15

Недостаточно просто проковырять в человеческом мозгу дырку и засунуть в нее биочип. Это было бы все равно что набросится с бензопилой на суперкомпьютер и сыпануть в пропиленное отверстие горсть микросхем.

Биочип надо было соединить с тканью мозга миллионами или даже миллиардами связей. Все эти связи были микроскопическими и хирург не мог создать их вручную. Они должны были вырасти.

Клетки мозга не растут, но зато между ними образуются соединения. Эти соединения постоянно перемещаются и подключаются по-новому – этот процесс обычно называют «обучением». Доктор Радхакришнан невысоко ставил этот термин, поскольку он был нагружен смыслом. Он указывал на то, что новые синапсы возникают в человеческом мозгу, только если его носитель зубрит наизусть строки Шекспира или овладевает искусством интегрирования трансцендентных функций. Разумеется, в действительности большая честь внутренних переподключений в мозгу происходит при просмотре развлекательных программ по телевизору, получении оплеух от родственников, выборе самых дешевых сигарет или постижении премудрости не носить клетчатое с полосатым.

Когда стало казаться, что мистер Беспечный Ходок и мистер Копробол не умрут в ближайшее время, их перевезли назад в Казармы на специально оборудованной машине. Обоих уложили рядышком в отдельной палате, выгороженной в конце Здания № 2, и подключили ко множеству аппаратов, объединенных в систему поддержки. На голове у каждого красовалась неправильной формы заплатка, U-образный рубец, топорщившийся нитями, которыми пришили на место лоскут кожи.

По центру заплаты в голову пациента входил пучок проводов. Он проходил через середину костяного лючка, искусно выпиленного доктором Радхакришнаном. Пока доктор Радхакришнан занимался имплантацией биочипов, второй хирург – а скорее техник – просверлил по нескольку отверстий в этих осколках и установил пластиковый коннектор. Коннектор был примерно с десятицентовую монету и состоял из нескольких тоненьких трубочек и миниатюрного пятидесятипинового разъема, микроскопической копии порта на задней панели компьютера. Поскольку взаимодействие биочипа с внешним миром должно было осуществляться большей частью по радио, только некоторые из подведенных к разъему проводков были подключены непосредственно к нему. Большинство вело к датчикам, отслеживающим состояние пациентов, и системе электростимуляции, предназначенной для ускорения роста новых связей между мозгом и биочипом.

Коннектор торчал из кожи, как этакая крохотная розетка. Теперь исследователи могли взаимодействовать с пациентами, воткнув в эту розетку вилку. Через узкое отверстие проходило так много проводов и трубочек, что все вместе они напоминали маленький взрыв на черепе пациента. Некоторые из них шли непосредственно к различным частям установленных у постели устройств, контролирующих внутричерепное давление, вводящих медикаменты и снабжающих мозговую ткань биочипа кислородом. Другие были примотаны лентой к изголовью и далее через дырку в ближайшей стене уходили в кабель-канал, ведущий к соседнему зданию.

Люди, сидевшие в Здании № 1 воспринимали мистера Беспечного Ходока и мистера Копробола как две цифровые сущности. Ни запахов, ни жидкостей – только изображения на мониторах, кривые на осциллоскопах, графики на рабочих станциях «Каликс» и время от времени – бестелесные звуковые эффекты в колонках. Все это, как заметил доктор Радхакришнан, позволяло воспринимать их с куда большей объективностью.

Первые несколько дней ничего не происходило. Клеткам биочипа требовалось время, чтобы соединиться с мозгом пациента, а пока что чипы в неврологическом смысле были совершенно инертны – не более чем осколки шрапнели, застрявшие в головах. Затем наступило утро, когда примерно в три часа мониторы по всему Зданию № 1 внезапно ожили – нейрон в мозгу мистера Копробола соединился с нейроном биочипа.

Когда появился доктор Радхакришнан, сотрудники откупорили несколько бутылок шампанского и встали перед мониторами, любуясь потоком поступающих данных. Зельдо завладел клавиатурой и вывел на экраны новое окно, отображающее мозговую активность в виде бегущего графика.

– Кто-нибудь, сходите и посветите ему в глаза, – сказал доктор Радхакришнан.

– Да, доктор! – отозвался один из индийских студентов.

Он выбежал из здания, вытаскивая из кармана фонарик. Спустя несколько мгновений он появился на камере видеонаблюдения, направленной на койку мистера Копробола в Здании № 2. Глаза всех присутствующих заметались между этим экраном и монитором, когда студент склонился над спящим мистером Копроболом, оттянул веко и посветил ему в глаз.

График подпрыгнул. Толпа обезумела.

– Молодцом, доктор! – произнес кто-то. Это был мистер Сальвадор, который помавал ладонью, предлагая сигару. – Поразительный успех, особенно учитывая обстоятельства.

