Им предстояло провести еще несколько часов в Лунной долине. А потом они вернутся назад в Сан-Франциско.

* * *

Наполеан смотрел на высокие, жемчужно-белые потолки в тускло освещенном зале заседаний древнего «Зала правосудия». Фонарь наверху до сих пор использовался для освещения круглого пространства, и приглушенное свечение бросало призрачные тени на окружающие каменные стены, где мужчины собрались, чтобы обсудить действия своих врагов.

Наполеан сделал глубокий вдох и посчитал обратно от десяти до одного, когда почувствовал жизнеутверждающую энергию, наполнившую его легкие. Он одарил Маркуса Силивази суровым взглядом и медленно выдохнул.

— Мальчик просто слишком мал, чтобы присутствовать на собрании воинов, Маркус, — повторил он в третий раз.

— Ерунда, — проворчал Маркус, передвигая улыбающегося младенца на своих коленях и перекладывая в руку обслюнявленную погремушку.

— Ему всего четыре недели, — вновь констатировал Наполеан.

Маркус сверкнул ухмылкой гордого папаши, и Наполеану было приятно наблюдать за редким выражением безусловной радости на лице мужчины, который жил очень трудной жизнью… до недавних пор.

Маркус встретил свою судьбу чуть более месяца назад, она была красивой и сильной спутницей, не говоря уже о том, что являлась небесной представительницей их божественной расы. Возможно поэтому Наполеан позволил дискуссии длиться так долго: мужчина был высоко ценимым древним мастером воином, почти равным Наполеану в доме Джейдона, и супругом небесной принцессы, сестры Ваньи.

— Он самостоятельно сидит, — объяснил Маркус, указывая на прямую — ну, полупрямую — спину мальчика. — И у него хватка гладиатора.

Как будто доказывая свое право остаться, ребенок посмотрел на своего суверена и залепетал.

Наполеан вздохнул. На самом деле маленький Николай Силивази был сильным и резвым — несомненно, ярким и неестественно красивым, даже для вампира, — о чем Маркус непременно напоминал каждому, кто его слушал. Но истина оставалась истиной: он не являлся единственным ребенком, когда-либо рожденным потомками Джейдона, и был гораздо более заинтересован в том, чтобы точить зубки о погремушку, чем в разработке стратегии и организации групп карателей для охоты на темных. А Маркус должен был поскорее спуститься с небес на землю, иначе они бы все потеряли рассудок.

— Не беспокойся. Ты абсолютно в здравом уме! — возразил Маркус, случайно прочитав мысли Наполеана. Тот прорычал едва различимое предупреждение — сознание другого вампира было священным местом, куда нельзя было вторгаться, преднамеренно или нет — на что Маркус просто отмахнулся. Наполеан отступил назад, более чем слегка удивленный фамильярностью, с которой его подданный с ним разговаривал. Весь мир сошел с ума?

— Маркус! Тебе лучше вспомнить свое место, воин, и ты заберешь своего сына домой.

— Милорд… — Мягкий голос прервал обмен репликами, прежде чем ситуация накалилась еще больше. Хотя вряд ли Маркус — или любой другой мужчина в Лунной долине, если на то пошло — посмел бы открыто бросить вызов древнему правителю.

Наполеан вовремя поднял глаза, чтобы увидеть Киопори Демир Силивази, вошедшую в зал и пробиравшуюся по узкому центральному проходу к своему супругу: взгляд целенаправленный, извинение написано на лице.

— Приветствую, — вздохнула она, останавливаясь перед ними. — Как приятно видеть вас сегодня вечером, мой король.

И нежно поцеловала Наполеана в щеку.

Перед его людьми. Перед Маркусом.

Глаза Маркуса вспыхнули красным, и Наполеан мысленно застонал. Действительно, это была инстинктивная мужская реакция, которую Маркус — или любой другой вампир мужского пола, если на то пошло — вряд ли бы смог сдержать. Они были собственниками, мягко говоря… Тем не менее, полная воинов комната оживилась, все наблюдали с интересом или даже с неким весельем, как Наполеан зашипел себе под нос, предупреждая Маркуса, чтобы тот себя контролировал.

Действительно мир слетел с катушек.

— Пожалуйста, простите, — продолжила Киопори, казалось, совсем не обеспокоенная уже неприкрытым проявлением доминирования и агрессии. — Я попросила Маркуса посидеть днем с Николаем, пока занималась покупками. Боюсь, я забыла о времени.

— И отказалась отвечать на мои звонки! — рявкнул Маркус, изображая раздражение.

— Послушай, Маркус, — произнесла Киопори нежным уговаривающим голосом.

— Даже не проси меня! — отрезал он. — Ты также не отвечала на мой мысленный зов, женщина. Это неприемлемо.

Киопори разразилась беззаботным мелодичным смехом и улыбнулась.

— О, прекрати роптать, воин. Ты еще легко отделался. Кроме того, иногда женщине нужно провести немного времени наедине.

С этими словами она потянулась и забрала ребенка, который немедленно начал трясти ручками и ножками, возбужденно приветствуя объятия матери.

