Глава 95. Грезы. Часть шестая

Лань Ван Цзи не послушался и продолжил пристально смотреть на него, будто смертельно боялся, что если моргнет — Вэй У Сянь сбежит в тот же миг.

Вэй У Сянь протянул руку, чтобы закрыть ему глаза, но Лань Ван Цзи погрузил нижнюю часть лица в воду и принялся с бульканьем пускать пузыри. Вэй У Сянь рассмеялся и мягко ущипнул Лань Ван Цзи за щеку. «Гэгэ, сколько тебе лет? (1)»

Он взял коробок с мыльным корнем и мокрое полотенце и начал обтирать лицо Лань Ван Цзи, спускаясь все ниже. Спустя пару движений Вэй У Сянь вдруг застыл.

Когда Лань Ван Цзи снял лобную ленту и распустил волосы, они рассыпались черным водопадом и закрыли его тело целиком. Теперь же, когда Вэй У Сянь убрал влажные пряди в сторону, обнажились те самые шрамы от дисциплинарного кнута, более тридцати. И ожог от тавра на груди.

Шрамы покрывали спину Лань Ван Цзи, заползая на грудь, плечи, руки, перекрещиваясь на белой гладкой коже. Эти страшные отметины зверски изуродовали тело мужчины, которое когда-то, несомненно, заслуживало называться совершенным.

«…»

Вэй У Сянь внезапно замолк, опустил голову, окунул полотенце в воду и принялся протирать шрамы.

Он действовал чрезвычайно осторожно, невзирая на то, что раны давнишние, а значит болеть больше не должны. Даже будь это свежие рубцы, Лань Ван Цзи, со свойственным ему характером, не выказал бы и намека на слабость, какую бы боль ни испытывал.

Вэй У Сянь хотел бы сейчас задать множество вопросов. В Ордене Гу Су Лань только Лань Си Чэнь и Лань Ци Жэнь обладали достаточно высоким статусом для того, чтобы наказывать Лань Ван Цзи дисциплинарным кнутом. Какую же страшную ошибку он совершил, что заставил брата, самого близкого человека, или дядю, который растил его с малых лет и всегда гордился им, столь безжалостно пустить в ход дисциплинарный кнут? И еще этот ожог от тавра Ордена Ци Шань Вэнь, о котором Вэй У Сянь совершенно ничего не помнил…

Был и еще один вопрос, который Вэй У Сянь никак не мог выбросить из головы и который хотел бы задать больше всего.

Хань Гуан Цзюнь, как ты относишься ко мне?

Каждый раз, когда этот вопрос подступал к горлу, Вэй У Сянь находил всевозможные причины, чтобы избежать необходимости его задавать. К примеру: сейчас еще не время, сначала наиграюсь с ним, потом спрошу; нельзя действовать столь небрежно, нужен более торжественный момент; возможно, во хмелю он не скажет мне правды…

Однако Вэй У Сянь прекрасно понимал истинную причину, по которой придумывал различные отговорки и все откладывал вопрос на потом.

Наверное, просто потому что он трусил.

Ужасно боялся услышать ответ, отличный от своих ожиданий.

Внезапно Лань Ван Цзи развернулся и посмотрел на него с укоризной. Тогда Вэй У Сянь заметил, что пока протирал спину, в мыслях улетел куда-то далеко, и потому оставил на коже Лань Ван Цзи красный след от полотенца, который выглядел словно отпечаток удара. Вэй У Сянь подумал, что Лань Ван Цзи, должно быть, наградил его таким взглядом, потому что остался недоволен «обслуживанием». Он тут же убрал руку с полотенцем и произнес: «Прости, прости. Больно?»

Лань Ван Цзи, однако, ничего не ответил, лишь покачал головой. Глядя на него, столь спокойно сидящего в бочке, Вэй У Сянь ощутил угрызения совести. Манящим движением пальцев Вэй У Сянь дотронулся до его подбородка, тем самым желая утешить, но этого ему показалось мало. Вэй У Сянь не мог побороть искушение дотронуться еще и до торса. Однако на половине пути Лань Ван Цзи внезапно схватил его запястье и с тяжелыми нотками в голосе произнес: «Не трогай».

На его изящном лице и ресницах блестели прозрачные капли воды. Выражение лица казалось ледяным, но взгляд пылал так, что можно легко обжечься.

Этим вечером Вэй У Сянь уже совершил по отношению к Лань Ван Цзи бесчисленное множество таких вот игривых мелких движений, и уже привык, что тот позволяет творить что вздумается. Теперь, когда его вдруг остановили, Вэй У Сянь не желал покориться: «Почему это? Ты же так долго позволял мне прикасаться к тебе?»

Лань Ван Цзи плотно сомкнул губы, не издав ни звука. Нельзя было сказать наверняка, сердится ли он. Вэй У Сянь вдруг оробел и произнес: «Ладно, я тебя не трогаю, давай сам».

С такими словами он уронил полотенце в воду и собрался отойти. К его неожиданности Лань Ван Цзи не только не позволил ему это сделать, но даже сильнее сжал запястье и приказным тоном заявил: «Не уходи».

Вэй У Сянь попытался высвободиться, но ничего не вышло. Тогда он вновь почувствовал себя смелее и произнес: «Хань Гуан Цзюнь, вот тут ты не прав. Приказываешь помочь тебе умыться, но прикасаться к себе не разрешаешь. И уйти мне не даешь. Так чего же ты, в конце концов, от меня хочешь?»

«…»

Спустя недолгое молчание, тон Лань Ван Цзи сделался немного грубым: «В любом случае уходить запрещено».

Вэй У Сянь зацепил пальцами воду и брызнул в лицо Лань Ван Цзи, будто дразнясь. «Полюбуйся на себя, какой деспотизм и неблагоразумие!»

