Глава 11

Сердце Амелии затрепетало, когда клан собрался перед ней, обнаженной, сжавшейся у стены. Несмотря на мурашки от смеси страха и желания, она продолжала мрачно дуться. Она должна убедить клан в том, что презирает их, даже если от этого ноет её собственное сердце. Обзывая их, выкрикивая ужасные вещи, Амелия страдала, словно сама подвергалась жестокому обращению.

Она уже потеряла счет времени с момента похищения. Окна апартаментов клана оставались затемненными. Только аромат горящего дерева и светящиеся шары придавали комнате интимный полумрак. Казалось, Амелия проспала всего несколько минут, прежде чем калкорианцы вновь разбудили её, снова уговаривая поесть и стать их матарой. Они продолжали мучить её, занимаясь любовью. Иногда нежно, иногда грубо.

Она втайне радовалась, купаясь в любви, стоящей за их требованиями. Они всегда связывали её, часто причиняя восхитительную боль, но всегда достигая кульминации, кончали с наслаждением. Как бы она ни относилась к клану, они никогда не отказывали ей в сокрушительных оргазмах, и она кричала от безудержного восторга.

Её измотали усталость и голод. Хуже всего, что её решимость таяла с каждой минутой. Чем дольше они удерживали её в плену, тем больше она задавалась вопросом, почему сопротивляется.

Она вынуждена была признаться, по крайней мере себе, что просто жаждет им сдаться. Полностью отказаться от того, что от нее ожидали бог, Земля, мать и она сама.

Она искала гнев на их лицах и не находила. Они взирали на нее с беспокойством. И от этих столь явных эмоций она жаждала капитулировать сильнее, чем когда-либо. Она не сомневалась, они заботятся о ней, любят так, как никто и никогда не любил. Это прослеживалось в каждом их прикосновении, в каждом слове, в каждом взгляде, которым они её одаривали.

Голос Фленчика дрогнул от боли.

— Она отказывается от еды. Сопротивляется нам.

Раджир сжал кулаки. И спросил Амелию:

— Почему ты не принимаешь нашу любовь?

Амелию взглянула на него со слезами на глазах.

— Это не любовь, вы удерживаете меня здесь насильно.

— Мы даем тебе все. Ты матара — сердце клана.

От подобного недопонимания Амелия разгневалась, испытывая прилив сил и продолжая спорить с ним.

— Я не ваша матара!

Фленчик, умоляя её, присел на корточки.

— Ты должна поесть. Ты слабеешь.

Амелия опустила взгляд, не в силах выдержать эмоции, отразившиеся на его лице.

— Я ничего от вас не хочу, кроме того чтобы вы отпустили меня. — Подобная ложь словно очерняла саму её душу.

От ярости, прозвучавшей в голосе Брефта, она вновь подняла взгляд.

— Если она не желает подчиниться добровольно, мы заставим. Хватит уже играть в эти её игры!

Раджир ответил ничего не выражающим голосом:

— Мы не станем её кусать. Не дадим ей повода спрятаться за подобным оправданием.

— Наслаждение, каким бы неприятным оно ей ни казалось, не изменило её решения.

— Её поведение заслуживает реального наказания. Её нужно наказать.

Имдико выпрямился и угрожающе обернулся к Брефту.

— Что ты предлагаешь? Отшлепать её, словно ребенка, чтобы заставить подчиниться нам?

Нобэк слегка расслабился. Уголки его губ дернулись от легкой улыбки, несмотря на нависшего над ним Фленчика.

— Не избить, но немного дисциплины не помешает. Настоящей дисциплины. — Он взглянул на Амелию, улыбнувшись ещё шире. От его расчетливости у нее похолодело все внутри.

С надеждой в голосе, Раджир спросил:

— И что ты предлагаешь?

Брефт буквально пригвоздил её к стене пристальным взглядом.

— Умеренная боль не причинит её телу особого вреда.

— Занимаясь любовью, мы уже причиняли ей боль. Амелии это понравилось.

Брефт рассмеялся, когда лицо Амелии вспыхнуло.

— Действительно понравилось. Разница в том, что на этот раз мы не будем доставлять ей удовольствие. Она может отреагировать на подобный урок. — Он перевел взгляд на Фленчика. — Ты говорил, что она словно непослушный ребенок. Так давайте накажем её, как непослушного ребенка.

Раджир кивнул.

— Как это называют земляне... дулма?

— Порка. — Брефт произнес это слово с видом гурмана, наслаждающегося изысканным вином.

Амелия ахнула.

«Брефт — животное, — подумала она. — Конечно, остальные осознавали всю дикость его предложения!»

Вместо того чтобы отвергнуть это предложение, как она надеялась всем сердцем, Раджир спросил Фленчика:

— Что ты думаешь?

Прежде чем заговорить, имдико задумался.

— Дискомфорт от порки временный. Даже если будет нанесен реальный вред, я легко его устраню. Если порка заставит Амелию поесть, я согласен.

Сердце Амелии, казалось, замерло в груди. Она сдавленно захныкала. Если клан и слышал её страдания, то не обратил внимания.

— Тогда я назначаю наказание, — произнес Раджир. И перевел взгляд с Брефта на Фленчика.

