Кому: [email protected]

Тема: Re: Письма

Я не собираюсь сдаваться.

Дэйзи.

Я знаю, чтобы снова завоевать доверие Лукаса, мне потребуются решительные меры. Писем по электронной почте и телефонных звонков недостаточно; мне нужно проявить творческий подход. Поэтому я звоню Мэделин.

— Мне нужна твоя помощь. Ты должна сделать так, чтобы в субботу вечером Лукас оказался в одном месте.

— Правда? Я думала, ты уже давно перестала изводить его. Ты собираешься его разыграть, потому что…

— Нет, Мэделин, не в этот раз. Просто убедись, что он там будет.

Исходя из того видео, Лукас планировал пригласить меня на выпускной вечер в восьмом классе. Конечно, было бы намного романтичнее устроить мой маленький трюк на таких же танцах, но, к сожалению, до них еще несколько месяцев. У меня нет столько времени, чтобы ждать. Но удача оказывается на моей стороне, когда я узнаю, что в эту субботу в средней школе, будут проводить вечер танцев для шестых классов в честь Сэди Хокинс. Я вызываюсь волонтером в качестве сопровождающего, и организаторы неохотно принимают мою вакансию, так как, это очень странно, учитывая, что у меня нет детей, которые посещали бы школу. Я рассказываю о школьной медсестре, которой необходимо подкрепление, чтобы лечить любые танцевальные травмы, особенно в наши дни, когда дети стали слишком активные.

Найти платье, которое я надевала на танцы много лет назад, не проблема. Моя мама всё это время, хранила его в шкафу, так как она одержима памятными вещами. К сожалению, в средней школе у меня был скачок роста, и платье едва прикрывает мой пупок. Я пытаюсь застегнуть молнию на спине, и клянусь, что она смеётся, в тот момент, когда застревает в нескольких дюймах от того места, где началась. Я импровизирую, надевая его поверх джинсов и футболки с длинными рукавами. Я выгляжу как сосиска, но Лукас должен оценить мои усилия. Я надеюсь.

Я нахожу фото с танцев и точно воссоздаю свою причёску и макияж, вплоть до хрустящих локонов и размазанной красной помады. Я покупаю Лукасу бутоньерку и надеваю подходящий браслет, который налезает поверх моего кислотно-зеленого гипса. «Спасибо большое». Я покупаю одноразовый фотоаппарат и запихиваю его в крошечную сумочку. Это историческая инсценировка, народ, и я не скуплюсь на детали.

Все это кажется отличной идеей, пока я не приезжаю на танцы и вижу, как родители в замешательстве смотрят на меня. Во-первых, они, вероятно, думают, что я мамонт-школьник, который развился слишком рано, благодаря гормонам, которые в наши дни содержатся в молочных продуктах. Когда они понимают, что на самом деле я взрослый человек, то выглядят обеспокоенными тем, что я ненадолго отказалась от здравомыслия. Я улыбаюсь и двигаюсь вперед, не оставаясь на одном месте надолго, чтобы их любопытство не взяло верх, и они не подошли поговорить со мной. Мэделин уверяет меня, что они с Лукасом уже в пути, и, когда в моей руке пищит телефон, можно даже не смотреть вниз, чтобы понять, что время пришло. Они здесь.

Как раз вовремя. Я дохожу до маленькой сцены, которая находится в передней части танцпола, замечаю микрофон без присмотра и направляюсь прямо к нему. На другой стороне сцены я вижу школьницу маленького роста, которая бежит к тому же пункту назначения, что и я. Она находится ближе к микрофону и пытается опередить меня. В руке у нее карточки, а на лице решительное выражение. Она ‒ это я, четырнадцать лет назад.

Я поворачиваюсь и вижу, как через двери заходит Мэделин и тащит за собой взлохмаченного Лукаса. По нему видно, что он не хочет здесь находиться и понятия не имеет, что происходит, но мне необходимо, чтобы он остался.

— Добрый вечер, дамы и господа! — объявляет в микрофон маленькая девочка.

«Давай, мисс «Удостоенная чести», давай быстрее».

— Спасибо всем, что пришли на девятый ежегодный вечер в честь танца Сэди Хокинс, — говорит она, стараясь произнести каждое слово как можно чётче. — Настало время объявить наших победителей Мистера и Миссис Сэди Хокинс 2017!

Она ждёт аплодисментов, которые никогда не прозвучат.

Большинство «крутых» школьников игнорируют её, а у половины тех, кто слушает, выражения лица, сигнализирующее о том, что ещё несколько секунд и она потеряет всё их внимание. А я через несколько секунд потеряю Лукаса. Он качает головой и вырывает руку из хватки Мэделин. Он пытается пройти обратно к дверям и вернуться туда, где он прятался последние несколько дней, слишком упрямый, чтобы отвечать на мои звонки.

— Но сначала немного истории, — продолжает малышка школьница. — Как вы, наверное, знаете, день в честь танца Сэди Хокинс ‒ это американский народный праздник. Впервые этот танец был изображён в комиксах в начале 30-х годов и…

— ЛУКАС! — кричу я в микрофон, вырвав его из рук девочки и держа чуть выше её досягаемости. Звуки реакции толпы заглушаются резким гулом, исходящим из усилителей.

— Эй! Тебе нельзя этого делать! — выговаривает миниатюрная школьница. — Я президент школьного совета и председатель танцевального комитета!

