Глава 2. Король Нью-Йорка

Сто кругов спустя он до сих пор не устал. Оливер Хазард-Перри оттолкнулся от бортика еще раз и сделал глубокий вдох, которого ему хватило, чтобы переплыть пятиметровый олимпийский бассейн. Он вынырнул на другой стороне, разбрызгав воду на окна. Выйдя из бассейна одним слитым движением, он взял одно из супердлинных хлопковых полотенец, свернутых и лежащих стопкой в виде пирамиды на ближайшей скамье. Он обтёрся и обернул мягкое полотенце вокруг талии, стряхивая воду с волос. Вода в бассейне была теплой и оставила солоноватый привкус на языке, не раздражала глаза, ведь здесь не было никаких химикатов, только чистый фильтрованный солевой раствор. Лучше, чем океан, усовершенствованный океан, поспорил бы его дизайнер.

Но только вода не раздражала глаза.

Оливер подошел к окнам, которые могли гордиться великолепным видом на Центральный парк и панораму города. С его места огромный парк выглядел как искусный бонсай — ярко-зеленый квартал ограничивала ваза из небоскрёбов, в то время как Эмпайр Стэйт Билдинг неясно вырисовывалась на заднем плане, грандиозная и величественная вдова. Этот вид был доступен только жителям дома, который журналисты окрестили «Башня Власти»: 13 Сентрал Парк Вест. Дом для богатейших людей, имеющих большие связи в мире, где роскошные апартаменты продаются за восьмизначные суммы. Хотя последняя покупка, совершенная российским олигархом, пересекла порог с 9 цифрами в размере сотни миллионов. Здание также являлось домом для Регента Ковена, главы вампирского сообщества, которым и являлся Оливер Хазард-Перри. «Милые парни заканчивают первыми», подумал Оливер, наслаждаясь видом. Люди, утверждающие, что тринадцать несчастливое число, понятия не имеют, о чем говорят. Что касается Оливера, эта башня доказала, что тринадцать является самым удачным числом в мире.

Утром понедельника, вскоре после рассвета, он был в фитнес-центре, подлинной мекке фитнеса — с его блестящим и самым новым оборудованием (последние велосипедные и эллиптические тренажёры, беговые дорожки) — всё это для него. Банкиры уже ушли, совершив тренировку перед тем, как перехватить лондонские рынки, жены и тренеры не появятся до десяти, рок-звезды придут около полудня. Так что сейчас он наслаждался тишиной и покоем. Оливер отошёл от окон и взглянул на свое отражение в зеркале. Он был худым подростком, но сейчас ему почти тридцать лет, и по правде говоря, он был хорош. Он был сутулым и нескладным, а теперь стал высоким и гордым. Его каштановые волосы были подстрижены в стиле Цезаря, и в его теплых карих глазах появился стальной блеск. Бессмертная кровь, текущая по венам, подняла все его чувства на совершенно новый уровень — он до сих пор не мог поверить, как много он может видеть, как много он может слышать: трепетание крыльев колибри казалось ему медленным, он мог слышать шепот из холла через закрытые двери, как будто бы он находился в той же комнате. Временами это подавляло.

Иногда Оливер задумывался, как много он потерял, получив бессмертие. Его чувство юмора, например: он давно уже не смеялся. Раньше он никогда не воспринимал все серьезно — деньги и положение, по крайней мере. Но теперь он был Регентом Ковена, и у него не было времени на детские игры, и остался лишь след от того саркастического мальчишки, которым он был. Он скучал по тому пареньку иногда, даже горевал по нему. Он вырос, чтобы стать кем-то другим, тем, кем он никогда не надеялся быть.

Но этим утром все, о чем он мог думать, было: как же он любит свою новую жизнь. Он вышел из комнаты и поднялся на личном лифте в свой пентхаус. Двери открылись прямо в величественном холле, где уже ждал его камердинер, держа в руках чисто белый банный халат. Пикс был очень внимательным, шестым чувством зная, что понадобится его господину. Способность, отточенная за многие годы безупречной службы.

— Спасибо, — сказал Оливер, когда старый джентльмен помог ему надеть мягкий халат.

— Вам что-нибудь еще нужно, сэр?

Оливер покачал головой и отпустил его. Он затянул пояс, и минуту, следуя своему ежедневному ритуалу, наслаждался скульптурами и живописью, истинными шедеврами, которые висели у него в гостиной и вдоль лестницы. Старые мастера рядом с импрессионистами, модернисты середины века, такие как Дибенкорн, Ротко и Уархол, возле современников Кунса и Херста. «Старые мастера для нового мастера», подумал он с некоторым удовлетворением.

Он принимал то, что он привык к проявлениям богатства, что очень немногое способно удивить его. В конце концов, он вырос на другом конце города, где Верхний Ист-Сайд был самым дорогим соседом в городе. Но размах и глубина богатства в его руках были ошеломляющими. В то время как клеветники спорили о том, что пост Регента Оливер получил благодаря удаче, с его стороны была проведена большая работа. После Войны осталось немного выживших, и еще меньше тех, кто не принял предложения Всемогущего о спасении, чтобы взойти в Рай.

