Глава 6

Утро первого Дня Постояльца началось с того, что были прерваны очередные дебаты ку-ко. Они собрались на ранний утренний ритуал, который перешел в оживленную дискуссию, которая затем предсказуемо переросла в драку. На этот раз девять бойцов нуждались в регенерационной камере. При той скорости, с которой они двигались, у нас будет смертельный исход еще до окончания праздника. Я потеряла только одного гостя в гостинице и дала себе слово больше никого не терять.

День только начался, и казалось, что все будет только хуже.

— Когда ты сказала мне, что у нас появился новый гость, ты забыла упомянуть, что он медамот. — Шон навис надо мной, когда я пила свою первую чашку чая.

В глубине кухни Орро двигался как темный призрак. Он не издал ни звука с тех пор, как вчера умчался прочь.

— Я держу его в отдельном крыле. Он совершает паломничество.

— Паломничество или покушение на убийство?

— Паломничество. Он слишком высокого ранга, чтобы быть убийцей. Он планирует занять пост колониального губернатора, и Сокрушающая Орда станет его новым соседом. Он знает, что мы заключили мир на Нексусе, и он спланировал все это паломничество вокруг нашей гостиницы. Он пытается понять, как заключить мир с отрокарами.

Шон скрестил руки на груди.

— На Нексусе под моим командованием находилось несколько медамотов. Они не заключают мир. Они убивают, охотятся и пишут плохие стихи.

Я не могла устоять. Ауул, планета, которую предки Шона взорвали вместо того, чтобы сдать своим врагам, была известна как планета воинов-поэтов.

— Значит, они всего лишь жалкая имитация оборотня?

— Они восьмифутовые, кровожадные и бешеные. Они гоняются за всем, что движется, и вонзают свои клыки во все, не думая.

Я покосилась на него.

— А какие плохие стихи они пишут?

Шон посмотрел на меня и продекламировал:

— Охота. Охота. Запах добычи. Свет луны. Кровь на клыке. Попробуй на вкус сердце горячее. Будет тебе восторг на языке.

Я захлопала в ладоши.

— Это было чудесно.

— Будет чудесно, когда он узнает о космических цыплятах. Там будет настоящая бойня. И знаешь что? Ассамблея не будет этому рада.

Я отхлебнул еще чаю.

— С ку-ко все в порядке, — солгала я.

— У медамотов есть подавляющее стремление к добыче. Если она бежит, они гонятся за ней. — Шон поднял голову. — Покажи мне комнаты медамота.

Гостиница вывела экран. На нем Корос растянулся, держа позу в версии медамот-йоги. Его глаза были закрыты. Он стоял совершенно неподвижно, согнув правую ногу в колене, упершись ступней во внутреннюю сторону левого бедра и широко раскинув руки.

— Если что его зовут Корос, ну так, на всякий.

Шон покосился на татуировку на шее Короса.

— Ага, Корос, твою мать. Это Ратхарр, Потрошитель жил. Он возглавил наступление на Мрельносе, захватил столицу и сокрушил планетарное правительство, имея численное превосходство три к одному. Он — один из кровавых двенадцати медамотов, великих героев своего вида. Если он пилигрим, то и я…

— Хранитель?

— В точку.

— Его брат — наемник, что служил на Нексусе. — Я сделала глоток чая. — Забавно, что ты думаешь, будто я не знаю личности наших гостей и не умею пользоваться программами распознавания лиц.

— Вполне справедливо. Я не должен был предполагать, что ты не выполнила свою домашнюю работу по этому парню.

— Извинения принимаются.

— А ты видела, как они сражаются? Я имею в виду вблизи.

— Нет.

— Посади, пожалуйста, таракана вон на ту стену.

Я порылась в своем хранилище, вытащила таракана из аквариума с насекомыми и телепортировала его на стену. Корос стоял совершенно неподвижно, не открывая глаз. Даже уши у него не дергались.

Прошла секунда.

Таракан переместился на полмиллиметра.

Корос подпрыгнул на семь футов вверх, сорвал таракана со стены и раздавил его когтями

Шон указал на экран.

— Ты сделал то же самое две ночи назад, потому что заметил комара.

— Этот комар вполне мог бы считаться поддержкой с воздуха.

— Послушай, он здесь, чтобы увидеть Аламо. Мы обязаны уважать его желания во время пребывания в рамках Дня Постояльца. У него есть гуманизатор, и чем скорее мы его откалибруем и отвезем его в Сан-Антонио, тем быстрее он уедет.

Янтарь скользнул по радужкам глаз Шона. Волк в его глазах покинул темный лес и показал мне свои большие зубы.

— Не мы, а я собираюсь отвезти его в Сан-Антонио, а ты будешь держаться от него как можно дальше.

Я одарила его улыбкой.

— Это так мило с твоей стороны.

На экране Корос изучал раздавленного таракана, насаженного на коготь, и бросил его в мусорный бак.

Я поняла, что Орро перестал двигаться и теперь пристально смотрит на нас обоих.

— Да?

— Что такое гуманизатор? — спросил он.

— Это устройство, наводящее иллюзию, — сказала я ему. — Иногда у гостей есть дела на Земле, или им приходится путешествовать между гостиницами. Если их размеры не слишком отличаются от человеческих, то можно использовать устройство для их маскировки. Оно дорогое и редкое, и оно работает на некоторых видах, но не на всех, и никто не знает, почему.

