— Я никогда не видел ничего более прекрасного.

Мои щеки опалило жаром.

— Это просто наряд.

Он сузил глаза.

— Мо, послушай что я хочу тебе сказать. На тебе не бывает просто нарядов. Ты не носишь просто джинсы, даже чертову футболку. Все, что ты надеваешь на свое тело смотрится просто великолепно, настолько, что мне хочется спрятать тебя, лишь бы больше никто не мог смотреть на тебя, и чтобы ты понимала кому именно принадлежишь.

Я вздрогнула в его руках.

— И если ты все еще сомневаешься... — его руки переместились с моего лица на веревочки, на которых держался мой наряд. Небольшой рывок и его нижняя часть упала на пол. — Ты. Принадлежишь. Мне. — я удивилась, когда за ней последовала верхняя часть. — Теперь взгляни на себя, и скажи мне, что ты не видишь совершенства. Скажи, что не видишь... — он подвел меня к зеркалу и сдвинул мои волосы, поцеловал меня в шею и коснулся плеча. — Насколько чертовски ты прекрасна.

Сомневаясь, я отвела взгляд.

Текс окружил мое тело, схватил меня за подбородок, заставив взглянуть на себя.

— Если не видишь этого сама взгляни мне в глаза. Посмотри на мое лицо. Это лицо по-настоящему расстроенного человека. Ты делаешь это со мной. — он скользнул по моему телу так, что я могла чувствовать его возбуждение. — Из-за тебя мне не хочется покидать эту комнату. Никогда. Ты красота, которую нужно любить. Никогда не отрицай этого, не передо мной. — он медленно повернул мое тело так, что я столкнулась с ним. Каждая его частичка жаждала освобождения от нашего соприкосновения. Пока я думала о том, что он мог бы сделать, он мягко поцеловал меня в губы и отступил назад, но я знала, что ему было больно от этого. — Теперь, одевайся, мы опоздаем на обед.

Я была голой, я хотела его, а он уходил?

— Но...

— Наше время придет, Мо. — он подмигнул мне. — Ты все еще новичок во всем этом, но, поверь, Никсон убьет меня, если узнает, что я был здесь, с тобой, не говоря уже о том, что ты голая, а твои глаза горят желанием. Поверь мне, я так возбужден, что ели сдерживаюсь, но прямо сейчас ты под защитой Никсона. Я хочу тебя, но только если он не застрелит меня до того как я получу тебя. — он вышел из комнаты, тихо закрывая за собой дверь.

Это был первый раз, когда Текс решил не спать со мной. Вместо этого он соблазнил меня своими словами, своей внешностью, прикосновениями меня прокляли, так и не дав шанса.

Текс жестом указал на ванную комнату, вытолкнув меня из раздумий.

— Ты справишься сама, или ...? — он почесал затылок и скрестил руки на груди.

Я рассмеялась.

— Сейчас всего лишь четыре недели, Текс. Думаю, я могу сходить в ванную, не упав лицом вниз.

— Конечно. — его глаза сузились. — Если ты уверена.

— Текс. — огрызнулась я. — Слушай, я ценю твою помощь, но, просто... прекрати. Я чувствую вину. Хватит смотреть на меня, будто я искалечена! Просто хватит! Смотри на меня, как должен. Как ты обещал всегда смотреть на меня!

Мне захотелось разбить каждое чертово зеркало в здании. Меня окружала вина и я не могла рассказать ему правду.

Мускул на его челюсти дернулся и он сделал два больших шага навстречу мне.

— Нет. Я не перестану лишь потому что ты говоришь, что все в порядке. Никогда не перестану. Я не знаю в порядке ли я? Я могу быть в заднице , но все еще переживать за тебя, поэтому не проси меня каждую секунду не волноваться о тебе. У меня есть проблемы, и, в конце концов, это происходит не со мной, верно? Так что, если я спрашиваю о твоем состоянии, не будь сучкой, Мо. Ладно? Все таки... — он отступил назад и выругался. — Сейчас я твой лучший шанс, ведь этот ребенок не мой и я за него не отвечаю.

Слезы обожгли глаза, а эмоции застряли где-то в горле. Я попыталась выдавить слова.

— Текс, прости. Я...

— Не важно. Позови, если я буду тебе нужен. — он закрыл двери и оставил меня в полной тишине.

Возможно, именно это причина моих кошмаров. За всю мою жизнь, Текс никогда не хлопал дверью перед моим лицом. Он никогда не кричал, он никогда, никогда прежде, не приближался ко мне, говоря на повышенных тонах.

А сейчас? Казалось, что я раздражаю его. Он больше не был человеком, которого я знала всю свою жизнь я задавалась вопросом, был ли он вообще тем человеком? Или я просто хотела, чтобы он был им? Была ли нужна ему такая семья?

Война меняет людей... но Текс, выжидающий момента, что если он собирается нанести удар?

Что если...

Мы пустили врага в собственный дом.

Который уничтожит нас изнутри.

Эти мысли начали посещать меня три недели назад, я боялась, что... они могут оказаться правдивыми.

Я глубже закусила нижнюю губу.

— Мо! — закричал Текс по другую сторону двери. — Тридцать минут, собирайся, и лучше тебе выглядеть превосходно.

Я поприветствовала дверь средним пальцем и направилась в ванную. Мое отражение убивало меня.

Серьезно внешне я выглядела так же. Темные волосы, спадающие до середины спины, яркие голубые глаза, высокие скулы и оливковая кожа, я думала, каждая девушка хочет моей смерти они надеялись убить меня.

