Глава 4

Эддисон

Мы с Барретом больше не ругались, но все равно продолжали ходить кругами как обиженные трехлетки, прежде чем разойтись по углам. Увидев нас, сенатор Каллаган кинул на нас разочарованный взгляд. Неохотно мы сдвинулись на диване, едва не столкнувшись друг с другом.

– Я буду с вами максимально откровенен… Тебе пора начать относиться к женщинам иначе, а не только как к сексуальным объектам, но что важнее, ты должен уважительно относиться к Эддисон, – прищурившись, он остановил взгляд на Баррете. – Перестань говорить о ней как мужлан в раздевалке. Веди себя как джентльмен и относись к ней с должным уважением.

Баррет открыл было рот, чтобы возразить, но потом захлопнул его.

– Хорошо, я постараюсь.

– Эддисон, хотя у тебя есть полное право одергивать Баррета, мне нужно, чтобы ты умела сдерживать гнев. Никто из вас не может позволить себе вести себя легкомысленно на митинге или благотворительном сборе.

– Да, сэр.

Я надеялась, что прозвучала более уверенно, чем ощущала себя на тот момент, но в то же время понимала, что срываться на Баррете не лучшая идея. К несчастью, он был тем, кем был. Мне просто нужно относиться к этому как к работе, а к нему – как к раздражающему коллеге, с которым приходится мириться.

– Я думаю, не стоит напоминать вам о том, что стоит на кону. Наша страна в шатком положении. В отличие от меня, мои оппоненты не владеют достаточным опытом или средствами, чтобы удовлетворить все нужды американского народа. Последние тридцать лет своей жизни я провел, помогая жителям Вирджинии. Я делал это, потому что это мой долг. Когда я прорывался сквозь джунгли Вьетнама, я обещал Богу, что если выберусь оттуда живым, то потрачу остаток своих дней, помогая моей стране – а может и всему миру – стать лучшим местом. Я знаю, что вы оба патриоты и хотите увидеть, как наша страна становится лучше. Вот почему вам нужно научиться быть партнерами и сделать так, чтобы эта помолвка сработала.

Когда сенатор окончил свою речь, из моих глаз покатились слезы. Дело было не только в том, что он сказал, но и как он это сделал. В этом крылась причина моего желания работать на эту кампанию – страстность сенатора Каллагана и его преданность американскому народу, которые заставляли меня хотеть отдать все силы на то, чтобы его избрали. В каком-то странном смысле, быть фальшивой невестой Баррета означало помочь в выполнении этого обещания – не говоря уже о том, что и я не останусь в убытке – и я никогда еще не хотела сильнее выполнить свою работу. Я была для этого чересчур дотошной.

– Так что, вы в деле? – подсказал сенатор.

Баррет перевел на меня взгляд. По выражению его глаз, я поняла, что и его тронула речь отца. Пропала самодовольная ухмылка и дерзкая насмешка. Вместо этого осталось только серьезное «да».

– Я тоже.

– Хорошо, – сенатор Каллаган кивнул. – Сейчас мне нужно удостовериться у Мэри Энн, что твой костюм готов. Я скоро вернусь.

После того, как сенатор вышел, я осталась с Барретом наедине. Мы сидели в неловком молчании, хотя, может для нас обоих молчание было лучшим выбором. Пока я разглядывала свои руки, меня внезапно накрыло пониманием, что для обрученной девушки моя левая рука выглядит слишком пустой.

– А как же обручальное кольцо? Маршалл не упоминал его в контракте.

– Не волнуйся. У тебя оно будет.

– Я буду выбирать его из образцов колец, как принцесса Диана, или мы просто вытащим его клешней из игрового автомата?

Баррет хмыкнул и покачал головой.

– Как и все в этой идиотской ситуации, кольцо заранее подобрано отцом.

Он потянулся в карман пальто и достал черную бархатную коробочку. Без лишних слов или уверений в фальшивой любви, он кинул коробочку мне. Учитывая отсутствие у меня спортивной координации, я предсказуемо промахнулась, и коробочка упала на пол.

И хотя я должна была бы испытывать обиду от того, как обезличенно он преподнес мне обручальное кольцо, любопытство взяло верх, и я открыла коробочку. Выдохнув, приклеилась взглядом к мерцающему ограненному бриллианту – чудовищных размеров бриллианту.

– Просто любопытства ради – сколько здесь карат? – спросила я, когда, наконец, смогла выдавить из себя звук.

– Пять.

– И сколько может стоить такое кольцо?

– Учитывая нынешнюю стоимость, больше ста тысяч.

– Твою мать, – пробормотала я. Я не могла даже представить, каково это – носить на пальце побрякушку стоимостью в сотню тысяч долларов. Затем до меня дошел смысл другой части сообщения. – Что значит «учитывая нынешнюю стоимость»?

– Это старое кольцо, которое раньше принадлежало моей бабушке по материнской линии.

– Ты хочешь сказать, что это семейная реликвия? – я метнула взгляд на Баррета.

– Ага.

Теперь меня начали преследовать мысли о том, что может случиться с кольцом. Длинный список вариаций на тему потери кольца промелькнул перед внутренним взором, все, начиная с неловкого падения в слив раковины, заканчивая смывом в туалете. Потеря даже нового застрахованного кольца будет достаточно плохим концом, что уж говорить о том, что ничто не сможет заменить семейную ценность.