Иглы Орро встали дыбом. Он отчаянно бросился к нам и сжал мои руки в своих.

— Я знаю, в чем проблема. Кулинария — это совместное искусство. Нельзя стать шеф-поваром в вакууме. Надо наблюдать и учиться у других мастеров, надо пробовать блюда, приготовленные не им самим. Я пренебрег этим краеугольным камнем моего искусства, сначала во время своего изгнания, а затем после приезда сюда. Смотрите!

Он резко обернулся и щелкнул пальцами. Экран телевизора на стене ожил, показывая веб-сайт с датами и временем. Заголовок на сайте гласил большими огненными буквами «Шоу Гарри Киса «Огонь и молния».

— Мастер будет сегодня снимать свое шоу в Сан-Антонио. Если бы я только мог смотреть, как он работает, я мог бы прорваться сквозь стены подземелья, сдерживающие меня. Я мог бы приспособиться и преодолеть все напасти.

О нет. Откуда он вообще об этом узнал?

— Гарри Кис, — ответил Шон на мой невысказанный вопрос. — Он начинал как армейский повар.

— Орро, — мягко сказала я. — Телешоу совсем не похоже на реальную жизнь. Это инсценировка. Я не думаю, что это будет похоже на встречу с ним на кухне. Боюсь, ты будешь разочарован.

Орро принял драматическую позу, указывая когтистым пальцем на экран.

— Я смотрел каждую минуту каждого шоу. Он ничем не может меня разочаровать.

Я закрыла лицо руками.

— Пожалуйста, — простонал Орро.

— А это вообще возможно? — спросил меня Шон.

— Возможно. Большинство гуманизаторов — это устройства с областью действия. Это потребует большой калибровки из-за разницы в видах. Это ужасная идея.

— Пожалуйста, маленький человек.

— Я могу поговорить с Коросом, — сказал Шон.

— Я не верю своим ушам. Ты предлагаешь взять медамота и квиллонца на экскурсию в переполненное людьми пространство. Как ты собираешься держать их в узде?

Шон повернулся к Орро.

— Как думаешь, сможешь контролировать себя?

Орро прижал ладонь к правой стороне груди, где лежало его многослойное сердце.

— Клянусь кровью моих предков.

Шон снова повернулся ко мне.

— Вот видишь! Он классный парень.

— А что будет с Орро, если Потрошитель жил слетит с катушек и его гуманизатор не сработает?

— Я буду нести гуманизатор, и если Корос выйдет из строя, я нейтрализую его, а Орро поможет мне донести его до машины. — Шон взглянул на Орро. — Разве не так, мой боевой друг?

Орро выпрямился во весь рост, все иглы встали торчком, когти расправлены для убийства.

— Я помогу тебе, боевой друг.

— Почему ты думаешь, что Корос вообще согласится на это?

Шон одарил меня волчьей улыбкой.

— Я могу быть очень убедительным.

Я поставила свой чай так резко, что моя чашка звякнула.

— Ты собираешься драться с ним. Ты хочешь избить гостя, чтобы утвердить свое господство, чтобы он уважал тебя, пока вы везете его в Аламо.

— Что? — Шон сделал вид, что шокирован.

— Делай все, что хочешь, Шон Эванс, но я говорю тебе сейчас, что если ты станешь причиной инцидента и оскорбишь гостя во время пребывания в гостинце, я буду злиться на тебя вечно.

Шон, казалось, задумался.

— Я смогу с этим жить. На самом деле вопрос заключается в том, что будет делать Ассамблея…

Я схватила кухонное полотенце и швырнула в него. Шон поймал его и рассмеялся.

До меня донесся чей-то голос, разнесшийся по всему трактиру.

— Дина, не могли бы вы принести мне чашку кофе со сливками и сделать это так, чтобы Зедас ничего не узнал?

— Конечно, — прошептала я в ответ. Я встала. — Сеньора просит кофе. Шон, пожалуйста, не испорти эту поездку. Я знаю, тебе надоело, что я часто припоминаю Ассамблею, но если два инопланетянина выскочат из ниоткуда посреди Аламо, они отберут у нас эту гостиницу.

— Я все понимаю. — Шон прижал меня к себе. — Доверься мне.

***

Я выскочила из пола в личной комнате дрифана, неся поднос с французским прессом, наполненным кофе, кружкой и бутылкой сладких сливок. Если сеньора и была встревожена моим внезапным появлением, то никак этого не показала.

Она сидела в мягком кресле лицом к окну от пола до потолка, из которого открывался вид на сад и деревья за ним. Она не обернулась и не обратила на меня внимания, так что я видела только ее затылок. Ее зеленые волосы были скручены в беспорядочный пучок. Я подошла к ней, поставила поднос на ближайший кофейный столик и нажала на рычажок французского пресса.

В комнате стояла тишина. Я ощущала себя в начале девяностых годов. Бежевый ковер от стены до стены, кровать с цветочным покрывалом, пастельные лавандовые стены, дубовая мебель, письменный стол и комод — все это было спроектировано с максимальной ностальгией. Если я все правильно рассчитала, она была подростком в девяностых годах.

Наши самые ностальгические воспоминания формируются о подростковом периоде. Вам могло бы показаться, что воспоминания о раннем детстве будут иметь наибольшее влияние, но нет. Для большинства людей подростковый возраст имел самое большое значение. Музыка, телешоу, книги и дружеские отношения, возникшие у нас в подростковом возрасте, повлияли на вас больше всего.