груди стриптизёрши или автоматах казино.

Я еду в Лас-Вегас не развлекаться. Только дело. И я буду относиться к этой поездке только так.

***

Мы ехали по бульвару Лас-Вегаса, но я был всё ещё взвинчен после полёта, так что не мог полностью оценить этого. Я откинулся на подголовник, пока Оливия и Селена высунули головы в открытый люк на крыше как маленькие щенята. По моим губам скользнула улыбка, я делал то же самое, когда впервые ехал на лимузине. В Неваде было жарко, а открытый люк не позволял кондиционеру работать в полную силу.

— Закройте люк! — выкрикнул Деррил с переднего сиденья, будто прочитав мои мысли.

Деррил решил сам вести лимузин, никому не доверяя свой ценный груз. А вот и неизвестный факт о Дерриле: у него были водительские права на управление автобусом, автомобилем, лимузином и грузовиком. Сколько еще транспортных средств подпадают под ту же категорию я не знаю, но всё равно это впечатляет.

Подружки спустились вниз, удобно устраиваясь на сиденьях и всё ещё хихикая. Их лица раскраснелись от уличного жара. Как только люк закрылся, я почувствовал свежий воздух на своей коже.

Я наблюдал за тем, как Оливия скользнула по кожаному сиденью в моём направлении. Перед моими глазами стояла её симпатичная небесно-голубая блузка. Она облегала стройные бёдра и тонкую талию Оливии, открывая взору небольшой участок декольте. Ткань была тонкой, и я был уверен, что легко справлюсь с ней с помощью своих зубов. Оливия уже давно сняла свою курточку, и я имел удовольствие носить её с собой.

И днём Вегас был на удивление многолюден. Он был наполнен людьми, желающими избежать ночной жизни города. Я не винил их. Ночная жизнь Вегаса может быть достаточно дикой. Каждый хотел организовать свой собственный «мальчишник» (прим. переводчика — имеется ввиду фильм «Мальчишник в Вегасе», 2009) и насладиться всеми порочными удовольствиями города.

Мы медленно ехали вверх по бульвару Лас-Вегаса и вскоре прибыли к гостинице. Не теряя времени, все возбуждённо высыпали из машины, я же немного задержался, чтобы собраться с мыслями. Оливия тоже осталась, с удивлением наблюдая за мной.

— Ты добился этого. Ты в Вегасе, — сказала она, и я встретился с ней взглядом.

Она убрала свой длинный шоколадный локон за ухо, губы чуть приподнялись в намёке на улыбку.

— Я горжусь тобой.

Своими длинными мягкими пальчиками она провела по внутренней стороне моей руки, лежавшей на коленях. Я не знаю, почему я чувствую себя так странно. Мою грудь будто сдавливает, а тёплый воздух заставляет дышать тяжелее. Это начало моей новой жизни. Жизни, которую я и не надеялся иметь. Я добился этого упорными тренировками и целеустремлённостью... тогда почему я чувствую себя так, будто я недостаточно силён, чтобы находиться здесь? Чувство надвигающейся неудачи давит на меня, и я не могу избавиться от него с тех по, как заснул вчера вечером. Думаю, я всегда ожидал, что это развалится на куски. Всё хорошее в моей жизни всегда рушится, и я не понимаю, почему это постоянно происходит со мной.

— Ты мёртвый груз, — разносится голос отца в моей голове.

Я помню, как смеялся над ним.

— Я не мёртвый груз. Я чёртов воздушный шарик, чёртов парящий самолёт, и я никогда не упаду.

— Воздушные шары могут взлететь очень высоко, но, достигнув определённой высоты, они сдуваются, а самолёты должны иногда приземляться. Они оба имеют свои потребности и ограничения, так же, как и ты. Ты мог бы назваться птицей, им не нужно много пищи, они не летают слишком высоко, но ты должен оторваться и улететь на многие, многие тысячи футов от остальных. Это многое говорит о тебе, твоей личности и твоём темпераменте. Ты всегда должен быть номером один. Ты всегда ставишь свои желания и нужды превыше других. И ты всегда должен держать себя в руках... Я сочувствую тебе, Сет.

Я сглотнул. Неужели это убило бы его, если бы он регулярно говорил, что гордится мной? Чёрт, да ему даже не нужно было говорить, что он гордится мной, на самом деле достаточно было бы дисциплины и дельных советов о том, как поступать или не поступать в той или иной ситуации. Да, я облажался со школой и девочками. Да, я бросил обучение в колледже и отказался найти нормальную работу. Возможно, я слишком много пил и начинал слишком много драк. Я был просто ребёнком. Разве не этим занимаются дети?

Этот год высосал все мои силы... Почему я ещё не сдулся? Почему ещё не приземлился на дозаправку? Я слишком близко подлетел к солнцу, но при этом не получил ожогов. Топливо на нуле, но мои двигатели отлично работают на холостом ходу.

— И я уверена, что твой отец тоже гордится тобой, — добавила Оливия с улыбкой.

И тут меня накрыло. Я до сих пор не сдулся, не разбился, не получил ожоги только благодаря ей. Она меня поддерживала. Если бы не она, я бы забил на свой первый бой с Фредериком Кеннеди. Я уже был готов сдаться, но она помогла мне. Она пришла в мою комнату ожидания и коснулась меня. Она не была обязана. Я же повёл себя по-свински, желал от неё только одного. Она впустила меня, что-то увидела во мне и позволила мне войти в её жизнь. Следующим вечером Джексон спросил меня о том, почему я выбрал её, но правильным вопросом было бы, почему она выбрала меня. Почему она рискнула? Это не она счастливчик в нашей паре, а я. И я благодарю за это каждый чёртов день. Оливия — это верёвочка на моём воздушном шарике. Я ещё не сдулся, потому что она меня не отпускает. Оливия — это мой топливный след, остающийся в облаках. Она заряжает меня топливом понемногу, чтобы я не уносился далеко вперёд. Она держит меня на земле. И именно поэтому я её люблю.