Глава 21

Эндрю

От вида страданий Оливии, мое сердце обливалось кровью. Все те ужасные обидные вещи, которые я когда-либо говорил ей, приносили мне огромную боль. В салоне самолета и позже в больнице я молил Бога простить мне мою черствость по отношению к ней. Самым важным во всем этом был ребенок, а не моя детская вражда с Оливией. Если я чему-то и научился за последние пару недель, так это тому, что жизнь слишком коротка и достаточно всего лишь пары слов, чтобы причинить человеку неимоверную боль.

Прошли недели с тех пор, как я последний раз был в квартире Оливии, помогая Маккензи ухаживать за ней. У меня была работа. Я ожидал, что отец уволит меня за ту выходку и даже радовался своему увольнению, но отец счел нужным снова пытать меня. Каждый божий день бедный Итан получал по шесть дел, нуждающихся в моем рассмотрении. Гэвин все еще наслаждался медовым месяцем, а я отдувался за офис в Сарасоте. Отец думал, что, взвалив на меня как можно больше работы, сломает меня. Он здорово ошибался.

Стук в дверь оторвал меня от прочтения папки, в которую я зарылся, изучая новое дело. Желудок урчал, напоминая о том, что я забыл поесть и, причем довольно давно. Дождь стекал ручейками по стеклу окна позади меня. Над Сарасотой проносилась летняя буря. Воздух наполнял соленый запах залива. Захлопнув папку, бросил на нее очки и воскликнул.

– Открыто!

Откатив стул от стола, я поднялся, разминая затекшие мышцы и скрепя суставами.

В кабинет просунул голову Итан.

– Эй, босс! Уже далеко за полночь. Не возражаешь, если я уйду отсюда?!

Удивленный, я взглянул на часы и присвистнул.

– Вот это да! Извини. Я даже не смотрю на часы! Конечно, вали отсюда.

Итан распахнул дверь и прислонился к раме.

– Тебе что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?

Я начал закатывать рукава, расстегивая манжеты рубашки.

– Убедись, что у Дона и Кэрол есть все необходимое для завтрашнего допроса Хейла. Я хочу, чтобы брачный договор был расторгнут. Этот ублюдок заслуживает расплаты.

Итан кивнул, подавляя зевок.

– Сделай его!

– Кроме того, назначь встречу с Джолсоном. Нам действительно нужно заняться поселением «Ольха». О, и Риз должен позвонить посреднику по иску об опеке над Майером. Я рассмотрел миллион и одну задачу из списка запланированных дел. Каждая из них была так же важна, как и предыдущая, но они могут подождать до завтра. Прежде всего, мне нужен хороший отдых. Впрочем, неважно... отправляйся домой. Все это подождет до завтра.

Итан отсалютовал мне.

– Как скажешь босс!

Он выпрямился и повернулся, готовый покинуть мой кабинет.

– Итан, что-нибудь слышно о Наташе?

Я старался не засмеяться, когда он остановился как вкопанный, но с треском провалился. Он думал, что очень умело скрывает свой роман, но Гэвин рассекретил его, когда мы говорили с ним в последний раз. Итан потянулся к уху.

– Эмм… нуу, – замямлил он, а затем выпрямился и высоко поднял голову. – Да, конечно, – поправился Итан уже более уверенно. – На самом деле я возвращаюсь домой только для того, чтобы заняться с ней по телефону безумным сексом...

Смеясь, я закатил глаза к потолку.

– Удачи, мой друг! Передай ей привет от меня и не забудь вымыть руки перед завтрашним приходом на работу.

– Конечно, конечно! – Он показал мне два больших пальца и исчез за дверью.

Я снял куртку со спинки стула и накинул ее на плечи. Схватив ключи и телефон со стола, сунул их в карман брюк и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Свет в офисе был погашен. Не было ни помощников, ни секретарей, ни юристов, ни стажеров. Этот офис походил на город–призрак. Я не собирался задерживаться так надолго, но это были оплачиваемые часы. Не думаю, что мой отец будет на это жаловаться.

В машине набрал номер Маккензи. Хотел убедиться, что они с Оливией еще не спят. Прошло уже почти двадцать четыре часа с тех пор, как я видел свою девушку в последний раз и очень скучал по ней. Достаточно было и того, что мне приходилось следить за своими словами в присутствии Оливии. Каждый раз, когда я пытался прикоснуться к Маккензи самым невинным образом, она уклонялась. Микки поведала мне, что отношения между ней и Оливией идут на поправку, и она не хотела слишком уж демонстрировать ей наши отношения. Это обеспокоило меня, но я ничего не сказал. Скоро все закончится, и моя девочка вновь будет только моей.

– Эй, красавчик! – послышался ее южный акцент в телефонной трубке.

Я выехал со стоянки и направился к автостраде.

– Привет, красотка!

– Ты что, только что выезжаешь из офиса?

– Да. Немного потерял счет времени. Думал, что ты спишь.

Моросил дождь, покрывая лобовое стекло маленькими ручейками так, что мне потребовались дворники. Дороги в этот час оказались пустынны, за исключением немногочисленных ночных путешественников. Услышав, как хлопнула дверца машины, понял, что она еще в пути.

– Я спала, но Лив меня разбудила. Не припомню, чтобы у меня возникало столько пожеланий, когда я носила Эвана.

Я хихикнул.