— Будучи защитником и воспитателем этого клана, вы проследите, чтобы я не поранил нашу матару. — Когда они кивнули, он потянулся к Амелии. — Иди ко мне, малышка.

Помимо ужаса её охватило нечто ещё. Лоно Амелии предупреждающе сжалось, а страх возрос. Её всегда возбуждало грубоватое доминирование клана, но не должна была возбуждать угроза реального физического насилия! И всё же, она вздрогнула от охватившей все тело похоти. Как она могла хотеть этого? Да что с ней такое?

Она отпрянула, прижавшись спиной к стене.

— Не смей прикасаться ко мне!

Раджир метнулся к ней размытым пятном. И не успела Амелия опомниться, как он схватил её и перекинул через плечо. Она безуспешно колотила его по спине кулачками, пока он нес её на выход. Одним плавным движением он уселся на кровать и перекинул её извивающееся тело через бедра.

Её волосы разметались по полу рядом с его ногой. Раджир опустил руку на её спину, удерживая на месте, даже несмотря на что она по-прежнему размахивала руками и ногами.

— Отпусти меня, черт бы тебя побрал! — взвизгнула она, стараясь не обращаться внимания на возбуждение от боли.

Склонившийся над ней, Раджир доброжелательно произнес:

— Больно будет лишь некоторое время. Она закончится тут же, как только ты согласишься поесть. Когда скажешь мне, что подчиняешься, я остановлюсь.

«Он не решится на это, — в отчаянии подумала Амелия. — Он не посмеет».

Первый шлепок его ладонью, опустившейся на её ягодицы, взорвался в воздухе, словно выстрел. От жгучего удара изумленная Амелия перестала сопротивляться. Боль сменилась теплом, растекающимся от ягодиц вниз по ногам.

«Он шлепнул меня». Она замерла, покалывающий жар распространился по всему её телу.

Раджир снова опустил руку на её попку. Он действительно собирался отшлепать её, словно непослушного ребенка. От унижения лицо Амелии вспыхнуло, пока его тяжелая ладонь согревала её ягодицы.

— Стой! — закричала она, но звуки от удара ладонью о её плоть по-прежнему эхом разносились по комнате. Амелия с удвоенной силой продолжала извиваться, пытаясь уклониться от его наказания.

Но Раджир сжимал её, словно в тисках. Снова и снова осыпал жгучими шлепками ноющую попку лежащей на его коленях беззащитной Амелии. Она чувствовала на себе взгляды Фленчика и Брефта, наблюдающих за наказанием. Её смущение все возрастало, а всхлипы усиливались. Насколько может ухудшиться возникшая ситуация?

К её ужасу, это случилось. Жар с её отшлепанной попки распространился на лоно. Как всегда, беспомощность перед похитителями лишь усиливала её сексуальный голод. Влага сочилась из её тела даже, когда Раджир продолжал её шлепать.

Она судорожно всхлипывала, стыдясь реакции собственного тела. Раджир остановился.

— Она так плачет, — пробормотал он. — Её кожа покраснела. Фленчик, каковы повреждения?

Всхлипы Амелии перешли в стоны. Она попыталась успокоить предательское тело, наблюдая за приближением Фленчика сквозь паутину рассыпавшихся волос. Задрожала всем телом, увидев возбужденных Фленчика и Брефта. И только тогда почувствовала эрекцию Раджира, прижавшуюся к её груди. Если они обнаружат её возбуждение, то что ещё смогут с ней сделать? От этой мысли её охватила новая волна наслаждения, а по щекам снова покатились слезы. Насколько же она извращенная, что возбуждается от подобных мыслей!

По крайней мере, Раджир прекратил порку, и она могла восстановить контроль над собственным телом. Она безвольно лежала на бедрах Раджира, когда Фленчик провел прохладными ладонями по её ягодицам. Почувствовала его дыхание на собственной полыхающей коже.

— Никаких повреждений, лишь небольшое покраснение. Ничего такого, чего бы я не смог вылечить, — ответил Фленчик. Затем скользнул рукой между её ног и обхватил ладонью лоно. Амелия всхлипнула со смешанным чувством удивления и похоти. — Влажная, — буркнул он, убирая ладонь. Амелия униженно всхлипнула, лишившись его прикосновения.

— Тогда мы скорее награждаем её, чем наказываем, — сказал Раджир. — Это ничем не отличается от обычной порки.

— Думаю, тут дело в другом. Мы не играем в сексуальные игры, а она всё равно возбуждается. Наказанием для нее может послужить лишь унижение. Если боль не принесла результатов, то, возможно, унижение сработает.

Фленчик отступил.

— Ты пойдешь на такое?

Тон имдико стал жестче.

— Я пойду. Мы будем её шлепать, пока она не подчинится. Если ты устанешь, это сделаю я. Мы все по очереди. Если она пострадает, я исцелю её, и начнем все сначала.

Брефт изумленно ответил:

— Вот уж не думал, что ты согласишься на такие крайности.

— Её голодовка слишком затянулась. Я не могу позволить ей продолжать и подвергать опасности собственное здоровье.

Раджир шлепнул Амелию по горящей попке.

— Ты слышала, что сказал твой имдико, малышка. Наказание продолжится до тех пор, пока ты не согласишься поесть, независимо от того сколько времени это займет.

От его слов Амелию охватила слабость. Она больше подобного не вынесет!