Когда Оливер занял место Регента, он был уверен, что после почти-уничтожения Ковена финансовые ресурсы будут опустошены или близки к этому, так как вампиры были разрознены или вообще ушли. Он понимал, что ему придется воссоздавать всё с нуля. Как же он был неправ.

Резервы Ковена были ликвидны, значительны и почти до смущения огромны. Финансовый комитет сделал несколько удачных инвестиций в техническом секторе перед концом, поэтому была возможность приобрести эти апартаменты — и не только их, но и здание в деловой части города, где находилась их штаб-квартира, так же как и отделения отрядов Венаторов по всему миру. Оливер удивился, сколько проблем можно решить с помощью денег. Сколько вещей можно купить с помощью денег. Покой. Безопасность. Стабильность.

Большинство картин, которыми он сейчас любовался, на самом деле были из частной коллекции Ковена, из секретных архивов Хранилища, где они хранились десятилетиями и, судя по всему, были забыты. Оливер извлек эти драгоценности, их восстановили, и теперь они выставляются в музеях и галереях по всему миру. Для соблюдения приличий, он оставил всего несколько лучших картин для собственного удовольствия. Было очень сложно расстаться с «Концертом» Вернера, и он понятия не имел, как эта картина оказалась в запасниках Ковена, но музей Изабеллы Стюарт Гарднер был настолько благодарен получить её обратно, что он знал, что всё сделал правильно.

Он принес Ковену десять лет спокойствия и процветания, и теперь настало время праздновать. Время вернуть великую старую традицию, которую он мог наблюдать как человек-проводник, прижавшись носом к стеклу. Бал Четырех Сотен, ежегодное торжество, которой чествует вампирское сообщество и его славу. Известный как Патрицианский бал в девятнадцатом веке и устраиваемый в бальном зале Кэролайн Астор, этот бал был традиционно только вампирским событием, и Оливер планировал, что его возвращение после долгого перерыва отметит восстановление сообщества, почтит память их победы над тьмой, покажет миру и им самим, что они не только выжили, но и процветают.

Что у них еще есть, что праздновать.

Бал Четырех Сотен не проводился со времен Войны, и десятая годовщина победы над Люцифером казалась правильным временем для возвращения праздника, также как и проведения окончательного ритуала для официального введения его в должность. Лидера Ковена по традиции называют Регисом, королем вампиров; его слово — закон, его действия неоспоримы. Но когда Оливер вступил в должность, он принял более низкий титул Регента — еще не король, а простой слуга. Все это изменится в ночь бала, когда сердце Ковена поклянется на его бессмертной крови. L'état, c'est moi.

К концу недели у Оливера будет все, над чем он так старательно работал. Да, все, к чему он прикасался, чем обладал, все, что находилось вокруг него, было редким, прекрасным и дорогим, но ничто из этого не могло сравниться с сокровищем, находящимся в его спальне, самой изысканной драгоценностью в его королевстве. Оливер почувствовал, как его клыки удлинились в предвкушении от этой мысли. Он поднялся по винтовой лестнице, которая вела в его спальню, и открыл массивные стальные двери, такие же были установлены в офисе Венаторов — осторожность никогда не помешает. Занавески были задернуты, и в комнате было прохладно, как в склепе, настоящее вампирье логово. Мальчиком ему нравилось просыпаться от лучей солнца, но не теперь. Он открыл более приятные способы пробуждения. И вот она, лежащая в середине сделанной на заказ огромной кровати, спрятанная под одеялами, длинные спутанные локоны ее солнечно-светлых волос были самой яркой вещью в комнате. Серафина Чейз.

Финн.

Его фамильяр.

Его смертная возлюбленная.

Оливер скинул халат и скользнул в постель, обнимая ее и утыкаясь носом в ее шею.

— Ммм, — пробормотала Финн, ее голос был хриплым от сна, лицо повернуто к подушке. — Ты капаешь воду на меня.

Его волосы были все еще мокрыми после бассейна, и завитки волос оставляли след на ее мягкой коже. Десять лет прошло с их первой встречи, а он до сих пор в благоговении от её красоты, от сияющей непорочной доброты её души.

— Нет, ты все еще спишь.

Он передвинулся так, что быть над ней, и она повернулась вместе с ним.

— Ммм, — пробормотала она. — Чудесный сон. — Она начала поворачиваться к нему, но он остановил её.

— Не двигайся, — сказал он прижав ее руки к бокам.

— Извращенец, — пробормотала она.

— Не моя вина, что тебе сняться извращенные сны, — сказал Оливер, когда стянул простыни, упавшие с ее тела.

— Не будь так уверен, — промурлыкала она. На ней была одета тончайшая комбинация, облако шёлка из Парижа, которая стоила больше, чем полный гардероб большинства людей, и он нетерпеливо стянул её, чтобы они были кожа к коже. Это был его любимый способ начать свой день, когда она еще в полусне, когда она предпочитает не знать, что происходит, хотя она все равно готова для него.