Грустные мысли опять появились у меня в голове. За последние несколько недель моей жизни слишком часто угрожали, в ней было слишком много лжи, чтобы справиться с этим.

Приподняв футболку, коснулась плоского живота. Какого это родить ребенка в семье, что постоянно ведет войну? Будь-то мой ребенок, или Текса, не важно, попал бы в ад, узнав то, что узнала я? Честно ли приводить невинного ребенка человеку с окровавленными руками?

Покачав головой, я попыталась выбраться из этого. Никсон хотел видеть свою сестру, типичную зазнайку, саркастичную маленькую занозу в его заднице. А прямо сейчас я выглядела как я.

— Ты справишься, Мо. — я глубоко вздохнула и включила душ.

Время для игры.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Кровь всегда имеет значение. Это ключ к твоему существованию. Она определяет твою жизнь и, в конечном счете, смерть.

Текс

Я сжал чашку кофе так сильно, что моя рука заболела. Проникающий через фарфор жар от напитка единственное, что заставляло меня чувствовать себя лучше. Супер, я официально превратился в мазохиста. Черт, наверно, я всегда им был. Мне хотелось вернуться к Мо и молиться, что все выйдет иначе.

Но каждый, черт возьми, раз все заканчивается одинаково.

Она предлагает мне часть.

Когда я желаю всего.

И потом она уходит и начинает врать, не то чтобы я мог ее винить, учитывая что я начал лгать первым. Но все же, я солгал однажды, чтобы добыть информацию, не потому что мне нравилась идея, что кто-то с дешевым парфюмом и размазанной губной помадой будет душить меня.

Я вздрогнул и налил себе еще одну чашку кофе. Во второй раз я солгал намеренно, чтобы оттолкнуть Мо. Это лучше, чем разбить ее сердце. Будучи озлобленной Мо могла выстрелить в меня и забыть, но это была гигантская ошибка, ведь, я все еще сходил с ума по ней, и все тут.

Круто, отличный ход, Текс, заставить ее ненавидеть себя настолько, чтобы уйти и переспать с каким-то ублюдком, и в, конечном счете, забеременеть. Черт. Она проверялась на ЗППП? Как я мог забыть о такой вещи?

Встряхнувшись, я сделал еще один большой глоток кофе. К счастью, я заварил крепкий. Возможно, мне стоило бы добавить к нему виски, для встречи с Никсоном это необходимо.

Нам всем это понадобиться, когда все выйдет наружу.

Я проверял свой телефон, когда Мо скользнула на кухню. Вот что она делала. Скользила. Она никогда не делала столь обыденной вещи, как ходьба. Это было невозможно для нее.

Каждое движение было плавным, целенаправленным, великолепным. Когда человек, в которого ты влюблен, ведет себя как божество из мифологических сказаний, это ужасно отвлекает.

Она была моей Афродитой.

Моей Афиной.

Я просто боготворил эту девушку.

Наши отношения относились к типу, когда ботаник класса пытается подкатить к самой популярной девчонке, думаю, в сущности это происходило из-за ее жалости ко мне. И опять же, я никогда не давал ей шанса узнать меня всего, поэтому, думаю, это отчасти моя вина.

— Текс? — Мо подошла ко мне, склонив голову. Черные волосы метались по ее плечам. — Ты слышал, что я сказала?

Нет, я был слишком увлечен этими бедрами.

— Прости, я обдумывал, что скажу ребятам.

Брови Мо сошлись на переносице.

— Просто придерживайся легенды, ладно?

— Точно. — повторил я.

Твою мать, она даже не представляет, что каждый раз, когда она дергает за веревочки, я чувствую себя, как марионетка, и меня просто бесила эта аналогия, потому что всю свою жизнь я чувствовал себя марионеткой.

— Я просто скажу, что мы любим друг друга.

Мо медленно кивнула, ее глаза наполнились слезами.

— И я все испортил. — я стиснул зубы. — Поэтому я настолько свихнулся от любви к тебе, что не использовал презерватив? Ты хочешь, чтобы я это сказал? Исправь меня, но я думаю, что это плохой план, Мо. Конечно, если ты не хочешь, чтобы моя жизнь оборвалась в ближайшем будущем.

Мо закатила глаза, и ее слезы печали перешли в веселье.

— Ну, можешь не использовать слово презерватив.

— Да. — я выдавил улыбку. — А как по-твоему я скажу Никсону, что я сделал его сестру-близняшку немножко беременной, желая подбить его на что-то?

Вот после этого Мо во всю рассмеялась.

— Ты что? — раздался голос из дверного проема.

Я закрыл глаза и прижал свою голову к лицу Мо, на котором застыла улыбка. Правильно, влюблены. Счастливы по поводу ребенка. Счастливы, счастливы, счастливы.

Пристрелите меня в мое гребанное лицо.

Я повернулся и раскинул руки.

— Друзья! Вы дома!

— Что. Ты. Блядь. Только что сказал? — зарычал Никсон, бросив свою сумку через столешницу так сильно, что она отлетела и столкнулась с креслом рядом с окном.

— Друзья? — я ретировался и Мо оказалась передо мной.

Если Никсон вытащит пистолет, я поймаю пулю. Она это знала, я это знал, Никсон точно знал это, что фактически означало большую вероятность того, что меня пристрелят в ближайшие несколько секунд.

Никсон сгреб меня за ворот футболки и прижал меня к столешнице. Что-то твердое уперлось мне в спину, заставляя поморщиться. Он надавил сильнее; это сдерет мне кожу, если он не остановится.