Глава 2

– Так вот они какие, последние сокровища его светлости? – сэр Эдвард улыбнулся Дафне поверх ювелирных украшений, разложенных на столе в библиотеке. Здесь были золотые браслеты, несколько пар жемчужных сережек, одна-две камеи и изысканное изумрудное ожерелье с оправой из выкованных из золота листьев. Драгоценности сверкали в утреннем солнечном свете, льющемся чрез библиотечные окна. На фоне белой ткани, накинутой, чтобы не повредить стол, они являли собой ослепительное зрелище.

– Великолепные изумруды, – объявил он, рассматривая ожерелье сквозь монокль.

– Осмелюсь заметить, они не столь прекрасны, как герцогские, – возразила миссис Беннингтон, чуть склонив свое низенькое пухлое тело над столом, дабы разглядеть драгоценности получше. Её румяное лицо огорченно сморщилось. – Когда Беннингтон рассказал мне об этих римских сокровищах, мне не терпелось поскорее взглянуть на украшения, но теперь, наконец увидев их, я разочарована. Такая топорная работа. Бог мой, да ни одна леди в жизни не стала бы это носить!

Дафна рассмеялась.

– Но, миссис Беннингтон, их никто и не собирается носить. Эти драгоценности отправят в музей герцога. Его светлость пожелал, чтобы двери музея были открыты не только для богатых и влиятельных людей, но и для всех остальных. Разве это не благородная цель? Все англичане – богатые, бедные ли – смогут прийти и познакомиться со своей историей.

– Она рассуждает точь-в-точь, как Тремор, не правда ли? – донесся от дверей женский голос.

Обернувшись, все трое посмотрели на вошедшую в библиотеку женщину. Дафна поправила очки, чтобы лучше видеть. Она тут же узнала незнакомку по портретам в галерее. Перед ними стояла сестра Энтони. Портреты, надо сказать, не воздавали ей должного, ведь на них она казалась всего лишь миловидной блондинкой с карими, как и у брата, глазами. В действительности же ее красота могла позвать тысячи кораблей к берегам Трои.

Леди Хэммонд дружелюбно улыбнулась Дафне и миссис Беннингтон, затем кивнула мужчине у противоположного конца стола.

– Сэр Эдвард, – сказала она и, направляясь к нему, приветственно протянула руки. – Какое удовольствие так скоро увидеться с вами вновь.

– Леди Хэммонд, – ответил тот, беря руки виконтессы в свои. – Я получил огромное наслаждение, ужиная прошлым вечером здесь, в Тремор-Холле, а ваше присутствие сделало угощение особенно восхитительным.

– И мне очень понравился ужин, сэр Эдвард. Я была просто очарована вашей с герцогом беседой об этих его раскопках.

Дафна с удовольствием поучаствовала бы в подобной беседе, но этому вряд ли суждено было случиться. Работая на герцога, она никогда не ужинала с Энтони или его гостями. Ей и чете Беннингтонов отводилась отдельная столовая, но даже если бы её и пригласили, это не имело бы никакого значения. Весь прошлый вечер она провела, исполняя то, о чем Энтони попросил ее как раз перед ужином.

Не могли бы вы закончить работу с украшениями к завтрашнему утру, мисс Уэйд?

Чистка и восстановление драгоценностей были делом утомительным и совсем небыстрым, однако Дафна охотно провела весь вечер и половину ночи в аттике, дабы успеть завершить все в срок.

Тут виконтесса заметила драгоценности, разложенные на столе.

– Должно быть, это те самые изумруды, о которых брат рассказывал вчера вечером. Невозможно представить, что все это время они находились прямо здесь, на нашей земле. Им и правда более пятнадцати столетий?

– Более шестнадцати, если говорить точнее, – ответила Дафна, заставив леди Хэммонд повернуться к ней.

– Леди Хэммонд, – вставил сэр Эдвард, – хочу представить вам мисс Уэйд и миссис Беннингтон. Миссис Беннингтон – жена инженера этого проекта, а мисс Уэйд...

– Мастерица на все руки! – перебила виконтесса. – По крайней мере, так мне говорили. Сэр Эдвард пел вам вчера за ужином дифирамбы, мисс Уэйд. Даже Энтони признал, что вы лучший знаток древностей из доселе ему знакомых.

– Он так сказал? – Дафна ощутила приятное тепло при мысли, что Энтони похвалил ее, но ничем не выказала этого, боясь, что раскроет свои сокровенные чувства к нему. – Я польщена.

– Надеюсь, что так, дорогая, ведь это поистине высокая похвала, – встряла миссис Беннингтон. – Мистер Беннингтон говорит, что одобрение герцога весьма сложно заслужить, ибо высказывает он его всегда совершенно честно.

– Чистая правда, – подтвердила леди Хэммонд. – В своих суждениях он всегда откровенен, порой до жестокости, но и он признал, что мисс Уэйд превосходнейший мозаист и реставратор. Как вообще так получилось, что вы занялись изучением подобных вещей, мисс Уйэд?

– Полагаю, можно сказать, что я была для этого рождена, – ответила Дафна. – Всю свою жизнь я жила и работала на раскопках.

– Кстати о раскопках, – продолжил сэр Эдвард, – я должен встретиться там с его светлостью. Он хотел показать мне гипокауст (1).