Брызги коснулись лица Лань Ван Цзи, однако он и не думал увернуться, вместо этого повторил: «Сказано, без лишних движений».

Похоже на предупреждение. Возможно, из-за слишком крепкого вина, голова Вэй У Сяня стала необыкновенно горячей.

Уголок его рта изогнулся в усмешке. «А если я стану совершать лишние движения, что ты мне сделаешь? Заставишь переписывать книги? Отправишь в заточение? Или применишь ко мне заклятие молчания?»

Лань Ван Цзи неотрывно уставился на него, во взгляде будто блеснули искры. Кажется, он рассердился.

Это лицо, это выражение, этот взгляд, эта ситуация, этот человек. Вэй У Сянь сделал резкий глоток холодного воздуха.

Где-то внутри будто загорелась искра соблазна, которая мигом вспыхнула пожаром. Будто решив — была не была, Вэй У Сянь запустил другую руку в воду, стремительно ухватился за определенную часть тела Лань Ван Цзи и, с трудом сдерживая участившееся дыхание, выпалил: «Хань Гуан Цзюнь, только не говори, что тебе не нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так!»

Один за другим бесстыжие поступки и слова Вэй У Сяня окончательно рассердили Лань Ван Цзи.

Его будто ужалила ядовитая змея — мужчина потянул руку на себя, и Вэй У Сянь, не в силах противиться внезапному рывку, невольно подался вперед.

Капли воды разлетелись брызгами. Ситуация вышла из-под контроля. Неизвестно, кто начал первым, но когда Вэй У Сянь немного пришел в себя, то уже сидел на коленях Лань Ван Цзи.

Именно в этой позе, заключив друг друга в объятия, они слились в долгом, непрерывном поцелуе.

Они не могли друг от друга оторваться. Одежды Вэй У Сяня промокли насквозь, но сейчас в сознании осталась лишь страсть, захватившая все его существо, словно пламя огня — сухие травы. Ему удалось прийти в себя и продержаться лишь пару мгновений. За это время в голове промелькнул тихий голос, который попытался сказать, что Лань Ван Цзи пьян; что пока Вэй У Сянь еще не уверен в ответных чувствах, совершать подобное — верх неблагоразумия; что он не должен этого делать. И все же этот голос моментально умолк, охваченный огнем жадного поцелуя, от которого становилось трудно дышать.

Вэй У Сянь скрестил руки, обняв Лань Ван Цзи за шею. Мысли о прекращении поцелуя охватывали сердце тревогой, как и сам поцелуй. Он окончательно отпустил себя, думая лишь о наслаждении. Все прежние обещания, вроде «я задам только один вопрос», «я лишь помогу ему умыться», «больше ничего делать не буду», которые он множество раз давал самому себе, давным-давно улетучились.

Вэй У Сянь вдруг вскрикнул «Ай!», распахнул глаза, дотронулся до губ и стер выступившую каплю крови. Затем недовольно выпалил: «Лань Чжань! Чего ты кусаешься, как собака?!»

От поцелуя его губы покраснели, поэтому выглядели особенно яркими, почти кроваво-красными. Недовольный несвоевременным вопросом, Лань Ван Цзи в ответ укусил снова. Вэй У Сянь, то и дело хмурясь от боли укусов и посасываний, в качестве отмщения снова запустил руку под воду и сжал в том же самом месте, которого коснулся ранее.

Никто никогда не позволял себе подобной дерзости в отношении Лань Ван Цзи, да еще и повторно, будто одного раза было недостаточно! Возможно, именно поэтому его лицо внезапно сделалось суровым, а руки, обнимающие Вэй У Сяня, сжались крепче, оставляя отчетливые отметины пальцев на коже. Вэй У Сянь рассмеялся, переводя дыхание, и прошептал ему на ухо: «Ну что, злишься теперь? Лань Чжань, известно ли тебе, что мне больше всего нравится, когда ты сердит…»

Голос его полнился возбуждением и бесстрашием. Оставив легкий поцелуй в уголке губ Лань Ван Цзи, он одним движением сбросил промокшие насквозь верхние одеяния.

Кожа Лань Ван Цзи горела, будто он весь вот-вот воспламенится. Одна рука крепко сжала Вэй У Сяня за талию, другая нанесла удар раскрытой ладонью по краю бочки, которая тут же раскололась на части. На полу моментально воцарился жуткий беспорядок — страшно смотреть.

Однако для двоих это совершенно не имело значения. Лань Ван Цзи практически подхватил Вэй У Сяня на руки и бросил на кровать. Едва Вэй У Сянь попытался приподняться, его немедленно придавили сверху. Грубые, яростные движения совершенно не походили на благовоспитанного Хань Гуан Цзюня, который славился безупречными манерами. При ударе о кровать Вэй У Сянь вскрикнул от боли, и Лань Ван Цзи на мгновение застыл. Однако Вэй У Сянь снова прошептал ему на ухо: «А ведь сразу и не скажешь, что ты столь яростен в постели…»

Белая словно яшма мочка уха оказалась совсем рядом с губами, и Вэй У Сянь, не в силах бороться с искушением, аккуратно ее прикусил, ощутив мягкость и прохладу, а потом захватил губами и осторожно втянул ртом. Пальцы Лань Ван Цзи на его плечах сжались крепче. Силы в этих руках было немерено, Вэй У Сянь от такого обращения с шипением вздохнул. Потом повернулся посмотреть на свое плечо и, увидев пять красных следов от пальцев, просунул колено между ног Лань Ван Цзи и подтянул наверх, притворяясь, будто угрожает: «Не будь таким жестоким. Осторожнее, не то я…»