Глава 9

Кнут

Ближе к вечеру я умылся в ручье. Моя голова все еще болела от напряжения, вызванного сопротивлением зову альфы. У меня заканчивалось время.

Весь день Хейзел молчала. Не хотел пугать ее, но мой самоконтроль был на пределе. Я еле сдерживался, чтобы не наброситься на нее, повалить на землю и глубоко в нее погрузиться. Я бы трахал ее жестко и долго, пока она не забыла бы обо всем, кроме ощущения, что мы одно целое.

Она заслуживала сильного партнера. Я был сильнее большинства живых существ на земле, но не настолько силен, чтобы ее отпустить.

Перед тем как вернуться в хижину, я отогнал от себя образы предстоящей женитьбы.

Буря утихла, но день все еще был холодным, не по сезону холодным для середины лета. От запаха дыма на ветру мне стало не по себе. Ходячие мертвецы не смогут пересечь реку, но у их короля может быть и другое оружие.

Скоро нам предстояло вернуться в безопасное место на горе. Держаться далеко от стаи безрассудно и опасно. Узы стаи помогали контролировать зверя. Но я не мог встретиться лицом к лицу со своими братьями-воинами, пока полностью не заявлю права на свою пару.

Меня всегда уважали в стае, я достаточно сильный, чтобы устоять в одиночку, когда другие уступали ярости берсерка. Берсерки вроде Лейфа и Брока образовывали между собой братские узы, чтобы помочь друг другу контролировать ситуацию. Они делились бы всем, даже парой.

Я никогда не связывался с другими воинами. В помощи я не нуждался и радовался этому, потому что не потерпел бы, чтобы кто-то другой прикасался к Хейзел. Но одинокий волк — это мертвый волк. Слишком длительное одиночество, и зверь навсегда завладеет моим разумом. Избегая стаи, сопротивляясь зову альфы, я рисковал жизнью Хейзел и своей.

Я должен найти способ добиться этой женщины. Должен убедить ее, что она моя, пока не стало слишком поздно.

Я зашагал к хижине. Хейзел сидела в погребе и выбирала, какие овощи можно съесть.

— Хейзел, — проревел я. — Зайди.

Она подбежала ко мне, держа в руках картошку. Мое сердце и член подскочили, как в тот момент, когда я впервые увидел ее. Она выглядела здесь, как дома: волосы заплетены в толстую косу, гладкая загорелая кожа говорила о многочасовой работе под солнцем.

Возбуждение вспыхнуло в ее запахе, когда она приблизилась ко мне. Ее сердце билось так же громко, как и мое.

Она так хорошо на меня реагировала, что сдержанность превращалась для меня в чистейшую пытку.

Ее щеки пылали ярким румянцем, когда она остановилась на пороге.

— Я ухожу на охоту, — сказал я ей. — Ты останешься в доме.

Она кивнула, не желая перечить мне после нашей последней порки. Я завоевал ее подчинение поцелуем, но не выиграл войну.

Я отошел в сторону, чтобы она могла войти в хижину. Она не поднимала глаз, пока я не схватил ее за подбородок и не приподнял его.

— Если будет какая-то опасность, я быстро вернусь. Ты будешь слушать моим приказы.

— Да, сэр.

— Хорошо.

Я наклонился ближе, наполняя легкие ее восхитительным ароматом. В моих штанах запульсировал член, и я издал рычание. «Иди в дом», — послал эту мысль ей в голову, проверяя новую связь между нами. Она, наверное, услышала, потому что юркнула в хижину и захлопнула дверь.

Я задержался, борясь со зверем, ведь так легко было сорвать дверь с петель и взять Хейзел.

Я хлопнул ладонью по стене хижины, заставив ту содрогнуться. Зверь внутри меня подкрадывался, чуя мою слабость. Сколько часов, сколько дней пройдет, прежде чем он вырвется на свободу?

Заставив себя отойти, разделся и превратился в волка. Я поохочусь до темноты и вернусь с охапкой добычи. Ничего так не скажет ей, что я стану хорошей парой, как дар из мертвых кроликов.

Жизнь была проще в шкуре волка.

Несколько часов спустя, довольный результатами своей охоты, я пошел по приятному запаху домой. Женщина, должно быть, подбросила в огонь каких-то трав, потому что дым приятно пах.

Я нашел время помыться в ручье и разделать пойманную дичь. Охота оказалась долгой и успешной. Зверь пока успокоился.

Большая летняя луна освещала мне путь, когда шел через сад к хижине. Я остановился, чтобы взять несколько веточек травы, которые хорошо сочетаются с мясом кролика. После превращения из волка в человека у меня на плечах осталась еще одна большая белая шкура. Еще один подарок для Хейзел. Волку нравилось, что она просыпается в окружении его запаха.

Она встретила меня в дверях с раскрасневшимися щеками, почти сияющими в лунном свете. Я бы упал на колени и поклонился ей, как богине, если бы не держал в руках кроликов.

— Кнут, — выдохнула она. Под цветочным дымом ее запах был слегка окрашен страхом.

Мои инстинкты вернулись к жизни.

— Что случилось? Где опасность?

— Нет никакой опасности, — покачала она головой, но ее била дрожь. Я подошел, чтобы взять ее на руки и поругать за то, что не может согреться, но она резко отпрянула. — Не прикасайся ко мне.

— Почему? Все в порядке?

— Ничего особенного. Просто моя… болезнь. Она приходит и уходит вместе с луной, — она сложила руки перед собой и умоляюще посмотрела на меня. — Ты должен отвезти меня обратно в аббатство.

