Глава 17

Меврик

Когда я увидел, что Гевин пялился на Хенли, словно она звезда на верхушке чертовой рождественской елки, то взбесился.

— Ты мне расскажешь, что это значит? — девушка шепотом спросила по пути вниз на кухню.

— Нет.

— В смысле? Ты не скажешь... — начала она.

— Нет, — просто ответил я.

— Что ж, — ее голос наполнился сарказмом. — Просто чтоб ты знал, я считаю Гевина очень милым, и мне с ним весело.

— Я рад.

— Думаю, ты скучаешь по нему. Имею в виду... наверное, нелегко жить так далеко от брата, но он здесь счастлив, это видно. И ребятам он нравится.

Я промолчал. Сказать было нечего. Да, я скучал по брату, и да, дела у него здесь шли просто замечательно. Решение переехать стало самым правильным, и данный клуб ему подошел, но говорить обо всем этом намерений у меня не нашлось. В моей голове имелись совсем другие мысли.

После ужина все разошлись. Хенли помогала девчонкам прибраться в кухне, а затем ушла к себе. У меня еще не выдалось шанса побыть с братом, так что я пошел в бар, чтобы выпить с ним пива.

— Кажется, у тебя здесь все на мази, — сказал я ему.

— Да, мне здесь хорошо, действительно хорошо. Ребята отличные и мне нравится работать в гараже. Если бы ты видел байки и тачки, что тут появляются.

— Я рад, что ты нашел себя. Славно видеть тебя счастливым.

— Что насчет тебя? — стеснительно спросил брат, — ты уверен насчет завтрашней подписи на усыновление?

— Ага. Я уверен.

— Ты знаешь, я пойму, если ты передумаешь или нечто в этом роде, но Джон Уоррен...

— У меня нет никаких сомнений, Гевин. Я знаю, что он там, где нужно, — отрезал я.

— Ты прав. Сейчас я это знаю. Никогда не говорил тебе этого, но я считал, что ты не прав. Думал, как дерьмово с твоей стороны бросить ребенка. Я, правда, так полагал, но когда увидел мальчика в семье, то понял, почему ты сделал это. Ты принял правильное решение.

Как только он произнес данные слова, что-то сдвинулось во мне. Знание того, что он понял причину моего поступка, немного облегчило груз на моих плечах.

— Спасибо, что высказал свое мнение, Гевин. Оно очень многое для меня значит.

— Что за история с этой девушкой? — подтолкнул брат.

— Ничего особенного. Я присматриваю за ней до тех пор, пока мы не найдем ребят, которые убили Скидроу. Конец истории.

— Не-а. Есть нечто еще, и ты об этом знаешь. Я видел твой взгляд и, как ты прижал ее к стене. Она что-то для тебя значит.

— Может и так, но это не важно.

— Это важно. Каждому нужен кто-то, о ком нужно заботиться, Меврик, даже тебе, — сказал он, допивая пиво.

Мы ушли из бара после трех утра. Я думал, что Хенли взбесится, что я так поздно вернулся, но когда залез в кровать, она без стеснения обняла меня.

— Все хорошо? — прошептала девушка, положив голову мне на плечо, а руку на грудь.

— Сейчас да, — сказал я, поцеловав ее макушку, — уже поздно, спи.

Алкоголь затуманивал мысли, затрудняя мышление, но я почти уверен, что она сказала:

— Если вдруг тебе интересно... меня не волнует Гевин или кто-либо еще в сексуальном плане. Я хочу тебя... только тебя.

В комнате было тихо. Я чувствовал, как поднималась и опускалась ее грудь, в то время как дыхание становилось медленнее и глубже. Даже не смотря на то, что она крепко спала, ее слова эхом звучали у меня в душе, и мне стало интересно, не придумал ли я их.

— Хенли? — прошептал я, но девушка не ответила.

Комната вращалась, так что я, наконец, сдался состоянию алкогольного опьянения и уснул. Я не спал дольше нескольких часов, как услышал, что кто-то барабанит в дверь.

— Меврик! — кричал Голиаф, продолжая стучать кулаками в дверь.

Такое чувство, что я едва успел сомкнуть глаза, когда парень сказал:

— Время собираться, чувак. Ана только что звонила: результаты пришли.

Какого черта я выпил так много?

Моя голова пульсировала, свет, просачивающийся сквозь окно, только усугублял состояние.

— Минуту! — крикнул я.

Хенли не оказалось в поле зрения, когда я выполз из кровати.

— Ты видел Хенли? — я открыл дверь и спросил, одетый в одни боксеры.

— Она с Лили. Девушка может потусоваться с Бобби или...

— Нет, она идет с нами, — сказал я Голиафу, — дай мне пять минут.

От меня несло перегаром, и я хотел принять горячий душ, чтобы проветрить голову. Голиаф кивнул, когда я закрывал за ним дверь.

Я включил горячую воду и зашел в душевую, пытаясь смыть туман похмелья. Вода не помогла. Моя голова все еще пульсировала, пока я одевался и двигался по коридору. Когда я открыл заднюю дверь, свет раннего утреннего солнца ударил меня словно кирпич. Я еще не привык к влажности в Теннесси, и уже почувствовал пот, скатывающийся со спины, когда Хенли подошла ко мне с бутылкой холодной воды и парой таблеток аспирина.

— Я подумала, что тебе понадобиться.

— Спасибо, хитренькая, — сказал я ей, беря бутылку из рук.

Полные губы девушки изогнулись в сексуальной улыбке, соблазняя прижать ее поближе.

