— Большое дело, — отчетливо произнес он, чтобы все слышали. — Оставив вас, она пришла ко мне. Несколько месяцев она делила со мной ложе.
— Нет, Мёрдо… — потрясенно изрек Дэвид, но никто не обратил на него внимания. Все смотрели на Мёрдо и Киннелла.
Мёрдо приближался к убийству, встал прямо перед Киннеллом, вынуждая его сделать шаг назад. Киннелл отступал снова и снова, пока не врезался в стол. Дальше пути нет.
— Мёрдок… бога ради!
Дэвид обернулся — да все обернулись. В дверном проеме стояли граф Балфор и Хартли. Граф посуровел лицом, на коем отражались смятение и ярость, а Хартли выглядел так, будто его вот-вот хватит удар, и без того румяное лицо побагровело.
— Это неправда! — закричал Киннелл.
Конечно, неправда, только никто в это не поверит. Мёрдо только что нанес неслыханное оскорбление. Присутствующие осознавали, что благородный человек может отреагировать на сие оскорбление лишь одним способом. В ожидании неизбежного Дэвида накрыла холодная паника.
— Да что вы за человек такой? — подколол Мёрдо. — Будь у вас хоть капля самоуважения, вы бы бросили перчатку мне в лицо. Но вы жалкий трус.
Кто-то ахнул, кто-то выкрикивал возражения. Хватило бы и того, что Мёрдо обвинил Киннелла в жестокости и заявил, что он любовник его жены. Но называть его трусом? Собравшиеся нетерпеливо ждали, какой выбор сделает Киннелл.
Киннелл выглядел жутко, терзался и страшился. Тем не менее он все понимал. Ему не убежать, не потеряв при этом гордость и честь. Дрожавшими пальцами он стащил перчатку и слабо ударил Мёрдо по щеке. Мёрдо лишь ухмыльнулся.
— Вызываю вас на дуэль. — Взор у Киннелла стал бесцветным. — Выбирайте секунданта.
Волчья улыбка стала шире.
— Моим секундантом будет мистер Лористон. А вашим?
Киннелл оглядел комнату. Спутник, с коим он прибыл, испарился. Он обвел глазами толпу наблюдателей.
— Леннокс? Поможете?
Зрители расступились, и вышел мужчина, которого Дэвид очень хорошо знал. Сердце зачастило. Мужчина мельком глянул на Дэвида, засим перевел взор на Киннелла. На лице — некогда родном, знакомом — отразился испуг, но ответил сэр Уильям Леннокс уверенно:
— Безусловно.
Уилл Леннокс. Первая любовь Дэвида. Человек, когда-то разбивший ему сердце.
Как только вызов был принят, господа выступили с предложениями. Спорщиков развели в стороны, а джентльмен, скорее всего, военный, взявший на себя смелость обучить секундантов, повел их к креслам.
— Вы знакомы? — первым делом спросил он.
Ответить Дэвид не успел, ибо Уилл протянул руку.
— Сэр Уильям Леннокс. А вы?
Дэвид последовал примеру, огорчившись и испытав облегчение.
— Дэвид Лористон.
Они пожали руки. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Уилл уже не стройный и не грациозный, как в юности, да и миловидность исчезла, черты лица стали взрослыми. Но выглядел он все равно прекрасно.
Советчик представился майором Дональдсоном. Они расселись и слушали объяснения о том, как проходит дуэль.
— В первую очередь, — начал он, — секунданты должны встретиться, выяснить, что можно сделать, дабы решить вопросы посредством извинений или как-то еще. Если это невозможно, надобно подготовиться: условиться о месте, согласовать оружие, договориться с хирургом.
Майор послал лакея за пером и чернилами, дабы записать имя и адрес тактичного хирурга, который «умеет латать пулевые ранения».
Дэвид внимательно слушал, несмотря на то что сердце тревожно билось, внутри все сжималось при мысли, что Мёрдо пострадает. «Странно, — подумал он, наблюдая, как майор копотливо записывал рекомендации. — Я наконец-то встретился с Уиллом Ленноксом, а из головы не выходит Мёрдо». Много лет он размышлял о том, что скажет Уиллу при встрече. Представлял, как кинется на Уилла за то, что он когда-то его предал, а точнее, сказал, что поцелуй, который лицезрел отец, дело рук Дэвида, и бросил разбираться с последствиями.