Около девяти часов утра вспышка активности озарила дремавший дотоле монитор мистера Беспечного Ходока. Но даже краем глаза доктор Радхакришнан увидел, что с ним что-то не так. Сигналы, поступающие с этого биочипа, были хаотичны в смысле интенсивности и длительности.

– Глюки, – сказал доктор Радхакришнан.

– Слишком уж много глюков, – сказал Зельдо.

– Глюкорама, – заметил другой американец.

Доктор Радхакришнан закусил губу, осознав, что до скончания веков этот феномен будут именовать «глюкорамой».

Внезапное движение привлекло его внимание. Он взглянул на монитор системы наблюдения, показывающий койку мистера Беспечного Ходока – пациент скрылся за спинами медсестер, занятых какой-то лихорадочной деятельностью.

Когда доктор Радхакришнан добрался до Здания № 2, мистер Беспечный Ходок уже умер. Его сердце остановилось. В палату вкатили дефибриллятор и угостили пациента парой разрядов, пытаясь восстановить сердцебиение, но ничего не добились.

Когда стало ясно, что он бесповоротно мертв, когда ему закрыли глаза, укатили дефибриллятор и умыли руки, доктор Радхакришнан в Здании № 1 поднял трубку интеркома.

– Вы получаете какие-либо сигналы с его чипа? – спросил он.

Вопрос имел чисто академический интерес; предположительно, в мертвом мозгу некоторое время может иметь место случайная электрическая активность.

– Он мертв уже пару минут, – сказал Зельдо.

– Совершенно мертв?

– Совершенно мертв. Мы не догадались установить в него предохранитель.

– Предохранитель?

– Ну да. Чтобы защитить чип от разрядов и ударов молний.

– Я не видел никаких молний.

– Молнии были у вас в руках. Вы его хорошенько встряхнули, дружище. Разряд дефибриллятора спалил чип к чертовой матери.

Посмертное вскрытие произвели более или менее на месте. Аутопсия не требовала стерильности, поэтому они отгородили угол палаты, чтобы другие пациенты не видели, что происходит, и доктор Радхакришнан разобрал мистера Беспечного Ходока на части, на мелкие кусочки, уделяя основное внимание голове.

Здание № 2 оставляло желать лучшего в смысле тишины, поскольку было переполнено скорбными головой – старые умирали от естественных причин, новых постоянно доставляли со всего субконтинента. Травмы мозга иногда превращают людей в овощи, а иногда приводят к причудливым формам поведения, и даже на этой ранней стадии проекта они успели насмотреться на крикунов и бесноватых. Как раз такого привезли прямо посреди аутопсии. Громкий хриплый голос загремел под жестяным потолком:

– ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА...

Ничем не хуже вивария, наполненного перевозбужденными бабуинами. Доктор продолжал работать, диктуя наблюдения на магнитофон; но теперь ему приходилось говорить немного громче из-за постоянного фонового ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА...

Причина смерти была вполне очевидна. Организм мистера Беспечного Ходока отторг имплантат. Доктор Радхакришнан старался воспринимать это профессионально.

– ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ... Органическая часть биочипа демонстрирует выраженную атрофию...

–- ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА... Неорганическая или кремниевая часть биочипа практически катается внутри черепа

Не слишком-то научная формулировка. Он глубоко вдохнул.

ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА...

– Прилегающие к имплантату участки мозга атрофированы и покрыты рубцами. – Голова его кружилась. Он устал. Ему хотелось присесть где-нибудь и выпить. – Заключение: организм хозяина отторг трансплантат.

До его сознания дошло еще одно неуместное ощущение, помимо потока ВУББА-ВУББА: запах духов. И в Индии, народ которой знает о вкусах и запахах примерно столько же, сколько американцы – о тяжелом металле, эта субстанция нипочем не сошла бы за духи. Это был настырный аромат смеси лаванды и роз, дурацкий и какой-то английский.

– Представляется, что некроз начался вокруг имплантата и распространился на ствол мозга, что и привело к смерти пациента. ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА…

– Док? – произнес кто-то.

Зельдо.

Он поднял глаза на Зельдо, чувствуя глубокую усталость. Зельдо отвел занавеску и теперь таращился на окровавленный расчлененный труп мистера Беспечного Ходока. Он не был медиком и совершенно не имел привычки к такому зрелищу.

Доктор Радхакришнан развернулся к Зельдо лицом, задев стол бедром. Верхняя часть черепа мистера Беспечного Ходока закачалась туда-сюда.

– Две вещи, – сказал Зельдо.

– Да?

ВУББА ВУББА ВУББА ВУББА...

– Проблемы с Копроболом. И вас хочет видеть одна леди.

Внезапно доктор Радхакришнан ощутил, что он действительно поднялся в три утра.

Может быть, у Копробола возникли простые проблемы, которые легко устранить. Он вышел из закутка в резиновых перчатках, покрытых кровью и серым веществом. На все уйдет пара минут, не было смысла снимать их, чтобы потом снова натягивать.