Она почти достаёт до моих локтей, так что я могу притвориться, что не слышу её. Когда у неё закончится половое созревание, она поймет, почему я должна сделать то, что собираюсь сделать.

— Лукас! — кричу я снова. Он поворачивается и смотрит на меня. — Не уходи!

На секунду он перестает сопротивляться и останавливается, он в шоке. Мэделин отпускает его руку и тянется к телефону. Надеюсь, что ее телефон зависнет, прежде чем она успеет загрузить Snapchat.

Я никогда не видела Лукаса в таком состоянии. На нём джинсы и футболка. У него щетина и растрепанные волосы, которые торчат в разные стороны. Последние несколько дней он явно провел в аду, вероятно, пытаясь убедить себя, наконец-то, забыть меня. Я молюсь, чтобы не было слишком поздно.

— Ты должен выслушать меня, — продолжаю я. — То, что случилось с работой, было недоразумением.

Это слабое оправдание, и он это знает. Конечно, он, вероятно, не был в восторге от перспективы остаться без работы, но в глубине души я знаю, что его обида никогда не была связана с этим. Дело было во мне. Он в замешательстве из-за того, что потратил всю свою жизнь, любя человека, который с лёгкостью смог ударить его в спину. Он качает головой и начинает двигаться в направлении выхода, и я знаю, что должна сделать. Я кричу в микрофон, и от этого у каждого в зале звенит в ушах.

— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЛУКАС ТЭТЧЕР!

Наступает тишина. Мой отчаянный крик заставляет замолчать весь школьный зал. Чей-то свист разрушает заклинание, и несколько детей начинают смеяться, но Лукас останавливается. Он смотрит на меня и ждёт, когда я продолжу.

— Я люблю тебя, это кажется безумием, потому что еще четыре дня назад я действительно думала, что ненавижу тебя. Но если подумать, любовь и ненависть не так уж сильно отличаются, верно? Любить кого-то, означает стремиться стать лучше ради этого человека, не в этом ли заключалось наше ненавистное, маленькое соревнование все это время?

— Буууууу! — кричат какие-то мальчишки. — Сними комнату, бабуля!

Я продолжаю.

— Я чувствую себя такой глупой, потому что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это. Ты с самого начала любил меня, и думаю, все знали это, кроме меня. Я не понимала этого, потому что была эгоисткой, с глупой потребностью выиграть каждую битву с тобой, а ты был терпелив всё это время. Ты играл со мной в эти игры, потому что мне это было необходимо, но твоё сердце никогда в этом не участвовало. Ты никогда не пытался уничтожить меня. Ты был в меня влюблен.

— Убирайся со сцены, чудачка! — кричит другой мальчик.

— И я знаю, что мне потребовалось много времени, чтобы всё понять, позорное количество времени, но теперь я это знаю, и не позволю тебе уйти от нас. Вот почему я так одета! У меня есть бутоньерка! И браслет! Я хочу вернуться в прошлое и все исправить!

На сцену поднимается учитель и пытается вырвать микрофон у меня из рук. Через несколько секунд меня увезут в наручниках с этих с танцев.

— Хэй! Подождите. Я должна ещё кое-что сказать…

— Мэм, вы должны покинуть сцену.

— Лукас! — кричу я прямо перед тем, как микрофон вырывают из моей руки. — Если ты ещё не понял, ты мой Мистер Сэди Хокинс 2017!

— Это не официальные результаты! — визжит маленький президент школьного совета, всё еще дергая за шнур микрофона.

Офицер, отвечающий за порядок в школе, очень быстро движется в мою сторону для такого пожилого человека. Через несколько секунд он стаскивает меня со сцены, и с помощью одного из учителей, сковывает мои руки за спиной, используя кабельную стяжку.

— Извини за это, Дэйзи.

Я смотрю через плечо и узнаю Тиффани Гоу, подругу детства, которая жила по соседству. Я забыла, что сейчас она преподаёт в средней школе. Она та, кто помогла меня задержать.

— О, привет, Тиффани. Как поживаешь?

— Неплохо. Точнее, по сравнению с тобой, думаю, что довольно хорошо, — шутит она, прежде чем быстро извиниться. Я говорю ей, чтобы она не волновалась: она права.

— Эмм, извините! — маленькая школьница возвращается, пыхтя сильнее, чем раньше. — Я здесь, чтобы выдвинуть обвинения.

Офицер качает головой.

— Боюсь, эта ситуация типа: «поймать и отпустить», мисси. Нет ничего противозаконного в том, чтобы позориться перед детьми.

— Дэйзи! — мелодраматично кричит Мэделин, пробегая ко мне через толпу. — Боже мой, офицер, не забирайте её в участок, она там не протянет! Я буду твоим звонком из тюрьмы, Дэйзи?! О, привет, Тиффани.

— Привет, Мэделин.

— Так куда вы её везёте? В тюрьму? — спрашивает Мэделин.

Офицер смотрит на меня.

— Если я разрежу эту стяжку, ты же не побежишь обратно на сцену и не станешь дальше портить детям вечер?

Я поднимаю глаза и вижу Лукаса, который возвышается над толпой, наблюдает за сценой и улыбается. Это маленькая улыбка, но всё же, она есть, и когда наши глаза встречаются, я не вижу никаких признаков ненависти, а только веселье. Это ответ, который мне нужен.