— Ты готова идти?

Она положила ладонь мне на грудь и сказала:

— Ты точно хочешь, чтобы я пошла? Я не против остаться дома. Могу потусоваться с Бобби или Гевином пока ты не вернешься.

— Нет, ты пойдешь. Лили сказала, что это не займёт много времени, так что я думал показать тебе озеро, когда мы закончим. Может перекусим что-нибудь.

— Звучит здорово.

С Лили и Голиафом идущими позади нас, мы направились к офису юриста. Мы ехали в тишине, оба потерялись в своих мыслях. Я не мог перестать думать о ночи, когда вернул сына обратно Лили и Голиафу — ночи, которая определила мою судьбу, нашу судьбу. Каждое решение, которое я принял за последний год, имело, болезненный эффект, и я думал: «Закончится ли это сегодня? Может ли это по-настоящему закончиться?»

Когда мы припарковались на стоянке, Ана стояла прислонившись к своей машине с длинным желтым конвертом в руках. Ее волосы были собраны в хвост, а сама одета в докторскую форму. Даже в рабочей одежде легко увидеть, почему Шеппард влюбился в девушку. Она красивая и сообразительная. Чуть не умереть в реке, стало лучшим событием для него за целую жизнь.

Голиаф остановился возле меня, и пока мы выбирались из машины, Ана подошла к Лили с беспокойным выражением лица.

— Хэй, я должна поговорить с тобой до того, как мы войдем внутрь.

— Почему? Что случилось? — спросила она.

Обеспокоенное выражение лица Аны само за себя говорило — что-то было не так.

— Это результат теста ДНК. Не знаю, как сказать тебе, — начала она, переводя взгляд на меня.

Черт. Что означал ее взгляд? Что бы не беспокоило Ану, очевидно, это касалось меня, но я не имел понятия, о чем шла речь.

— Что такое? Просто скажи, — потребовал я, чувствуя, как сердце вырывается из грудной клетки.

Я пытался придумать все, что могло бы оказаться в тесте ДНК: «Болен ли Джон? Был ли у него генетический дефект из-за меня?»

Лили посмотрела на Ану умоляющим взглядом.

— Просто расскажи нам, — умоляла девушка.

— Результаты теста показали, что... Меврик не отец Джона Уоррена. Проанализировав все пункты, эксперты определили, что процент его отцовства слишком мал, чтобы назвать отцом, — объяснила она.

— Тогда, чертов тест неверен, — прорычал я.

— Не знаю, что сказать. Здесь должна присутствовать какая-то ошибка! Мы все знаем, что Меврик — отец Джона Уоррена! — истерично прокричала Лили, — в этом нет никакого смысла!

Миллион мыслей промчались в моей голове, и когда я пытался говорить, слова не шли. Гнев начал закипать в кишках, но, наконец, я понял, что имела в виду Ана.

— Лили, не знаю что сказать. Я проверяла сотни раз. Результаты показали, что Меврик действительно близкий родственник, но не отец, — она пыталась объяснить.

Как только слово «родственник» вылетело из ее рта, я понял. Гевин — отец Джона. Думаю, часть меня знала, что я не его отец. Чувствовал все это время, когда держал ребенка на руках, что-то казалось не так. Сейчас, услышав эти слова вслух... Знание того, что я не сошел с ума, сотрясло землю подо мной. Как я мог быть, так чертовски слеп? Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить шторм мыслей, вращающихся в моей голове. Не мог понять: «Как это случилось?» Гевин... Гевин оказался отцом Джона Уоррена. Я был уверен в этом. Черт! Как он мог смотреть на то, как я пробирался через весь этот ад, и ничего не сказать?

Ярость бурлила в моем теле. Я провел прошедшие шесть месяцев, чувствуя себя каким-то монстром. Гевин знал, как я мучился, насколько был сломлен и, как ненавидел себя за то, что оказался не тем отцом, которого Джон Уоррен заслуживал. Думал, что я не способен находиться с ним... с собственным ребенком. Ненавидел саму мысль об этом. Пытался оправдаться, убеждая себя в том, что я защищаю его от клуба. Но знал, что дело не в этом. Дело было во мне, только от себя я его оберегал.

— Меврик, — прошептала Хенли со взглядом полным боли в глазах.

Она положила ладонь мне на руку, выталкивая меня из мыслей.

— Гевин — это он отец. Он мой единственный родственник, — сообщил я Лили сквозь сжатые зубы.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить злость. Мне никогда не приходилось испытывать подобного гнева, такой боли. Я шагнул назад, делая другой глубокий вдох. Потом, так же внезапно, как натиск первоначальной ярости, вызванный предательством Гевина — это произошло. Словно тусклый свет, святящий сквозь черные облака, темнота, которая окружала меня на протяжении нескольких чертовых месяцев, начала опускаться, в то время как всепоглощающее чувство облегчения накрыло меня. Словно, как прилив океана: волна за волной увеличивающегося облегчения, очищали меня от вины — моей собственной ненависти и отчаяния. Джон не мой сын. Я не сошел с ума, не потерял разум. Мои инстинкты нормально работали.

— Позвони ему. Гевин ничего не сделает, чтобы встать на твоем пути усыновления. Он знает, что малыш принадлежит тебе, — сказал я ей.

— Но как? Как это случилось? — спросила Лили дрожащим голосом.

— Он не упоминал, что спал с Хейли, так что тебе придется спросить у него об этом, — огрызнулся я.