– Звучит весьма впечатляюще, – заметила виконтесса, – но что, ради бога, это такое?

Все засмеялись, и на ее вопрос ответила Дафна.

– Гипокауст – нечто вроде подвала, который рабы наполняли горячей водой. Таким образом, плитка на полу оставалась теплой даже зимой и согревала весь дом. Довольно полезное сооружение.

– В таком случае я тоже должна его увидеть. Все, что способно сохранить ноги в тепле в никудышном английском климате, определенно, является здравой мыслью.

– Уверен, леди Хэммонд, нам не помешало бы побольше таких, – отозвался сэр Эдвард. – Но прошу меня простить, я должен идти, – он поклонился виконтессе.

– Я пойду с вами, – заявила миссис Беннингтон, – мне нужно поговорить с мужем.

– Разумеется, милая леди, разумеется, – сэр Эдвард предложил ей руку и они удалились.

После их ухода Дафна повернулась к виконтессе, которая рассматривала ее с нескрываемым интересом.

Их глаза встретились, и виконтесса улыбнулась.

– Мой брат всегда хотел заняться руинами здесь, в Треморе. Как получилось, что для исполнения своего замысла он нанял вас, мисс Уэйд?

– Мой отец, сэр Генри Уэйд, был одним из лучших знатоков римской истории в мире. А я ему помогала. Герцог несколько лет вел с папой переписку. Он часто приобретал найденные нами древности, и все редкие находки отец всегда предлагал в первую очередь его светлости. Наконец ваш брат нанял нас, чтобы мы приехали в Англию заведовать раскопками на этой вилле, но папа внезапно умер. Мы... – она осеклась и с трудом сглотнула. Прошел уже почти год, но ей до сих пор было больно говорить об отце.

Спустя мгновение она справилась с собой и продолжила:

– Мы как раз заканчивали работы в Волюбилисе (2) в Марокко и готовились к отъезду сюда, когда папа скончался. Герцог уже оплатил нашу дорогу в Англию и я решила, что поеду в любом случае. Его светлость был так добр, что нанял меня помогать мистеру Беннингтону. Конечно, мои познания несравнимы с папиными, но я делаю все, что в моих силах.

Виконтесса вновь посмотрела на драгоценности.

– Прекрасные вещи. Ни за что бы не подумала, что старинные украшения могли сохраниться в столь хорошем состоянии.

– Они и не сохранились, уверяю вас, – смеясь, ответила Дафна. – Когда вчера герцог нашел ожерелье, оно было все изломано. Несколько камней выпали из ячеек. Я все очистила, затем собрала кусочки вместе и зарисовала их для каталога его светлости.

Выражение легкого неодобрения омрачило лицо ее собеседницы.

– Юным леди не пристало так много работать.

– О, но его светлость хочет открыть музей уже к середине марта. Я не против работы. Она очень интересна, а все эти предметы – удивительные исторические находки. Драгоценные украшения весьма редки, потому как обычно их крадут задолго до того, как археологи успевают их найти.

– Вы, должно быть, исключительная женщина, мисс Уэйд. Я представить себе не могу, что в вашем занятии может быть увлекательного. Реставрация драгоценностей, восстановление мозаичных полов и склеивание глиняных горшков едва ли соответствует моим представлением о развлечении, особенно под началом моего брата. Уверена, работать на него просто невозможно.

– О нет! – воскликнула Дафна. – Он замечательный наниматель. Если бы не Энтони, я... – она осеклась, осознав, что назвала герцога по имени.

Виконтесса, казалось, не обратила внимания на эту оговорку. Она как раз заметила выполненные Дафной рисунки драгоценностей. Леди Хэммонд подняла два наброска, чтобы внимательнее их изучить.

– Вы зарисовываете каждую находку? Для каталога? Так вы, кажется, сказали?

– Да, – с облегчением ответила Дафна. – Я делаю наброски с каждого предмета. Они и составят полное описание коллекции его светлости.

Мгновение виконтесса рассматривала рисунки, затем отложила их в сторону. При этом ей на глаза попался принадлежащий Дафне альбом для зарисовок, который лежал тут же на столе, и виконтесса раскрыла его.

Помня, что находится внутри, Дафна попыталась помешать Виоле увидеть больше, но было слишком поздно. Виконтесса уже рассматривала ее рисунки.

– Не думаю, чтобы вам это было интересно, леди Хэммонд, – начиная паниковать, сказала Дафна. – Они не предназначены для каталога. Всего лишь мое ничем ни примечательное бумагомарательство.

– Вы слишком скромны, мисс Уэйд. Рисунки прелестны.

Едва ли Дафна могла просто вырвать альбом из ее рук, так что ей оставалось лишь смотреть, как виконтесса изучает зарисовки раскопок и рабочих. Одну за другой она внимательно рассматривала каждую страницу и откладывала в сторону, все ближе и ближе подбираясь к тем, что были засунуты в самый низ бумажной кипы.

И вот когда Дафне уже захотелось от стыда заползти под ближайший ковер, леди Хэммонд наконец добралась до изображений Энтони. Она особенно долго не выпускала из рук последний, где тот был нарисован стоящим посреди раскопок без рубашки. Дафна чувствовала, как щеки заливает краска. Она старалась смотреть на что угодно, только не на лицо леди Хэммонд.