‒ Я знаю тебя.

Лани покачала головой.

‒ Нет, я так не думаю. Я раньше никогда здесь не была.

‒ Это-то я знаю. В смысле, я знаю, кто ты такая, но хоть убей не могу вспомнить, откуда. ‒ Он отвернулся, осматривая магазин в поисках подсказки среди ярких досок и футболок Billabong.

Его взгляд остановился на журнале, журнале о серфинге, на обложку которого фотографировалась Лани, когда узнала о предательстве Рафа. Она была на нем в светло-розовом бикини, лежащая в песке на своей вручную вырезанной доске, позднее солнце освещало ее темную кожу, на ней были те же очки Ray-Ban, что и сейчас. Ее взгляд на фотографии казался тоскующим, практически изнывающим от этого чувства. На заднем фоне можно было едва различить белую кромку волны.

‒ Ты Кайлани Кекоа, ‒ сказал Билли. ‒ Чувак, я знаю тебя, я же сказал. Я смотрел, как ты надрала всем задницу на Квиксильвер Про.

Лани скептически рассмеялась.

‒ Ты должно быть единственный человек во всем мире, кто узнал бы меня в лицо, это забавно.

Билли нахмурился.

‒ Не может быть, друг, я уверен, что это не правда. Я раньше писал для Серфа, следил за твоей карьерой целую вечность.

‒ Подожди, ты Билли Редхоук?

‒ Да, чувак, это я. ‒ Он усмехнулся и пожал ей руку.

Билли написал о ней статью несколько лет назад, до того как она привлекала настоящее внимание медиа как серфер. Именно статья Билли затащила ее под прожектор известности, или, по крайне мере, той степени известности, которая доступна профессиональным серферам.

‒ Статья, которую ты написал... она, в общем-то, построила мою карьеру. ‒ Она наклонилась и обняла Билли; она могла поклясться, что услышала, как Кейси зарычал позади нее.

‒ Хей, чувак, я писал то, что видел. И я видел, как ты каталась ради веселья, знаешь, практиковалась. На Оаху. Ты выделывала невероятные вещи, совсем одна на сумасшедших волнах. Я смотрел несколько раз, как ты соревновалась, и ты все еще была великолепна, но тем летом ты жгла, чувак.

Лани вспомнила, это был год, когда она познакомилась с Рафом. Она, наконец, стала независимой и получила плату за предыдущие выигранные соревнования, к которым она не имела доступа, пока официально не стала считаться взрослой. Она наконец-то обрела ощущение свободы. Затем она встретила в Сиднее Рафа, за несколько дней до Квиксильвер Про, и нашла любовь. Все это превратилось в лучший серфинг в ее жизни. Она взяла полосу штурмом, собирая победу за победой, и даже если выигрывала по очкам, стиль, которым она брала вторые и третьи места, заставлял людей говорить.

Билли поднялся из кресла и проскользнул в дальнюю комнату, исчезая без каких-либо объяснений. Лани подозрительно посмотрела на Кейси.

‒ Он птица странного полета. Переехал сюда около года назад, открыл этот магазин, и теперь проводит время за просмотром телевизора и письмом книги, о которой никому ничего не говорит. Курит много травки, на случай, если ты не заметила.

Лани рассмеялась.

‒ Да, я заметила. ‒ Она сморщила нос. ‒ Ты куришь?

Кейси высунул язык в гримасе отвращения.

‒ Черт возьми, нет. А ты?

Она почувствовала странное облегчение от того, что он не курил ничего, помимо сигарет.

‒ Ни за что. Раф курил постоянно, и это всегда беспокоило меня. Он катался накуренным, говорил, это расслабляло его. Как по мне, это делало его небрежным. Он мог бы быть намного лучше, если бы не был накурен все время. ‒ Лани отвернулась, наблюдая, как разбивались волны. ‒ Он знал, насколько я ненавидела, что он курил. Его никогда это не волновало.

Кейси кивнул, словно понимал, о чем она говорила.

‒ Плохая история с этим, да?

Она резко посмотрела на него.

‒ Что ты хочешь этим сказать?

‒ Ничего. ‒ Он поднял перед собой руки. ‒ Просто предположение. Основываясь на твоей реакции, вот и все.

Лани вздохнула.

‒ Да, не конкретно травка... наркотики вообще. Моя мама сидела на мете, она принимала все, что попадалось ей в руки, но ее предпочтением был мет. Я не могу сказать тебе, сколько раз я отмывала ее, когда та отключалась, пьяная и накуренная. Я заботилась о себе к тому моменту, когда мне исполнилось девять. К тринадцати я оказалась на улице.

Взгляд Кейси был понимающим.

‒ А отец?

Она покачала головой.

‒ Он свалил до моего рождения. Пыталась найти его задницу, когда была подростком, но никто о нем не слышал. Не смогла даже найти доказательство его существования. Просто ничего. ‒ Лани закусила губу, раздражаясь, что соскользнула в сленг, и вышла из магазина. ‒ Теперь это не важно. Я оставила его в прошлом, оставила в прошлом маму. Я все оставила в прошлом.

Кейси позволил ей пройти немного вперед, затем последовал за ней, стоя рядом в тишине. Казалось, Билли исчез навсегда.

‒ Я вырос в детском доме, ‒ сказал Кейси. ‒ У меня никогда не было ни мамы, ни отца. Всю жизнь переезжал из одного детского дома в другой по всему Далласу. Как только закончил старшую школу, я присоединился к армии. Мне говорили, моя мать была шлюхой. Никто не знал моего отца. Так что... знаешь, я понимаю.

