Глава 5

Мы перемещаемся в спальню, после того, как я прошу Тедди показать мне его Северный полюс. Честно говоря, я не знаю, почему он до сих пор не выбежал за дверь. Но, полагаю, многие сделают что угодно, чтобы потрахаться.

— Ты действительно любишь Рождество, — замечает Тедди, медленно осматривая мою спальню. Кровать застелена постельным бельем со снежинками. Если бы я знала, что у меня сегодня будут гости, то поменяла бы его заранее. Ко всему прочему на кровати лежит стеганное красное покрывало, а в ногах — белый плед крупной вязки. Ну и, конечно же, в спальне стоит елка. Что абсолютно нормально. Она всего лишь три фута, и мне нравится засыпать под огни гирлянды.

— Ничего особенного. Вся моя семья обожает Рождество.

— Звучит неплохо.

— Да, действительно. — Конечно, мама немного переборщила с Рождеством, но я дорожу всеми воспоминаниями и традициями, которые у меня с детства.

— Так вот почему тебя назвали Ноэль?

— Да.

— Какое твое второе имя? Омела? — он шутит, и понятия не имеет, насколько близок к правде.

— Нет, это второе имя Холли. Мое — Ева.

— У тебя есть сестра по имени Холли Омела?

— И еще одна по имени Джинджер Спайс.

— Да брось!

— Я бы никогда не стала шутить о таких вещах. — Я смеюсь.

— Тогда, учитывая все обстоятельства, полагаю, что праздничные простыни довольно безобидны, — соглашается он, еще раз оглядывая мою комнату, затем выключает свет и присоединяется ко мне на кровати. Света от гирлянды вполне достаточно, чтобы отчетливо видеть Тедди, и чтобы поддерживать нужную атмосферу. Рождественская елка в спальне выигрывает во всем.

— Почему Санта не подвержен заболеть ЗППП? — пока я задаю этот вопрос, расстегиваю его брюки, изо всех сил борясь со смехом.

— Почему?

— Прежде чем спихнуть подарок в трубу, он всегда заворачивает его в подарочную упаковку. — Мои щеки болят от попытки сдержать смех. Из Тедди вырывается стон, но не думаю, что это из-за моей плохой шутки. Скорее всего, это потому, что я, наконец, расстегнула брюки и держу его эрекцию через трусы.

Следующее, что понимаю, я лежу на спине, а Тедди нависает надо мной. Думаю, время шуток подошло к концу. Аллилуйя.

Он целует меня и стягивает леггинсы с моих бедер, что является очень эффективным способом заставить меня перестать рассказывать плохие рождественские шутки. Или вообще ничего не говорить. Как только Тедди опускает леггинсы ниже моих колен, я снимаю их со своих лодыжек, мои трусики следуют их примеру. Затем он заканчивает то, что я начала и избавляется от своих брюк. Но прежде чем, я успеваю дотянуться до его члена, он начинает спускаться вниз по моему телу: губы, шея, грудь, пупок, — «О боже, да».

Я уже и так достаточно мокрая, но с каждым его поцелуем, движущимся на юг, я становлюсь еще более влажной. Когда он поднимает глаза и смотрит на меня, находясь между моих ног, я уверена, что кончу от одного прикосновения его языка. Он невероятно красивый. Карамельно-карие глаза, обрамленные густыми темными ресницами. Сильная челюсть. И эти чертовы губы. Да, О Боже, прямо здесь. Я выгибаю спину и сжимаю простынь в кулаки, раздвигая ноги еще шире. Он использует эту возможность, и кладет одну мою ногу, согнутую в колене, себе на плечо, а другую придавливает к матрасу. И это так горячо, как будто он очень хочет полакомиться мной и просто устраивается поудобнее.

Он улыбается мне, находясь между моих ног, и это почти убивает меня. Он проводит языком по моему центру, и мои бедра дергаются в ответ. Затем он обводит мой вход кончиком пальца, и вводит его внутрь, при этом щелкая по клитору большим пальцем. Я закрываю глаза, делаю глубокий выдох и затем снова открываю их: вид слишком хорош, чтобы им не наслаждаться.

— Поговори со мной, — просит он, прежде чем заменить свой большой палец языком. — Скажи, что тебе нравится.

— Ты уже и так делаешь все, что мне нравится, — отвечаю я, задыхаясь. — Не останавливайся.

Он снова улыбается, и я добавляю то, как ощущается улыбающийся Тедди между моими ногами, к списку вещей, которые мне очень нравятся. Затем он слегка кусает мой клитор, добавляя второй палец, и я взрываюсь. Мои бедра трясутся, а спина выгибается дугой, в то время пока Тедди продолжает двигать своими пальцами внутри меня, затягивая мой оргазм на невероятно долгое время. Последовательность звуков «оо-о-о-ох» слетает с моих губ, потому что в данный момент я не способна на произношение членораздельных слов. Своим большим пальцем он продолжает выводить круги на клиторе, и целует внутреннюю часть бедра. И, О Боже, разве когда-нибудь мне было так хорошо? Хоть раз? Он знает меня и мое тело, как будто я оставила подробную инструкцию на своей тумбочке.

После того, как он уверен в том, что я получила все удовольствие до последней капли, Тедди оставляет поцелуй возле моего пупка и поднимается выше. Я чувствую тяжесть его эрекции на своем животе, когда он целует мои губы своими, все еще влажными от меня, губами.

Боже, как же это возбуждает.

