Глава 23

Эндрю

– Черт! Она убегает! – Нэйт вцепился в свои волосы и изо всей силы дернул. – Я не хотел причинить ей такую боль. Я лишь хотел рассказать правду. Иисусе! Что я наделал? Она этого не заслуживает! Это все моя вина!

– Успокойся! Никуда Маккензи, не убежит! – твердо сказал я и расправил плечи.

Нэйт взглянул на меня. Его глаза были помертвевшими от горя.

– Убежит! Маккензи всегда убегает, когда ей больно!

– Она не просто обижена и ей не просто больно! Сейчас Маккензи в бешенстве, и я точно знаю, куда она направляется. Теперь мне нужно, чтобы ты успокоился!

– Успокоиться? Как, черт возьми, я должен это сделать? И, какого черта, ты так спокоен?!

Хороший вопрос. Как раз один из тех, на которые у меня не было ответа. Внутри меня бушевала масса противоречивых эмоций. Я чувствовал боль, злость, растерянность, но больше всего чувствовал облегчение. Весь мой страх, моя тревога исчезли, стоило только Нэйту произнести простые слова, которые мое сердце уже знало. Я не был отцом ребенка Оливии. Наконец-то появилась причина, которая объясняла почему я не чувствовал никакой связи с ребенком. Я мог успокоиться! Я не был сломлен или опустошен моим прошлым. Со мной не происходило ничего безнравственного. Моя ненависть к Оливии не переносилась на ребенка, как я предполагал. Причина была в ином – я не был отцом ее ребенка!

– Я сильнее расстроен, чем ты думаешь. Но сейчас ты нужен Маккензи и мне, и я хочу, чтобы ты успокоился.

– Х-хорошо. Что тебе нужно? – Нэйт вдохнул воздуха, его нижняя губа задрожала.

– Мне нужно знать, что ты собираешься теперь делать?! Собираешься ли ты заботиться о ребенке, и тебе нужна моя помощь, чтобы получить опеку над ним?!

– Как ты думаешь, я хочу опекунства?

– Я не знаю. Поэтому и спросил.

Нэйт сжал зубы, отчаяние быстро переросло в гнев.

– Черт возьми, мудак ты долбаный! Какого хрена тебя интересует мои права на опеку?! Сейчас ты должен думать о чувствах своей девушки!

Со всей дури, я вмазал кулаком по столу.

– Ты выслушаешь меня сейчас же! Во-первых, ты ничего обо мне не знаешь! Я сейчас очень беспокоюсь о Микки, но, прежде чем я сделаю следующий шаг, мне нужно знать твои планы! Видишь ли, ты своим рассказом сегодня все изменил. Я стал чертовски свободным от этой суки, но клянусь, она не останется безнаказанной! Оливия заплатит за все, что сделала со мной, с тобой и главное с Маккензи! Поэтому, если ты всерьез намерен добиваться опеки над ребенком, мне нужно знать об этом сейчас. – потребовал я сквозь стиснутые зубы. – В противном случае у меня есть и другие юридические рычаги давления на Оливию. Она будет сожалеть о том, что причинила столько боли Маккензи! Понятно тебе?!

Нэйт чуть отошел, инстинктивно пытаясь увеличить расстояние между нами. Я не собирался удерживать его. Внешне я был спокоен, но внутри бушевала ярость, которую была пока под контролем. Я справлялся с собой, пока слушал его историю, но все это время боролся со своими внутренними демонами. Мне хотел придушить Нэйта за то, что он участвовал в этом грязном деле. Он говорил, что любил Маккензи, но после всех его поступков делаю вывод, что в его сердце не было любви. Только гордость.

– Я хочу опеки! – заявил он вдруг, его голос прозвучал тихо, но уверенно.

Я кивнул. Моя злость на Оливию требовала уничтожить ее, но мне нужно позаботиться и о ребенке. В Нэйте все же должно быть хоть что-то хорошее. Он действительно позаботился о том, чтобы прекратить весь этот бессмысленный фарс. Время станет его судьей независимо от того, как долго продлиться его желание заботиться о ребенке или покажет, что он просто хочет отомстить женщине, которая нас всех так использовала.

– Хорошо. Теперь возьми себя в руки. Мы должны догнать Маккензи. Она собирается встретиться с Оливией и ей понадобиться наша поддержка. – я встал, выбросил наши чашки в мусорную корзину и проследовал на выход. Открыв дверь, обернулся и посмотрел на Нэйта. – Ну, ты идешь?

Нэйт так резво бросился в мою сторону, что по пути чуть не опрокинул столики. Мы вышли из здания и расселись каждый в свою машину, чтобы направиться к квартире Оливии.

Только один момент не давал мне покоя во всей этой истории. Только поэтому я настаивал на помощи в оформлении опекунства Нэйту. Это была моя месть Оливии. Она использовала ребенка, чтобы удержать меня рядом с собой. Зачем она хочет удерживать меня?! Вряд ли деньги играли здесь главную роль. Денег и у нее куры не клюют. И любовью все это тоже не назовешь. Любому дураку было с самого начала ясно, что я для нее лишь игрушка, даже я это понимал, но позволял ей играть, потому что точно так же играл ею. Теперь мне предстояло узнать, что же ею двигало.