Лани услышала его. Услышала то, что он не сказал. Его голос говорил, что он не забыл об этом, но смирился и понимал, через что она прошла. Спустя несколько минут совместного наблюдения за волнами, появился Билли с покрасневшими глазами и запахом травки. Он держал две доски. Одну он отдал Кейси, огромный лонгбоард. Вторую же он вертикально держал перед собой, предлагая ее Лани.

Она присвистнула, это была доска ручной работа, совсем как ее собственная, вырезанная из коа, отполированная и натертая до идеала.

‒ Это великолепно, Билли. Ты сделал ее?

Билли прыснул.

‒ Я? Черт, нет. Я не могу даже выстругать палку, чувак. Я знаю парня с Канеохе, он делает доски по-старому, ну знаешь, ракушками и все такое. Как в том фильме с пингвинами. Он сделал эту для меня в благодарность за статью, которую я про него написал.

Лани отдала ее обратно Билли.

‒ Я не могу принять ее, Билли, но спасибо.

Билли выглядел растерянным.

‒ Это просто доска. В смысле, это хорошая доска, но это лишь доска для серфинга. Никто никогда ей не пользовался, и я подумал, что ты отдашь ей должное.

Лани покачала головой.

‒ Ты представляешь, сколько она стоит? Я знаю того парня с Канеохе. Он научил меня, как вырезать собственную доску. Эта доска ‒ коллекционный экземпляр, Билли.

Билли кивнул.

‒ Я знаю, но ты Кайлани Кекоа. ‒ Его карие глаза казались ясными, смотрящими внутрь нее. ‒ Что-то подсказывает мне, тебе это доска нужна больше, чем мне.

Лани почувствовала, что отказ ранит его чувства, поэтому взяла ее и провела пальцами по краям, затем перевела взгляд на Билли.

‒ Что ж... спасибо. Черт, спасибо будет недостаточно. Это невероятно. Я верну ее, когда мы закончим.

Билли отмахнулся от нее и включил звук своего шоу.

Они с Кейси пошли к воде. Кейси забежал в океан, опустил доску и лег на нее, гребя к горизонту. Лани же неуверенно застыла до линии воды, вставив доску в мокрый темно-коричневый песок. В ее руках был кусочек дома, возможность вернуть эту часть себя. Так почему она сомневалась?

Потому что понимала, что если зайдет туда, то начнет влюблять в Кейси так же просто, как падать с серфа. Она знала его меньше суток, но просто понимала это. Совсем как она знала с Рафаэлем. Она провела с ним четыре часа, катаясь и болтая на пляже, и она знала, что влюбится в него. В итоге так и произошло.

Кейси обладал тем же эффектом на нее. Хотя, нет, это было не совсем правдой. Рафаэль очаровал ее, завоевал ее, флиртовал и ухаживал за ней. Притянул на свою орбиту. Загреб под себя, словно сила его личности и намерение завоевать ее были течением, несущем ее в море. Она пошла по собственной воле, поскольку он был красивым и прекрасным серфером. У него была теплая, стабильная и счастливая семья, которая приняла ее с распростертыми объятьями. Тогда этого было достаточно.

Кейси? Совсем иначе. Он даже ни капли не старался, не напрямую. Он дразнил, флиртовал, сочувствовал, но нечто говорило ей, что он не играл. Она не была уверена, чего он хотел, но глубоко внутри она знала, что стоит ей зайти в воду и покататься с Кейси... как она выйдет другой женщиной.

Кейси сидел на доске вдали от берега, свесив по бокам ноги, и ждал. Он не торопил ее, просто сидел в ожидании.

Тогда Лани увидела перед глазами картинку. Если она не зайдет туда, то вернется на Оаху и притворится, что простила Рафа; он вначале хотел помириться. До самого конца, пока они делили свою жизнь через почту, он продолжал пытаться убедить ее, что это было ошибкой, он любил ее, скучал по ней, бла бла бла. Лани была умнее этого. Она услышала это в его голосе в тот единственный раз, когда перезвонила ему. Он был льстивым, убеждающим. Играющим с ней. И Лани не купилась на это. Она осознала, как только окончательно покинула Гавайи, что он никогда не любил ее. Она нравилась ему, он наслаждался ей, его влекло к ней. Но это была не любовь. Он провел с ней пять лет, женился на ней, но... ее все еще было недостаточно для него.

Если она пойдет сейчас кататься... это будет началом. Возможно, ничего не случится. Может, они станут друзьями, она останется на острове Сикер и найдет, чем ей заняться.

Или, может, она позволит соблазнить себя. И ей снова разобьют сердце.

Она развязала саронг и бросила его на песок, положив сверху сандалии, кошелек и очки. Одна нога погрузилась в воду, затем обе. Она зашла до самых икр, доска плыла рядом с ней. Потом Кейси улыбнулся ей, и нечто в беззаботном изгибе его губ успокоило ее нервы. Она толкнула доску перед собой, ложась сверху, и погребла к Кейси. Он ничего не сказал, просто сидел, смотря на нее, позволяя взгляду одобрительно скользить по ее телу, возвращаясь к глазам.

Он наклонился и стокнул ее с серфа, смеясь, пока отклеивался от доски, чтобы поймать поднимающуяся сзади них волну. Он присел на корточки, широко расставив длинные руки, медленно вставая. Лани взялась за доску и оседлала волну, наблюдая, как Кейси лениво скользил перед гребнем. Он не был показным серфером, но знал, что делал и определенно наслаждался этим. Он ехал с легкостью, чувствуя себя комфортно, спокойно балансируя.