Глава 5

Ками

Выпускной год старшей школы

— Пойдем со мной. Я хочу кое-что показать тебе, — говорит Кэти, жестом предлагая мне следовать за ней из кухни. Я бросаю взгляд на Рида и его отца Майка, которые занимаются грилем. Я знаю, что у нас всего несколько минут, прежде чем наступит время обедать.

Мне нравится время, которое мы проводим с Кэти. Она была мне мамой с того момента, как я приехала сюда. До того, как мы стали жить на их территории, мы с отцом переезжали с места на место. Не знаю, что бы я делала, если бы никогда не встретила их. Даже представлять не хочу.

Сегодня вечер пятницы, и у нас в планах только ужин. Завтра выпускной бал, и я знаю, мы будем вместе с Кэти с того момента, как я проснусь, и до тех пор, пока мы с Ридом не уедем на ночь. Она распланировала для нас целый день, и я так взволнована, что не знаю, как смогу уснуть.

— Я принесла тебе вот это. — Она держит обувную коробку, и я уже знаю, что внутри.

Я поднимаю руку в знак протеста, потому что знаю, что это те туфли, которые она заставила меня примерить, когда мы ходили по магазинам. Она пыталась купить их для меня, но они стоили дороже моего платья, и я не могла позволить ей сделать это. Они идеально подходили, и я чувствовала себя принцессой, когда надевала их, но это было слишком.

— Прежде чем ты попытаешься сказать «нет», — говорит она, переходя в режим «боевой мамы». С таким успехом я могу сразу признать поражение, потому что, когда у нее такое выражение лица, она не остановится, пока не получит то, что хочет. — Ты для меня как дочь, и у меня будет только этот выпускной. Я хочу, чтобы все было идеально, и это включает тебя в этих туфлях.

Слова Кэти попадают прямо в сердце. Мы много разговаривали наедине, и когда говорили о сексе, она сказала, что Рид оказался единственным ребенком, которого она смогла родить. Будь ее воля, у нее был бы полный дом детей. Я для нее как дочь, которую она всегда хотела. На прошлой неделе она спросила, занимаемся ли мы с Ридом сексом, а потом произнесла речь про безопасность. Я сказала, что нет, и это было правдой. Но после завтрашнего вечера уже не будет.

— Спасибо, — говорю я, потому что знаю, что ей будет больно, откажись я, и, честно, они мне действительно нравятся, и я не хочу отказываться. Я обнимаю ее, и она крепче прижимает меня к себе. — Я люблю тебя.

Она отстраняется и обхватывает мои щеки.

— Я тоже люблю тебя, милая. Будто ты моя родная дочь. — Она целует меня в каждую щеку, и я чувствую, что сейчас заплачу. — Однажды Рид женится на тебе и даст нашу фамилию, но ты уже часть нас, а это самое главное. — Она прижимает ладонь к груди. — А потом, попозже, ты подаришь мне много внуков.

Я начинаю смеяться, и это помогает отогнать слезы, навернувшиеся на глаза.

— Намного, намного позже. — Она выразительно приподнимает бровь, и я уверена, что Рид уже сказал своим маме и папе что не вернется домой завтра ночью. Мое лицо пылает, и она улыбается, покачивая головой. — Помни, что я сказала об использовании защиты.

Я молча киваю и смотрю на коробку в руках.

— Примерь их, я хочу посмотреть. — Она возбужденно хлопает в ладоши, я сажусь в кресло и надеваю их.

Туфли идеально сидят, и, глядя на них, я не могу отделаться от мысли, что завтра — начало новой жизни. Мы с Ридом говорили о том, что после окончания школы поищем жилье, чтобы жить вместе.

— Ты думала о том, чем хочешь заниматься? — Я смотрю на Кэти, когда она задает вопрос, будто читает мои мысли. Она хороша в этом, как и Рид.

— Не уверена. — Я пожимаю плечами, потому что не хочу говорить, что у меня на сердце. Глупо для девушки моего возраста хотеть этого, потому что я должна думать о поступлении в колледж и карьере, но я думаю о том, чтобы иметь семью.

— Ты же знаешь, чего бы ты ни хотела, мы поддержим тебя, милая. — Я стою на каблуках, чувствуя себя более уверенно после ее заверения.

— Спасибо, — снова благодарю я, и не только за туфли. Она так много для меня сделала, и я знаю, что никогда не смогу отплатить ей за доброту.

— Мы, девочки, должны держаться вместе, — смеется она, когда Майк и Рид входят в комнату.

— Ты упадешь в этих штуках, Ямочки, — говорит Рид, поднимая меня, и мои ноги отрываются от земли.

Я опускаю руки на его широкую грудь, и не могу не заметить, что за последние несколько лет он действительно превратился в мужчину. Не знаю, может, он такой сильный и накачанный из-за футбольных тренировок. В любом случае, он больше своего отца.

— Не упаду, ведь ты все время носишь меня на руках, — шучу я, и он быстро целует меня в щеку.

— Ужин готов, — говорит Майк, когда Рид опускает меня на ноги. Я снимаю туфли и убираю их обратно в коробку.