Наполеан почувствовал обмен энергией между супругами и понял, что они заканчивали свой разговор мысленно.

Он не имел ни малейшего желания вмешиваться — Киопори была, пожалуй, единственным вампиром в долине, который действительно подходил Маркусу Силивази и его вечно бросающей вызов правилам поведения личности. За словом в карман она не лезла.

После того, как энергия рассеялась, Наполеан кивнул Киопори, выражая свое понимание. После двадцати восьми сотен лет он не обладал бесконечным терпением — и порядок, который он поддерживал в доме Джейдона, не был пустяком — однако, он питал безнадежную слабость к выжившим дочерям короля Сакариаса, и не было никакого смысла отрицать это. На самом деле, после стольких лет веры в то, что женщины их расы перестали существовать, все мужчины в доме Джейдона заботились о принцессах с бесконечным уважением и трепетом. По-прежнему трудно было поверить, что две женщины пережили то страшное время.

Наполеан моргнул, и его мысли вернулись в настоящее время.

— Конечно, я все понимаю, принцесса. Спасибо, что пришли за Николаем.

— Конечно, — Киопори мягко коснулась руки Наполеана и в комнате повисла тишина.

Мало кто мог так запросто дотронуться до Наполеана.

Мало кто из его подданных позволял себе подобные вольности с самым древним и грозным представителем их вида. И стать свидетелями такой простой — но в тоже время мощной — связи с их лидером слегка будоражило. В самом деле, принцесса редко сторонилась короля.

Маркус не выдержал.

Низкое, утробное рычание вырвалось из его груди, и Наполеан инстинктивно обнажил смертоносные клыки. Это была ясная, недвусмысленная угроза — ярко выраженная, однозначная демонстрация господства. Обычно Наполеан находил смешной, даже восхитительной, собственническую опеку своих мужчин, но никто не смел бросать ему вызов, угрожать или поправлять перед собранием воинов. Никто, даже Маркус.

Даже если тот просто не мог совладать с собой.

— Благословенная Андромеда, — вздохнула Киопори, закатив глаза. — Мы с Ваньей должны немедленно разработать заклинание, уменьшающее уровень тестостерона. Где-нибудь в закромах, наверное, завалялось одно такое…

Ее голос затих.

Наполеан улыбнулся.

А Маркус прорычал:

— Иди домой, женщина. Мы тут обсуждаем важные вещи.

Киопори стукнула его по руке, и к ее чести стоит отметить, не стала потирать ушибленные костяшки.

— Не испытывай свою удачу, воин, — напомнила она мягко, все еще улыбаясь. Затем развернулась, наклонилась и звонко поцеловала Маркуса в губы, прежде чем выйти из помещения с Николаем на руках.

Лицо Маркуса осталось строгим, но Наполеан мог поклясться, что увидел, как уголок рта у того приподнялся в улыбке. Это было хорошо — очень хорошо. Все было в порядке с семьей Силивази, впервые за долгие годы.

Возвращаясь к собравшимся, Наполеан скрестил руки и осмотрел воинов. Мужчины быстро посерьезнели.

— Если больше нет никаких помех, — сказал Наполеан, — тогда я бы хотел вернуться к теме собрания. Рамзи, ты подготовил отчет, что я просил?

Рамзи Олару оттолкнулся от большой колонны, на которую опирался, и медленно вытащил соломинку изо рта. Он вышел в центр комнаты и повертел головой из стороны в сторону, разминая шею, чтобы снять напряжение. Его холодные, расчетливые глаза смотрели прямо перед собой.

Страж, ростом шесть футов пять дюймов⁴, обладал яростной комбинацией плотно сжатой энергии и едва сдерживаемой агрессии в своем наиболее расслабленном состоянии. Выражение его лица было полной противоположностью тому, как он выглядел. Фактически, у него было лицо модели из мужского журнала «GQ»⁵. Очень большой, опасной, несколько нестандартной модели. Хотя кто-то мог утверждать, что в детстве Рамзи что-то пошло не так — возможно, у него был тяжелый период во время учебы в университете. Массивные плечи стража контрастировали с ниспадающими до подбородка светло-русыми волосами, которые он поддерживал в безупречной конической стрижке. Тело с крепкими мышцами было покрыто гладкой как у ребенка кожей, которая оставалась постоянно загорелой, хотя он не прилагал к этому никаких усилий. И хотя женщины могли падать в обморок при виде его достаточно чувственного рта, каждый воин в Лунной долине знал, что парень, не глядя, мог оторвать голову одними зубами. В Рамзи Олару не было ничего мягкого или нежного — и он вовсе не был хрупкой моделью из журналов.

— Добрый вечер, милорд, — протянул Рамзи, повернувшись лицом к другим воинам.

Наполеан кивнул и отошел в сторону, стараясь не упускать Рамзи из виду. Каждый из трех стражей долины был до смерти лоялен ему, но поворачиваться спиной к дикому тигру просто-напросто шло против инстинктов.

Рамзи поставил одну ногу на сиденье ближайшего стула, положил локоть на колено и взглянул на записи, которые держал в руке.