Понаблюдав за переливами бриллианта, я не смогла удержаться от еще одной придирки.

– Зачем тебе портить что-то подобное из-за меня?

– Не думаю, что понял тебя, – Баррет наморщил лоб.

– Давая мне это кольцо на фальшивую помолвку, ты его словно испортил. Не лучше было бы подождать и подарить его настоящей невесте?

– Во-первых, это кольцо досталось моей бабушки от ее третьего брака, после смерти первых двух ее мужей.

– Она пережила и третьего? – с любопытством спросила я.

– Вообще-то, нет.

Я посмотрела на кольцо с нахлынувшим отвращением.

– Значит, это кольцо принадлежало твоей бабушке, черной вдове?

– Она не избавилась от них, ничего такого, – Баррет хихикнул. – Ее первый муж умер во время эпидемии гриппа в тысяча девятьсот девятнадцатом году, а мой дедушка скончался от рака. Последний муж умер в возрасте девяноста девяти лет.

Что ж, теперь я чувствовала себя лучше, мне не придется наследовать кольцо, принадлежавшее массовой убийце. Нет, оно принадлежало женщине, которая пережила много сердечных ран, нанесенных любовью. Я могла ей только посочувствовать.

– Даже если оно и досталось ей от третьего мужа, неужели ты не хотел бы отдать его своей будущей невесте?

– Так как я никогда не планировал жениться, то очевидно нет.

– Ты же это не всерьез.

– Вообще-то более чем.

Я пару раз моргнула, не веря своим ушам. Я знала мужчин, которые настолько боялись обязательств, что всю жизнь оставались холостяками, но в реальности никогда с ними не встречалась. Обычно у них было сложное детство или насилие в семье, или же их родители много раз женились и разводились. Ни один из этих случаев не подходил Баррету. У него были любящие родители, поэтому я не могла перестать удивляться, откуда берутся эти отрицательные эмоции.

– Ух ты. Даже не знаю, что сказать.

– А что ты можешь сказать, – ответил Баррет, пожав плечами. – Я просто так чувствую.

– Никогда не говори «никогда». Я как-то сказала себе, что никогда больше не буду пить, после ночи желейных шотов с текилой, но это мало помогло.

– Думаю, алкогольный запой и жизненные обязательства – две совершенно разные вещи, – Баррет засмеялся.

– Да, но суть в том, что ты можешь передумать. Иногда происходят странные вещи.

– Я так не думаю, но не волнуйся. Независимо от того, что я думаю о сущности брака, я все еще способен исполнить свой долг в качестве твоего фиктивного жениха.

– Это утешает.

Надев кольцо на палец, я нахмурилась. Мне совершенно не нравилось, как оно сидит. Конечно, огромный бриллиант был тяжелым, но, было кроме этого что-то еще, какая-то ноша тянула меня вниз.

– В чем дело?

– Ни в чем, – пробормотала я.

– Не дури мне голову. Тебе придется серьезно поработать над выражением лица, Эддисон.

Я вздохнула.

– Ну ладно. У меня просто был один из тех девчачьих моментов, типа, когда представляешь, как тебе делают предложение.

– Что ж, сейчас не твоя помолвка. А просто момент, когда ты надеваешь кольцо на палец в качестве подтверждения сделки о фальшивом обручении.

– Нужно же было все испортить.

– Правда глаза режет, детка.

– Уф, ты что, всерьез обращаешься так к женщинам?

– Да, а что?

– Звучишь как свежеразмороженный неандерталец.

– Оу, так ты одна из этих феминаци? – Баррет рассмеялся. (Примеч. – радикально настроенные феминистки)

– Нет, я просто феминистка.

– Не уверен, что есть какая-то разница.

– Только если смотреть твоим женоненавистническим взглядом.

Баррет задумчиво покачал головой.

– Следующие несколько месяцев будут забавными.

Я уже открыла было рот, чтобы сказать что-то чего не следует, но меня прервала симпатичная женщина среднего возраста, которая вошла в гостиную, покачиваясь на невероятно высоких каблуках.

– Эддисон, это Мэри Энн Томпсон. Она личный помощник моего отца, – представил ее Баррет.

– Приятно познакомиться, – я протянула руку. – На моей прошлой работе я была личным помощником у члена палаты представителей.

– Ох, значит вы понимаете, какая это пытка – спорить с политиком, – с улыбкой сказала женщина.

– Еще как.

Баррет позади хмыкнул.

– Кажется, вы наслаждаетесь каждой минутой, проведенной в компании Каллаганов.

– В какие-то дни больше, в какие-то меньше, – она подмигнула ему.

– Проехали, – доброжелательно отмахнулся Баррет.

Мэри Энн раскрыла папку в своих руках.

– Во-первых, я хотела показать вам место, где вы проведете выходные.

– Мы не останемся здесь, в пентхаусе? – уточнила я.

– Несмотря на царящее вокруг Супервторника безумие, мы организовали для вас отдельный люкс, чтобы вы лучше друг друга узнали.

– Вот здорово, – проворчала я себе под нос.

Чем дальше я была от пентхауса и умиротворяющего присутствия сенатора Каллагана, тем меньше был шанс, что я смогу обуздать свой нрав.