Мы вчетвером садимся за стол, потому что мой отец никогда не присоединяется к нам. В последнее время он стал еще более замкнутым и где-то пропадает по несколько часов. Он говорит еще меньше, чем раньше. Я пыталась поладить с ним, но это сложно, когда я с родителями Рида, а потом возвращаюсь домой к отцу, который едва говорит мне три слова. Теперь я сдалась и больше не пытаюсь завязать разговор. Я перестала приглашать его на ужин вместе с Сандерсами, а они перестали спрашивать, придет ли он.

Я отталкиваю все мысли об отце, пока мы обедаем и отлично проводим вечер. Слишком скоро солнце садится, а родители Рида, прибравшись после ужина, уходят в дом на ночь. Мы с Ридом остаемся на заднем крыльце, а когда они уходят, он наклоняется и целует меня в шею. Сначала это мягкое прикосновение, и я вздыхаю, желая большего.

— Завтра я узнаю тебя во всех отношениях, — шепчет он мне в кожу, и все мое тело напрягается.

Он затаскивает меня к себе на колени, а потом настойчиво целует. Запускает пальцы мне в волосы, и я не знаю, как долго мы так сидим и целуемся. Мы можем делать это часами, но когда, наконец, отстраняемся друг от друга, мои губы пощипывает, и я задыхаюсь. Рид держит меня руками за бедра, останавливая мои покачивания на нем, и я знаю, что он пытается взять себя в руки.

— Завтра, — напоминаю я, и он стонет, прижимаясь своим лбом к моему.

— Ты знаешь, что я люблю тебя? — говорит он, и я киваю.

— Знаю. — Я провожу руками по его груди. Не знаю почему, но это всегда меня успокаивает, точно так же, как его успокаивает потирание моего безымянного пальца.

— Нет, Ками, я люблю тебя. Мы говорим друг другу эти слова с детства. Ты говоришь их моим родителям, и они говорят тебе в ответ, но ты же знаешь, что это другое, да? Я люблю тебя больше всего на свете.

— Конечно, знаю. И ты знаешь, что я люблю тебя так же?

— Ага. — Он улыбается мне, прежде чем снова поцеловать.

Мне все равно, что кто-то говорит, Рид — мой навсегда. Некоторые люди в школе говорят, что это школьная любовь, и она быстро пройдет. Я не обращаю на них внимания, потому что это не так. Не знаю, как нам повезло найти друг друга такими молодыми, но мы нашли.

— Какого черта! — Я отстраняюсь от Рида из-за звука отцовского голоса, разносящегося с другой стороны веранды. — Вы хоть представляете, сколько сейчас времени? Иди сюда, Ками.

— Мистер Эванс, — говорит Рид, стоя рядом со мной. — Мне очень жаль, что так вышло. Я не хотел проявлять неуважение. Она моя девушка, и мы увлеклись.

Могу сказать, что Рид пытается быть вежливым ради меня, но он хочет сказать больше. Его не волнует мой папа и то, как пренебрежительно он ко мне относится. Конечно, Рид никогда не поймет, что кто-то не хочет быть рядом со мной.

— Я сказал, иди сюда, — снова резко говорит отец и указывает пальцем на землю рядом с собой.

— Нет необходимости так с ней разговаривать. — Голос Рида становится твердым, его челюсть сжимается.

— Она моя дочь, — говорит папа, но делает шаг назад. Он не сравнится с Ридом, особенно, когда дело касается меня.

— И она моя… — Я хватаю Рида за руку и сжимаю ее, чтобы он посмотрел на меня.

— Забей, — тихо говорю я. — Увидимся завтра. Мне все равно пора спать. — Он смотрит на меня, прежде чем посмотреть на отца. Не знаю, в чем дело, потому что раньше ему было безразлично, что я делаю.

— Мне это не нравится. Я не хочу, чтобы ты уходила. — Рид берет меня за руки, его взгляд встречается с моим.

— Осталось совсем немного, — напоминаю ему я. — Тогда у нас будет вечность.

Он наклоняется и быстро целует меня, прежде чем кивнуть.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — говорю я ему, а затем направляюсь к отцу.

Я оглядываюсь на Рида, и конечно, он смотрит мне в след. Улыбнувшись ему, я прохожу мимо отца и спускаюсь по лестнице веранды к нашему дому. Я слышу позади себя его шаги, пока мы идем. Весь обратный путь отец молчит, и я предполагаю, он сказал все, что хотел. Я первой добираюсь до входной двери и, когда вхожу внутрь, застываю на месте.

В доме ничего нет, он полностью пустой. Я так смущена тем, что вижу, что мой мозг не может ничего понять.

— Пап? — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, задаваясь вопросом, что, черт возьми, вообще происходит.

— Я нашел выход, — говорит он, приподнимая подбородок. Он действительно гордится собой.

— О чем ты говоришь?

— Иногда в жизни приходится принести жертву, чтобы проявить себя. Сегодня я проявлю себя, — говорит он, а затем делает ко мне небольшой шаг. Я отступаю, когда он подходит ближе, пока не упираюсь в стену. — А ты — жертва, которую я готов принести.

— Пап? — Это все, что я могу выдавить, когда смотрю в пустые глаза отца.

Я открываю рот, чтобы закричать, но затем все становится черным.