- А он тут причём? – не понял Ник.
- Да притом же, причём и я, - вступил в разговор Харитон, - мы же с вами торгуем, значит, и душу сатане запродали, непонятно разве? Кой чёрт меня дёрнул с вами поехать? Теперь ведь не выберусь.
- И? Что вы делаете?
- А что нам остаётся? Собирались ведь лагерь в Пустошах делать, вот и делаем? Только ведь хотели сделать так, что там постоянно работать будут и сюда хабар возить, а выходит, что нам туда с концами ехать придётся. Здесь-то точно на вилы поднимут. И трактир сожгут.
- Что уже сделали? – Ханс перешёл к деловым разговорам.
- Да я там не был, - отмахнулся Юзеф, - знаю, что дом подходящий нашли, что склад сделали, еды запасли. Как началось всё, я почти все закрома выгреб и туда отдал. Вроде как с дикарями тамошними договорились, те помогать будут. Вашу повозку тоже туда угоним, пригодится, что за груз в ней?
- Оружие, много оружия, на всех хватит, и патронов запас большой.
- Это хорошо, отбиться можно будет, - Юзеф опустил глаза и в отчаянии сжал кулаки, - как же так? Я ведь думал, что здесь родился, здесь и умру, а теперь и похоронят меня неизвестно где, а ведь на здешнем кладбище жена моя покойная, неужто, вдали от неё лежать буду.
На глаза трактирщика навернулись слёзы. Ханс, как мог, пытался успокоить:
- Не всё так плохо, друг, это всё ненадолго, скоро с Севера городские придут, порядок наведут быстро, глядишь, вернёшься сюда. Чего ты умирать собрался? Тебе лет сколько? Пятидесяти нет ещё, вот и живи спокойно. А за добро не переживай, добро и новое нажить всегда можно.
- Плевать на добро. Мне того, что скопил, хватит, мне и трактир этот без надобности, я его больше для души держал, нравилось мне, а теперь вот… бежать пришлось.
Юзеф встал с места, подошёл к стойке и, перегнувшись за неё, выудил бутыль водки, хотя, насколько знали ходоки, был он всегда трезвенником.
- Пейте, всё равно всё не увезём, аппарат мой там уже.
Разлив водку на четыре стопки, они выпили, а Ник продолжил расспросы:
- Кто из наших вернулся?
- Да все почти, - Юзеф, после выпитой стопки немного приободрился, - я ведь по другим местам весточки разослал, где ходоки бывают, вот и пришли. Кто живы. Семнадцать человек всего, да новых четверо.
- Влад привёл?
- Он. Ему теперь и самому несладко, не только его самого и жену его гонят, а и отцовскую семью тоже, вроде того, что и они с ходоками дело имели.
- Где они?
- Там уже, в Пустошах, всех изгоев на небольшую деревню наберётся. Они бы и рады не уезжать, да их дом уже два раза поджечь пытались, вот и решили не дожидаться.
- Вот и будем жить, там места неплохие, будет деревня с многоэтажными домами, - Ник улыбнулся.
- Что ли, спать пойдём? – предложил Ханс, широко зевнув.
- Постой, - трактирщик потянул носом, - опять.
Вынув из-за пояса револьвер, он снова подошёл к двери, а в помещении ощутимо пахло дымом. Следом встали и ходоки, только Харитон остался на своём месте.
Выскочив на улицу, они обнаружили у боковой стены охапку горящей соломы, а рядом с ней самого поджигателя, молодого парня, который, увидев их, окрысился, вынул откуда-то небольшой нож и начал им размахивать, извергая невнятные проклятия, скаля зубы и брызгая слюной.
- Спрячь, - строго сказал Ник, - а то в задницу воткну.
Но парня было не остановить, он, словно камикадзе бросился вперёд, вот только Ханс перехватил руку с ножом, а Ник изо всех сил ударил ногой в живот. Неудавшийся поджигатель сложился пополам. Боль его слегка отрезвила, а вылетевшее дыхание не позволяло кричать.
- Пакуйте, - приказал Ник, когда остальные откидывали и топтали горящую солому, - допросим.
Заломив пленному руки, они потащили его в дом. Там быстро привязали к стулу и сели напротив. Вид их был настолько страшен, что с парня мигом слетела вся бравада и напускная ярость, более того, он, поняв, что серьёзно влип, начал мелко дрожать.
- Я знаю его, - сказал Юзеф, - это Славко, хромого Хилька сын. Ему есть за что ходоков не любить, он к Хелене в женихи набивался, а она к Владу ушла, так ведь?!
Сын неизвестного хромого Хилька, испуганно закивал.
- А теперь расскажи нам, тварь, - страшным голосом проговорил Ник, - кто тебя надоумил трактир поджечь?
- Ходоков все не любят, вы – дьяволы все, вас всех спалить нужно, - завёлся он снова, вот только подобные фразы плохо вязались с испуганным голосом.
- Я тебя не спрашивал, кто мы, я спросил, кто тебя надоумил?
- Отец Иеремия.
- Эка! А это что за фрукт, откуда прибыл, чего ему здесь нужно?
- Из соседней епархии, он нам про вас всё рассказал, глаза нам открыл, мы теперь всё про вас знаем.
- А раньше не знали? – Нику стало смешно.
- Не знали всего, не знали, как вы детей крадёте…
- У кого? – спросил Ханс, - где-то дети пропадали?
- Здесь нет, а вот в соседнем городе пропал ребёнок, а потом нашли его на алтаре заколотого, все потроха наружу, а кровью рожа дьявола нарисована, отец Иеремия всё нам рассказал, мы теперь знаем.
- А ещё что знаете?
- Что вы там, в землях проклятых, сатане поклоняетесь, жертвы приносите, молитесь, а он вас за то наделяет силой дьявольской, да тварей адских на землю призываете, чтобы людей ели и кровь их пили, а ещё один из вас умер, а потом из могилы вылез…
Пленный замолчал, что-то вспоминая, а Ханс спокойно прокомментировал:
- Ну, а какой реакции вы хотели? Есть люди, которые давно что-то подобное подозревают, люди тёмные, но верующие. А тут приходит священник и с честными глазами рассказывает подобный бред. Как думаете, поверят?
- Запросто, - ответил за всех Юзеф, - не бывало такого сроду, чтобы святой человек врал, а проверить никак.
- Надо полагать, - добавил Ник, - что там, у себя он рассказывает, как здесь младенца похитили и в жертву принесли.
- А что отец Роман говорит? – поинтересовался Ханс.
- Отец Роман говорит, что это сказки, что нет такого, что всё Иеремия выдумал. Он его к себе звал, объясниться чтобы, да тот не пошёл.
- А начальство их где?
- Отец Роман отправил бумаги к патриарху, говорил, что отправил, да только, наверное, не дошли.
- Конечно, не дошли, - сказал Ник, - там, на дорогах, такое творится.
- Чего с ним делать-то? – спросил Юзеф.
- Да пусть валит отсюда, всё равно другие придут.
От души залепив парню кулаком по морде, Ник взял его за воротник и вытолкал на улицу.