‒ Я хочу тебя, Феникс. ‒ Картер отстраняется для того, чтобы посмотреть в мои глаза. ‒ Сейчас, детка.

От того, как он смотрит на меня и как звучит его голос, по моей коже бегут мурашки.

Я разворачиваюсь и поднимаю руки, чтобы он мог снять с меня топ. Следом за ним Картер быстро стягивает с себя футболку и вновь привлекает меня к себе. Пылающая, оголённая кожа наших тел соприкасается, и я с перебоем вздыхаю, когда твёрдые, ноющие соски упираются в его торс.

Теперь он целует меня быстрей и агрессивней, поддавшись нетерпению. Быстро расстёгивает мои джинсы и помогает снять их. Картер направляет меня к рядом стоящему дивану и укладывает меня на спину. Нависнув надо мной, он смотрит на меня сверху вниз с пламенем в зелёных глазах и столько глубины в этом взгляде, что мне хочется зажмуриться и притвориться, что это не более чем секс.

Потому что это больше, чем секс.

Это похоже на любовь.

Но это не может стать любовью.

‒ Ты такая красивая, ‒ бормочет он, наклоняясь. Его рот обхватывает мой сосок, и его ласка вскоре заставляет меня задыхаться и ёрзать на месте. Я вскрикиваю, когда зубы Картера прикусывают сосок и следом он лижет его языком, доводя меня до того, что начинаю хныкать.

‒ Картер… ‒ Я шепчу его имя, когда он спускается ниже, осыпая поцелуями кожу моего живота. Он стягивает с меня трусики и мягко разводит мои бёдра в стороны, прежде чем его рот оказывается на самом чувствительном и влажном месте моего тела.

Пальцы на моих ступнях подгибаются, и я кусаю губы, чтобы не кричать от остроты ощущений, пронизывающих каждую мою клетку. Моя голова мечется по диванной подушке, а руки не находят себе места, когда рот Картера творит что-то удивительное со мной.

То, как его губы и язык ласкают мои влажные складочки и пульсирующий клитор, стремительно приближает мой оргазм.

‒ Боже, малыш, я сейчас… ‒ бессвязно бормочу я, зажмурившись, и тогда он усиливает своё давление, и я кончаю с протяжным выдохом и дрожью, сотрясающей всё тело.

Пока я лежу и прихожу в себя после оргазма, Картер уходит за презервативом, и когда я открываю глаза, он берёт меня под коленки, подтягивает к себе и его член погружается в меня плавно и легко, растягивая и наполняя собой.

И затем всё повторяется.

***

‒ Давно ты воспитываешь детей одна? ‒ спрашивает Картер, когда мы с ним ужинаем.

Он заказал бифштексы, картофель и салат. Всё очень вкусно, особенно из-за голода, который проснулся во мне после секса на диване в гостиной.

‒ Последние три года. После смерти мамы я оформила опеку над ними.

Обычно я неохотно обсуждаю с людьми нашу семейную ситуацию. Но с ним почему-то всё иначе. С ним мне вполне комфортно, и даже такие острые для меня вопросы не вызывают затруднения.

‒ Тебе пришлось взвалить на себя ответственность в восемнадцать лет?

Он кажется удивлённым.

‒ Выбор, на самом деле, был небольшой. Если бы я не взяла опеку над ними, их бы забрали в приют, а затем отправили в приёмные семьи. И для меня это не вариант. Но, по большому счёту, почти ничего не изменилось – я помогала маме с тех пор, как родился Чейз. Чем старше я становилась, тем больше обязанностей на меня ложилось.

Я говорю это просто чтобы он понимал, а не для того, чтобы жалел или восхищался.

‒ Почему?

‒ Мама была не особенно ответственным родителем, плохо приспособленной к жизни.

Раньше, когда она была жива, я часто злилась на неё из-за этого. Её беспомощность, взбалмошность и ветреность сводили меня с ума. Я не хотела быть нянькой сёстрам и брату, пока она, закрывшись в своей комнате, страдала из-за очередного козла.

‒ Это впечатляет, знаешь?

‒ Здесь нет ничего впечатляющего. Это просто жизнь – моя жизнь – и всё.

Мне неловко от того, что он смотрит на меня с восхищением и хвалит. Я не привыкла к этому.

‒ Ты жертвуешь собой, Феникс. Не каждый решился бы на такое.

‒ Не делай из меня героиню, пожалуйста. Если ты думаешь, что у меня не было сомнений – ошибаешься. Они и сейчас есть. Особенно в моменты, когда подростки начинают выводить меня из себя своими истериками. Я думаю, насколько бы легче мне жилось, отдай я их в приёмную семью.

Мне стыдно, но я всё равно признаюсь ему. Не хочу, чтобы он думал обо мне лучше, чем я есть.

‒ Это нормально, Феникс. Каждый в чём-то сомневается, все делают ошибки. Мы не идеальные программы – а ведь даже у них есть сбои. Не надо быть такой строгой к себе.

‒ Лучше давай поговорим о тебе, Картер, ‒ улыбаюсь я, делая глоток вина. ‒ Твоя очередь.

Он подаётся вперед, ставя локти на стол.

‒ Что ты хочешь узнать?