– Это она специально для тебя старается. Хотел бы я знать это наверняка. Слушай, я такой голодный, может что-нибудь прихватить по дороге?

– Ты собираешься приехать?

– У тебя все в порядке?

– Конечно, все в порядке. Я соскучилась, – выдохнула Маккензи в трубку.

Я ослабил галстук на шее и повернул на шоссе, направляясь к дому Оливии. Десять минут, и я доберусь туда, чтобы, наконец, поцеловать свою девушку.

– Может быть, я даже останусь на ночь.

– Энди, – фыркнула Маккензи. – Ты знаешь, что сейчас это не вариант. Это несправедливо по отношению к Лив.

– Это несправедливо по отношению к нам, детка.

– Я знаю. – Микки тяжело вздохнула. – Мне нужно идти. Я в магазине и возьму тебе что-нибудь поесть, а дома мы поговорим, согласен?

– Замечательно, красавица. Я люблю тебя!

– И я тебя люблю! – прозвучало в ответ, и она отключилась.

Пять минут спустя я парковался у квартиры Оливии. Заехав на подземную парковку, остановился на своем обычном месте рядом с тем местом, где Маккензи паркует свой «Приус». Через несколько дней после нашего возвращения в Сарасоту отец Маккензи, Билл, любезно приехал из Флориды на своем грузовичке вместе с вещами Микки, включающими даже ее машину. Он не стал надолго задерживаться и его, похоже, тоже не очень обрадовала идея Маккензи ухаживать за Оливией. Но, как мудрый человек, Билл не стал озвучивать свои соображения. Маккензи считала, что это ее искупление и кто мы такие, чтобы доказывать ей обратное.

Машины Маккензи не было, как я и ожидал. Однако на ее парковочном месте стояла незнакомая мне машина. Вместо того, чтобы припарковаться рядом с незнакомой машиной, я проехал вниз и припарковался у задней стены. Выйдя из машины, направился к лифту, поглядывая на незнакомое транспортное средство. Ничего особенного– черный «Крайслер 300». Прокатные наклейки покрывали полупрозрачные тонированные окна. Я пожал плечами и продолжил идти к лифту, чтобы подняться в апартаменты Оливии.

Когда двери лифта открылись, я направился в сторону квартиры Оливии по маршруту, пройденному уже, наверное, миллионы раз. У входной двери ее квартиры поднял руку, собираясь постучать в дверь, но остановился, привлеченный громкими сердитыми голосами. Судя по всему, спорили Оливия и какой-то мужчина. Мне до чесотки захотелось подслушать и, не сдерживаясь, прижал ухо к двери. Судя по всему, спор разгорался нешуточный, хотя расслышать что-либо не получалось.

Дверная ручка задрожала. Испугавшись, что меня застанут за некрасивым поступком, я отпрянул и побежал за угол.

– Ты не имеешь права, Оливия. Не имеешь никакого права, – мужской голос резонировал от стен. Я закусил губу пытаясь понять, откуда мне знаком этот голос, но так и не смог вспомнить.

– Я имею на это полное право!

Выглянув из-за угла, увидел удалявшегося мужчину со спины. На нем был хорошо скроенный под его высокую худощавую фигуру костюм черного цвета. Его рыжевато-каштановые волосы выглядели уложенными так, будто он только что поднялся с постели. Я вглядывался в его фигуру, пытаясь отыскать какие-либо следы или опознавательные знаки, но потерпел поражение. Без взгляда на его лицо все равно его не узнаю.

– Ты избегаешь меня с самого Бостона.

– Нет. Я сказала, что мне нечего тебе сказать. А теперь уходи, пока Кенз не вернулась, – усмехнулась Оливия.

– А она знает? – он давил, дрожа от негодования. – Маккензи хоть представляет, что ты задумала?

Внезапно меня покинули все силы. Предположить, что Оливия задумала что-то недоброе по отношению к Маккензи... сейчас, когда мы так много делали для нее... было немыслимо. Внутри меня образовалась зияющая пустота. Мне оставалось лишь сосредоточиться на разговоре между этими двумя.

– Ты бредишь, Нэйт!

У меня перехватило дыхание. Нэйт повернул голову, глядя в мою сторону. Я быстро нырнул за угол, зажимая себе рот ладонью. Грудь вздымалась, словно после пробежки.

– Я брежу? – он усмехнулся.

Поскольку я все еще боялся, что он смотрит на угол, за которым я спрятался, то побоялся выглядывать и лишь прислушивался к продолжавшемуся разговору. – Разве не ты лжешь, чтобы удержать мужчину, который ненавидит в тебе все, кроме ребенка?

– Да, детка, не забывай об этом! Зачем ты пришел сегодня? Выставить меня злодейкой? Напасть на меня, лишь бы спасти ее? – Оливия сплюнула. Внезапно ее сатанинский смех наполнил коридор, бросая меня в холодный пот. – О! Так вот оно что?! Ты хочешь стать ее героем?! Что в ней есть такого, что мужчины бросаются ей на помощь? Господи!

Я затаил дыхание, вслушиваясь в его ответ.

– Она любит. Только и всего. Это недоступно для таких циников, как ты и я. Я больше не хочу смотреть, как ей больно.

– Ну, надо же! – вскипела Оливия.

Хлопнувшая дверь заставила меня подпрыгнуть на месте. Нэйт стукнул по косяку так, что затрясся весь пол.