Хэйзел

Нахмурившись, Кнут втолкнул меня внутрь хижины. Он положил на стол ужасную связку обезглавленной дичи.

Когда снова повернулся ко мне, заметила, что он стоит между мной и дверью. Хотя это не имело значения; я не могла ни бороться с ним, ни убежать, но мне нужно заставить его увидеть.

Лихорадка начиналась, как только всходила луна. Она приходила ко мне каждое полнолуние, но что-то, возможно, время, проведенное в объятиях воина, заставило ее прийти раньше.

Кнут навис надо мной.

— Расскажи мне об этой болезни.

— Это проклятие, очень похожее на твое. Он настигло нас… нескольких моих сестер из аббатства и меня, — я сложила руки на груди. От одного его вида у меня потекли слюнки, половые губки стали влажными, а внутри все трепетало от желания.

— Как долго это длится?

— Несколько дней. Монах в аббатстве запирал женщин, у которых начиналась течка. Я засыпала под звуки их стонов и криков, словно в них вселился демон.

— Он не запирал тебя?

Я отрицательно покачала головой.

— Я скрывала от него. Но сегодня стало хуже, гораздо хуже. У меня все болит. Я почти… потрогала себя между ног.

Он помолчал.

— Ты хотела потрогать себя?

— Да.

— Но не сделала этого? — его голос стал гортаннее.

Я опять отрицательно покачала головой.

— Почему?

— Что?

— Почему ты не дотронулась?

— Потому что это порочно, — прошептала я. — Это проклятие луны. Я не должна сдаваться. Ты обязан мне помочь. — Каждая секунда приближала меня к тому, чтобы потерять контроль и наброситься на него, как собака во время течки. Стыд обжег мои щеки. — Пожалуйста, помоги мне.

— Я помогу.

— Ты отведешь меня обратно?

Его глаза вспыхнули ярко-желтым светом.

— Нет, Хейзел. Я никогда не позволю тебе уйти.

— Тогда как?..

Он приложил палец к моим губам.

— Молчи. Я твоя пара и дам тебе то, что нужно. Доверься мне.

— Я не хочу потерять контроль.

— Тогда отдайся мне. Я уберегу тебя от беды.

Я вцепилась в его предплечья.

— Ты должен связать меня. Я стану стонать и умолять, но ты не отпускай меня. Пожалуйста.

— Хорошо, — сказал он хриплым голосом.

Он привязал меня к крепкому стулу с помощью найденных им лоскутов мягкой кожи.

— Веревка держит лучше, — сказала я ему.

— Нет, малышка. Я не позволю ничему натирать твою нежную кожу. — Его прикосновение пронзило меня огнем.

Почти в муках от болезни я не стала спорить.

Я расслабилась только тогда, когда полностью оказалась связанной. Он посадил меня поближе к огню в лучах лунного света.

— Ты очень красивая, — сказал он мне и коснулся пальцами моих губ, и я вздохнула, чуть не плача от облегчения. Ему позволялось прикасаться ко мне, и я откликалась, не боясь опозориться.

— Спасибо.

Он как-то странно посмотрел на меня, насадил дичь на вертел и принялся жарить. Когда все было готово, вернулся с миской мяса и ножом.

— Ты поешь, — приказал он, отрезая кусочки, чтобы положить их мне в рот.

Когда он склонился надо мной, по моей обнаженной коже побежали мурашки.

— Замерзла, малышка?

— Нет, — под тонкой рубашкой моя грудь раскраснелась. Пот струился по груди. — Все в порядке, — я заставила себя улыбнуться.

Кнут не выглядел счастливым, но все же продолжал выполнять свою задачу — кормить меня.

Я облизала губы, пробуя подливку на вкус. Он поднес еще кусочек к моему рту, и я высунула язык, чтобы облизнуть его и пальцы Кнута.

Взглянув на луну, я напрягла ноги в путах, но они держались.

Кнут встал, чтобы взять еще мяса, выпуклость в штанах оказалась на уровне глаз. Меня захлестнула болезненная волна желания, давление в нижней части живота усилилось. Я откинула голову назад и приподняла бедра.

Кнут обернулся на мой стон.

— Что случилось?

— Приближается, — выдохнула я. — Я не… — мотнула головой из стороны в сторону.

— Хейзел, скажи мне… что происходит?

— Так жарко, — выдохнула я. — Слишком жарко.

— Минутку, — проворчал он и развязал путы на моих запястьях.

— Нет… стой…

Быстрым движением он стянул платье через мою голову. Меня обдало прохладным воздухом. Но теперь я обнажена и наполовину свободна.

— Что ты делаешь? — закричала я, когда мое тело снова ожило.

— Собираюсь тебе помочь. — Он опустился передо мной на колени. — Ты утолишь свою похоть вместе со мной. Покорись мне, Хейзел. Я поборю твой жар, и ты больше никогда не будешь страдать. — Он положил руку мне на бедро, и оно запылало.

— Нет, — ответила я. — Я не хочу этого. Еще не готова. Кнут, пожалуйста.

— Ты сбежала из аббатства и от тех, кто держал тебя в плену. Почему ты не позволяешь себе освободиться?

Я опустила голову.

— Я… не могу.

Он отодвинулся, и я снова начала сопротивляться.

— Кнут, не оставляй меня так. Ты должен связать меня, помоги мне…

— Тише, тише, малышка. Я здесь. И снова свяжу тебя.

Я всхлипнула от облегчения, когда мои руки снова оказались связанными.