‒ Что-нибудь. Что угодно. Ты о себе не особо рассказывал.

Ловлю себя на мысли, что на самом деле почти ничего не знаю о нём. Только имя, то, что он американец и у него какая-то важная работа.

‒ Я родился в Новой Англии, в Мэне и до сих пор живу там. Почти вся моя жизнь – это работа.

‒ Ты трудоголик?

‒ Наверное. Я довольно скучный, ‒ признается он.

В это мне трудно поверить. Я совсем не нахожу его скучным. Такой привлекательный и сексуальный – да как такое может быть?

‒ Не верю, ‒ я качаю головой, а он смеется. ‒ Сколько тебе?

‒ Двадцать девять.

‒ Я думала – меньше, ‒ удивляюсь я.

‒ Правда? – Он откидывается на спинку стула и, прищурившись, смотрит на меня. ‒ Для тебя это слишком?

‒ Нет, тебе же не сорок девять, ‒ усмехаюсь я, потянувшись за бокалом с вином. ‒ Я для тебя развлечение, чтобы не так скучно было в длительной командировке? ‒ не меняя интонации, спрашиваю я.

Он хмурится.

‒ Ты так это видишь?

‒ Это было бы объяснимо. ‒ Я веду плечом и делаю попытку улыбнуться, но, думаю, вид у меня жалкий. Да, я говорила Эдит, что меня это устраивает, но…

Может, и нет.

‒ Феникс, когда я приехал в Гринсборо, у меня не было в планах найти местную девушку, чтобы она согревала мою постель, пока я здесь, ‒ подчёркнуто говорит он.

Я хочу верить ему, но знаю, каким дерьмом могут оказаться люди. Мужчины в частности.

‒ Но выглядит так, согласен? То есть – что мы с тобой делаем? Мы из абсолютно разных миров, Картер! В любой другой ситуации мы бы даже не встретились.

‒ Какая разница, если мы никогда этого не узнаем? Это случилось, Феникс – наша встреча.

Я отвожу взгляд в сторону, потому что для меня невыносимо, как проникновенно его глаза смотрят в мои.

‒ Ты говоришь, что никого себе не искал.

Он кивает.

‒ Но ты ведь пошёл в тот бар. Ты искал себе девушку на ночь, и это случайность, что именно я оказалась той девушкой.

Картер трёт лицо ладонями, глубоко вздыхая.

Не может же он отрицать мои доводы!

‒ В бар я пошёл не потому, что хотел найти кого-то на ночь. У меня был день рождения, и мне не хотелось пить в одиночестве.

‒ Это был твой день рождения? – уточняю я.

Он кивает.

‒ Ты не искал девушку для съёма?

‒ Нет, Феникс, не искал. Ты была там для этого?

Я начинаю ёрзать, потому что мне неловко – я же была там для очевидной цели.

‒ А это проблема?

‒ Не для меня. Феникс, я не собираюсь осуждать тебя за это.

‒ Вот и правильно – у тебя нет права на это!

Я поднимаюсь и, обхватив себя руками, отхожу в другой конец комнаты. Мне не нравится, что на его фоне – спокойного и уравновешенного, я выгляжу как истеричка.

‒ Не важно, какие причины привели нас в то место. Я просто рад, что ты была там.

‒ И тебе всё равно, что я бы провела ночь с любым другим парнем, если бы ты не подошёл ко мне?

Я не могу объяснить, почему так злюсь и хочу вывести его из себя. Наверное, мне хочется увидеть его границы. Я ведь чувствую, что он лучше меня. Я понимаю это, и это вызывает агрессию во мне. Потому что то, как он смотрит на меня и как говорит со мной – задевает меня.

‒ Ты трахаешься сейчас ещё с кем-то? ‒ прохладно спрашивает он. ‒ У тебя был кто-то после ночи со мной?

Помедлив, я качаю головой.

‒ Нет, Картер, не был. И нет.

‒ Хорошо. Это всё, что мне надо знать.

А затем, я и моргнуть не успеваю, он пересекает комнату, берёт мое лицо в ладони и смотрит в мои глаза.

‒ Кто тебя так? Почему ты считаешь себя хуже, чем ты есть, Феникс?

‒ Ты кто, блядь, ёбаный доктор Фил?! ‒ Я отталкиваю его с внезапной силой, и он вынужден отступить. ‒ Мне не нужно, чтобы ты лечил меня, Картер! Не надо, мать твою, исправлять меня! ‒ Я кричу на него, душа слёзы, которые так и хотят прорваться. ‒ Ты считаешь себя таким охуенным подарком? Появился здесь, встретил несчастную, глупую Феникс и почему-то решил, что её нужно спасти. Так вот, блядь – в жопу тебя!

Сложив руки на поясе, он терпеливо выслушивает мои крики, хотя судя по стиснутой челюсти, он на волоске.

Я хватаю свою куртку с дивана и несусь к двери, но он и не пытается остановить меня.

Нахуй! Пошло оно всё!

Всё, точка! Конец ёбаной сказке!

Меня трясет, когда я сажусь в машину. Можно больше не сдерживаться, поэтому я накрываю лицо ладонями и реву, жалея и вместе с тем ненавидя себя.