Мы одновременно подъехали к дому Оливии, припарковали машины рядом, вышли и направились к лифту. Казалось, что мы никогда не поднимемся, чем выше мы поднимались, тем длиннее казался мне путь. Моя девушка нуждалась во мне. Сейчас ей было больно, и пока я занимался планами мести, ей требовались моя помощь и поддержка. Я мог бы справиться с Оливией одной левой. Она играла с огнем, и когда-то должно было наступить время, в которое она расплатится за все причиненное ею зло, но идеалы моей девушки оказались погребены под ненавистью этой гарпии. Ведь Оливия была ее подругой, Микки ей доверяла, а теперь все ее чувства были переворошены.

Двери лифта открылись и первое, что я услышал, был отдаленно звучащий голос Маккензи. Нэйт и я переглянулись и понеслись к двери квартиры. Я добежал первым и распахнул ее. Маккензи возвышалась над Оливией, которая сидела в своем любимом кресле. Увидев меня, Оливия заорала.

– Что за херня с ней? Она сошла с ума!

Маккензи резко развернулась. Ее глаза были наполнены всепоглощающей ненавистью.

– Оставайся на месте, Эндрю!

Вот дерьмо, она назвала меня полным именем. Я поднял руки и отступил, наткнувшись на Нэйта. Оливия увидела его и засмеялась. Она встала, заставляя Маккензи отступить назад.

– Теперь все это имеет смысл, – усмехнулась она. – Итак, ты поведал им свою маленькую глупую историю. Вы все так предсказуемы.

– Заткнись! – зарычала Маккензи.

Оливия обратила свой взгляд на Маккензи.

– Ты действительно веришь ему? Человеку, который столько раз тебя обманывал? Да ладно, Кенз? Мы столько всего пережили вместе, – отвратительный слащавый звук ее голоса скрутил мои внутренности. – Он ведь лгал тебе и раньше. Что же заставило тебя думать, что сейчас он говорит правду? Нэйт бросил тебя одну, когда ты разваливалась на части. Именно я поддерживала тебя тогда.

Губы Маккензи задрожали, глаза распухли от слез.

– Ты задела его гордость. Ведь ты полюбила кого-то, кроме него. Конечно, он солжет, чтобы вернуть тебя, – подчеркнула Оливия.

– Перестань говорить дерьмо, Оливия, – сплюнул Нэйт. – Они знают правду. Я рассказал им все, как есть. Так что перестань врать!

– Ну, конечно, ты рассказал! – прорычала Оливия. Звук ее голоса вдруг превратился в ушат холодной воды, которым нас всех окатили. – Каждый должен прийти на защиту маленькой Маккензи. Чтобы оберегать ее, у нее всегда двое мужчин. – Оливия вскинула руки. – Да что это я? Пока ты хлопаешь своими ресницами, мужики падают к твоим ногам. Я бы спросила, не из золота ли твоя киска, но я видела тебя голой!

– Отойди, сука-манипуляторша, – зарычал я и направился к ней.

У Оливии был острый язычок, но никто не мог безнаказанно нападать на любимых мною людей, а справиться со мной у нее не хватит силенок.

– Я – сука-манипуляторша? – засмеялась Оливия. В ее голосе теперь сквозило одно пренебрежение. – Моя лучшая подруга закрутила роман с моим парнем, а меня называют манипулятором?! Если кто здесь и сука-манипуляторша, так это она! – и Оливия небрежным жестом указала в сторону Маккензи.

Маккензи стояла, зажатая между мной, Нэйтом и Оливией. Беспомощный гнев пронизывал каждую клеточку ее тела. Это заставило нас напрячься. Я и раньше видел ее злой, но это был совершенно иной уровень. Маккензи была в ярости. Ее лицо покраснело, челюсти сжались, зубы скрежетали.

– Парень? – сплюнул я.– Я никогда не был ТВОИМ парнем. Я был для тебя игрушкой!

– Это была только игра для тебя, ведь так? Ну, так угадай кое-что! Ты проиграла, – добавил Нэйт.

– Прекратите! – вскричала Маккензи, взмахивая руками.

Мы все повернулись к ней. Она подошла к Оливии и врезала кулаком по стене рядом с ней. Я заволновался, что она может пораниться, но Маккензи даже внимания не обратила на то, что сделала. – Зачем ты все это затеяла? Как ты можешь быть такой жестокой?

Оливия скрестила руки на груди, вся такая мерзкая и надменная.

– Ты действительно хочешь знать, почему?

– Да, – прошипела Микки, покусывая губы.

Оливия поджала губы.

– Потому что могу. Видишь ли, я с самого начала знала, что Дрю привлекает тебя. Да и Дрю отвечал тебе взаимностью. Черт, да он пускал слюни на тебя еще в ту первую ночь. Он даже дал тебе свой номер телефона. – теперь Оливия повернулась ко мне. – Кто так делает, кстати? Ты – мудак, – она подошла к креслу и села в него, водрузив ноги на кофейный столик, – но я так же знала, что ты слишком святой. Я наблюдала, как вы двое становитесь все ближе и ближе друг к другу, понимая, что он попадается на твой невинный вид. Ты затянула эту песню еще со времен колледжа, и кто-то должен был поставить тебя на место!

Маккензи вскинулась.

– Так ты ненавидишь меня так долго?

– О, дорогая, если бы только знала, – прошипела Оливия.

– По твоим словам получается, что если ты, не могла получить меня, так не достанься я никому? – вклинился я.

Оливия фыркнула.

– Размечтался! Трахайся с кем угодно, если только это не Маккензи!

– Тогда зачем ты оставалась моим другом так долго? Какой в этом смысл?

Я подошел к Маккензи и обнял ее за плечи. Она вздрогнула от моего прикосновения, за что мне захотелось разорвать Оливию на части голыми руками.