А сейчас он уразумел, что ему вообще нечего сказать Уиллу.
Уилл записал адрес, для того чтобы Дэвид пришел к нему утром, и протянул листок. Мужчины поднялись.
— Господа, оставляю вас договариваться, — раскланявшись, изрек майор.
Дэвид и Уилл поблагодарили и попрощались.
Как только майор ушел, Уилл со всей вежливостью справился:
— Завтра в десять утра удобно?
— Вполне. — Дэвид убрал листок в карман. — С вашего позволения, я должен отыскать лорда Мёрдо.
Он хотел уйти, но Уилл взял его за локоть.
— Дэви, послушай…
Они встретились взглядами. На миг Дэвид перенесся на много лет назад. Болотного цвета глаза врезались в память. Однако он быстро встряхнулся и высвободил руку.
— Не зови меня так, — молвил он и удалился.
Мёрдо увели в другую комнату. Он сидел в кресле подле камина и глядел на пламя. Неподалеку скучились бубнившие мужчины, но с Мёрдо не общался никто.
Когда Дэвид вошел, глаз он не поднял. Но стоило Дэвиду оказаться прямо перед ним, он наконец-то отвлекся от огня.
— Ты вернулся, — с настороженным видом сказал он.
— Да, — бросил Дэвид, сознавая, что у них есть зрители. — Мы с сэром Уильямом договорились встретиться завтра утром. Может, пойдем…
Он хотел добавить «домой», но в последний момент остановился, из-за чего слова прозвучали отрывисто и нескладно.
Мёрдо кивнул и встал с кресла. Не успели они дойти до середины комнаты, как в дверях возник Хартли, граф стоял чуть позади. Видимо, стычки еще не завершились.
Мёрдо закрыл собой Дэвида.
На пустые угрозы Хартли время тратить не стал:
— Лорд Мёрдо, можете считать, что ваша помолвка с моей дочерью расторгнута, — громко объявил он.
Вид он имел равнодушный и бесстрастный. Из-за отсутствия эмоций слова прозвучали еще убедительнее.
Зрителей было меньше, чем во время разговора с Киннеллом, но тем не менее публика имелась. Уже завтра события сего вечера обсудят в каждом лондонском салоне.
— Знать вас больше не желаю. Моя семья тоже, — продолжил Хартли, а после паузы добавил: — Вы очернили отцовское имя. Будь вы моим сыном, я бы от вас отрекся. — Он обратился к графу: — Мне жаль вас, Балфор.
Он покинул комнату, оставив Мёрдо с отцом. «Еще одна перчатка брошена», — подумал Дэвид. На сей раз Хартли бросил перчатку графу. Откуда-то Дэвид знал, что эту перчатку граф поднимать не хочет.
«Будь вы моим сыном, я бы от вас отрекся».
Хартли обладал значительной властью в политике, тори, как и Балфор. Брак их детей стал бы началом новой политической династии.
Три десятилетия граф предпринимал настойчивые шаги, дабы связать их с Мёрдо нитями, сотканными из тайн, угроз и обещаний. Он упрямо цеплялся за каждую нить, не давал сыну освободиться.
Усилия вели к браку. А теперь этого не случится.
Нити, соединявшие Мёрдо с отцом, были завязаны сложным, хитрым гордиевым узлом. Сегодня, невзирая на искусность узла, Мёрдо разрубил его мечом, решительно разорвал, не заботясь о последствиях.
Дэвид смотрел на графа, разглядывал холодное, суровое лицо, выискивая злость, разочарование, гнев. Он был готов увидеть каждую из этих эмоций. Но он не подготовился к тому, что все-таки увидел.
К неприкрытому горю.
Зрители ждали, когда граф заговорит. Мёрдо тоже безропотно ждал. Тем не менее решение далось нелегко. Граф не хотел делать то, что должен. Но как-никак он политик и оплот респектабельности. Его поставили в положение, не предполагавшее выбора.
Наконец-то в тишине раздался его голос:
— Больше ты мне не сын.
Он развернулся и ушел, сгорбив в знак поражения плечи.