Кейген пожал плечами и вскинул руки, словно говоря: «Я сдаюсь».

— Прежде всего, я целитель своего народа. Я помогу подчинить Наполеана. Я даже помогу осушить его кровь, пока он не умрет, временно, разумеется. И да, я сделаю тоже самое для Накари. Я буду наполнять воздухом легкие брата, направляя кислород в его мозг, пока он в качестве духа будет сражаться за нашего короля, — Он внимательно оглядел трех магов, с сожалением покачав головой. — Но не просите меня принять окончательное решение. Этого я сделать не смогу.

Широкая грудь Натаниэля медленно поднялась и опустилась.

— Мы братья, но прежде всего, мы преданные подданные нашего короля. Я задам вопрос только один раз, но настаиваю, чтобы ты ответил честно. Есть ли другой способ?

Накари долго и усиленно думал, прежде чем ответить. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе звучала полная убежденность.

— Нет, другого способа нет.

Натаниэль шагнул вперед и притянул Накари в крепкие объятия. Он легко, почти незаметно поцеловал брата в макушку.

«Мы тебя любим», — прошептал он мысленно.

— Ступай с моим благословением.

— Спасибо, — сказал Накари, почти задыхаясь от нахлынувших эмоций.

Он обернулся к Маркусу и взглянул в глаза воина. Это почти разрушило его решимость. Если бы он мог встать на колени перед старшим братом, поклясться в своей преданности и пообещать прожить долгую, здоровую жизнь, он бы это сделал — только, чтобы стереть горе в глазах Маркуса.

Но он не мог этого допустить.

А поэтому лишь ждал…

Маркус обхватил Накари за плечи и заговорил, тщательно подбирая слова.

— Я также позволяю тебе это сделать, но знай, братишка: если ты умрешь, я никогда тебя не прощу. Запомни это.

Накари отпрянул, задыхаясь.

— О боги, Маркус… не говори так.

— Помни об этом! — прогремел он.

Накари послушно склонил голову, опустил глаза и кивнул. Маркус запрещал ему умирать, демонстрируя все чувства, какие только мог показать. И это не было пустой угрозой. Воистину, Маркус даже не мог рассматривать возможность потерять еще одного брата после Шелби. Разве можно было с этим спорить?

Накари обхватил лицо Маркуса двумя руками. Его большие пальцы сжали подбородок воина, и не выпустили, когда тот попытался освободиться от такого интимного захвата.

— Маркус, — произнес он нежно одно единственное слово, и этим сказал намного больше, чем мог бы передать самой красноречивой речью.

Немного дрожа, Маркус медленно наклонялся вперед, пока их лбы не соприкоснулись. А затем положил свои руки на запястья брата и крепко сжал их.

— Вернись ко мне… брат, — прошептал Маркус.