Я протягиваю руку и обхватываю его тяжелую длину. Его член твёрд, как скала. В моей руке он ощущается толстым и горячим, и, когда я слегка сжимаю его рукой, из Тедди вырываются проклятья.

И я собираюсь почувствовать каждую его часть. Самым лучшим способом.

Я провожу головкой по своей влаге, поглаживая его член рукой от основания до кончика, пока Тедди шепчет мне на ухо грязные вещи о том, каким твердым я его делаю. Никогда в своей жизни я не ощущала себя такой сексуальной и желанной. И когда он берет презерватив и надевает его, я готова. Я абсолютно готова.

— Перестань умолять меня, маленькая шалунья. — Тедди улыбается мне в перерыве между поцелуями, и я смеюсь от его слов. Не думаю, что мне хоть раз было так весело в постели. И уж точно, я никогда не могла подумать, что, если смешать секс и смех, из этого может получиться что-то настолько потрясающее.

Кроме того, да, я действительно могла умолять.

И еще я никогда не чувствовала себя настолько жадной к чьему-то члену, могу сказать с полной уверенностью, что он сводит меня с ума. Влажная, уязвимая и нуждающаяся, я хочу его прямо сейчас, черт возьми. Я притягиваю его лицо ближе и целую губы, одновременно двигая бедрами, в попытке получить любое трение, которое смогу.

И, наконец-то, благослови его Господь, он там. Прямо там, где я хочу его больше всего. Тедди толкает в меня головку, и я выдыхаю, расслабляясь и растягиваясь вокруг него, потому что хоть я и достаточно мокрая, он все же большой. Еще один дюйм, и я двигаюсь ему навстречу, привыкая к ощущениям. Он обнимает меня всем своим восхитительным телом. О, Боже, помоги мне, все это ощущается так хорошо.

— Не останавливайся, — шепчу ему на ухо, хватаясь за его задницу, чтобы он еще глубже вошел в меня. Я знаю, он сдерживает себя, ловя каждый мой вздох, взгляд и стон, чтобы понять, как я себя чувствую. Не уверена, делает ли он это, чтобы помучить меня, или растянуть удовольствие.

— Господи, это…, — он рычит, продвигаясь вперед, пока полностью не входит в меня. Мне нравится чувствовать его на себе. Нравится то, как мы подходим друг другу, прикосновение его волос на груди к моим соскам. Сплетение наших ног, и как мышцы на его спине ощущаются под моими пальцами.

А что мне нравится еще больше? То, что он начинает плавный и медленный ритм.

Это лучшее Рождество в моей жизни.

Он сгибает мою ногу в колене и кладет на сгиб локтя, меняя угол наклона, чтобы проникнуть еще глубже. И начинает медленно выходить из меня на всю длину, пока во мне не остается только кончик, затем врезается обратно. Снова и снова.

Я извиваюсь от возникающих во мне чувств и ощущений, и, черт возьми, этот мужчина идеален.

— Черт, Ноэль. — Он выдыхает эти слова, прижимаясь своим лбом к моему. В то время как мои бедра двигаются навстречу каждому толчку.

— Я знаю, — из меня вырывается стон. — Это так хорошо, — продолжаю я. — Не останавливайся, не останавливайся.

Мне нужно быть осторожнее в своих желаниях, потому что он не останавливается. Он приближает меня к вершине оргазма, а затем снова отступает, и награда в виде освобождения оказывается вне досягаемости. Но давление продолжает нарастать с каждым разом все сильнее и сильнее, и я почти боюсь кончить. Боюсь, что это навсегда погубит меня.

И наконец…

О, Боже.

Это как свободное падение. Каждая клеточка моего тела загорается от удовольствия, и я так сильно сжимаюсь вокруг его члена, что становится больно, но это самая приятная боль, которую я когда-либо чувствовала в своей жизни. Мои бедра дрожат, а его толчки все продолжаются и продолжаются, моя киска пульсирует вокруг его твердой длины, такое ощущение, что это никогда не закончится. Такое чувство, что во всем мире нет никого и ничего, кроме нас с Тедди в этой постели.

Затем он проводит большим пальцем по моему клитору, и врывается в меня последним толчком. Его глаза не покидают моих, пока он кончает под рычащие звуки, и это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо слышала в своей жизни. Я обнимаю его за шею, пытаясь притянуть к себе как можно ближе, в то время как он изо всех сил, опираясь на руки, старается не упасть на меня, чтобы я могла дышать. Не знаю, откуда у него взялись силы, но он переворачивает нас, так что я оказываюсь сверху, наши тела все еще соединены. Я растягиваюсь на нем, не особо заботясь о его способности дышать.

— Было не так уж и плохо, — замечаю я, вызывая у него смех: с хрипотцой на выдохе, при этом у его глаз образовываются морщинки, которые так невыносимо привлекательны для мужчины.

Он прекрасен.

Проходит несколько минут, пока мы можем снова двигаться. Он снимает меня с себя, и я тут же ощущаю потерю. И боль, но в приятном смысле. Я чувствую себя наполненной и абсолютно использованной. Наверное, ужасно так думать?

Тедди встает с кровати и избавляется от презерватива, затем возвращается с влажным полотенцем и начинает вытирать меня. Что довольно странно, но горячо. Конечно, может быть это нормально, может многие мужчины так делают, просто со мной этого никогда не случалось. И я бы, наверное, возражала, если бы не была одурманена оргазмом.