Хари, сорвавшись с места, выскочила в коридор, словно только и ждала мою команду. Мешок соскользнул с Гибаряна и упал на пол. Я лихорадочно пошарил глазами по камере, шагнул к занавеске и несколькими хорошими рывками выдернул ее из зажимов. Накинул на Гибаряна, которому и после смерти не давали покоя, и обратился к подавшейся в мою сторону Афродите. Мне надоела эта затянувшаяся возня, а молчание «гостьи» начинало раздражать.

– Мы забираем его, – сказал я, глядя в ее влажно блестящие, навыкате, глаза. – Ты меня понимаешь?

Она слегка вытянула пухлые губы и негромко причмокнула, словно изображая поцелуй. И, чуть помедлив, неторопливо покивала – два раза.

– Вот и хорошо, – я с трудом подавил дрожь в голосе. – Можешь идти с нами. Пойдешь?

Она еще раз кивнула, теперь уже без паузы.

– Тогда пошли.

Я вновь тронул тележку с места, перекатил через низкий порог. Хари отступила к стене. Ее лицо цветом почти не отличалось от белой двери холодильной камеры.

– Вперед, ассистентка, – сказал я ей и покатил тележку по коридору.

Сзади раздалось знакомое мягкое шлепание босых ног. Я не стал оглядываться, и только удалившись от холодильника метров на пятнадцать, подумал, что не закрыл дверь.

Я остановился и повернулся; идущая рядом со мной Хари тоже остановилась, а черная Афродита продолжала приближаться.

– Подожди здесь, я закрою дверь, – сказал я Хари.

– Я с тобой! – нервно ответила она.

Я быстро направился назад и она заспешила за мной. Негритянка прошла мимо нас, взгляд ее был устремлен на тележку. Я захлопнул дверь – и грохот раскатился по всему коридору. Афродита стояла возле тележки, прикасаясь могучей голенью к накрытому занавеской телу.

– Я ее… боюсь, – полушепотом сказала Хари. – Крис… Я боюсь…

Я осторожно взял ее за руку, слегка сдавил и очень внятно и размеренно произнес:

– Ее – не надо – бояться. Сейчас – я отправлю ее – в полет.

– Как? – глаза Хари округлились. – Куда?

Я кивком указал на потолок.

– Туда, в звездные просторы.

– А зачем тебе Гиба… – она запнулась и вдруг с ужасом посмотрела на меня. – Ты хочешь избавиться от нее, Крис! – это прозвучало как обвинение.

– Это эксперимент, – резко ответил я и еще сильнее сжал ее ладонь. – Одобренный и разрешенный. По расчетам специалистов, такой полет с чередующимися ускорениями и торможениями должен пойти ей на пользу, – я врал уже почти без усилий и без каких-либо предварительных заготовок. – Если ничего не получится, она вернется обратно. Впрочем, если не получится – тоже. Но не скоро. А без… Гибаряна она не ступит ни шагу, уже проверено и объяснено.

– Господи, Крис, это какой-то ужас. Здесь такое творится… Я не хочу здесь оставаться, я хочу домой! Я…

– Только без истерики, Хари! – оборвал я ее. – Тебе придется здесь остаться. Ради тебя не будут гонять крейсер дальнего плавания. Мой тебе совет, – я наконец ослабил свою хватку и погладил ее пальцы, – смотри на все это отстраненно и тверди себе, что это тебя не касается. Это дело специалистов, это мое дело, Хари. Идем, нам нужно на стартовую площадку.

Не знаю, развеял ли я ее сомнения, убедил ли, но она, вздохнув, вместе со мной направилась к тележке, уцепившись за рукав моей куртки.

Наверное, постороннему наблюдателю мы представлялись бы довольно странной процессией – полуобнаженная великанша-негритянка, Хари в красном комбинезоне и я, толкающий перед собой тележку с прикрытым мерзлой тканью телом Гибаряна. Не знаю, что подумал бы Снаут, встреть он нас на нашем пути к ракетодрому. Но мы не попались Снауту на глаза – он, скорее всего, спал, и кто знает, какие причудливые картины рисовались в его отравленном алкоголем мозгу…

Эскалатор доставил нас под купол ракетодрома. Серая ракета с распахнутой крышкой люка по-прежнему стояла посреди стартовой площадки. Я подкатил тележку к самому люку и снял накидку с тела Гибаряна; она была тяжелой и влажной от начавшего таять льда.

– Ты мне не поможешь? – обратился я к Афродите, не рассчитывая уже на Хари. – Нужно погрузить его в ракету.

Негритянка кивнула. Ее взгляд был вполне осмысленным, но каким-то странным. Чутье психолога подсказывало мне, что в ней таится какой-то изъян. Впрочем, подумал я, это не имеет никакого значения.

– Бери за ноги, а я за плечи, – сказал я и повернулся к стоящей поодаль Хари; лицо ее вновь было бледным. – Помогай, Хари.

Она помотала головой и даже чуть попятилась подальше от ракеты. Я наклонился и взялся за окаменевшие плечи Гибаряна.

– Давай!

Ни один мускул не дрогнул на лице Афродиты, когда она вместе со мной подняла тело. По-моему, она но делала никакого различия между Гибаряном живым и Гибаряном мертвым… хотя у меня не было ни одного факта для такого вывода. Когда тело Гибаряна оказалось в ракете, Афродита сделала движение, собираясь тоже забраться туда, но я остановил ее. Почему-то теперь я воспринимал ее совсем иначе, нежели раньше – просто как обыкновенную домашнюю кошку или собаку.

– Подожди, – сказал я ей, вынимая из кармана смотанную проволоку и микрофон. Она послушно застыла и вновь негромко причмокнула. У нее был такой вид… Что могло объединять ее и Гибаряна? Впрочем, я не вправе был судить об этом.

Сделав кольцо из проволоки, я закрепил на нем микрофон и, приподнявшись на носках, надел на шею негритянке. Микрофон повис над ее необъятными грудями. Я был совсем рядом с ней и понял, что от нее ничем не пахнет. То есть она никак не пахла, совершенно никак.

– Не снимай, понятно? – Последовал очередной кивок и я продолжил: – Сейчас я заберусь туда, – я показал на люк, – проверю системы, а потом уже ты, когда я выйду. А потом полетишь… с ним.

Захватив мокрую насквозь занавеску, я забрался в ракету и оттащил тело Гибаряна от входа к переборке. Сложил на груди его с трудом сгибающиеся руки, прикрыл холодной плотной тканью и тихо сказал:

– Прощай. И прости, учитель. – Меня покоробило от собственной невольной театральности.

Склонившись над пультом, я включил кислородную аппаратуру и кондиционеры, проверил готовность радиосвязи и убедился в том, что топлива в баках вполне хватит не только для старта, но и для того, чтобы в дальнейшем придать ракете дополнительное ускорение, которое сможет выбросить ее за пределы звездной системы. Время после старта должно было превратиться для меня в непрерывное ожидание… Я не хотел даже думать о том, что буду делать дальше, когда это ожидание закончится…

Услышав какие-то звуки за спиной, я обернулся и увидел, что негритянка пытается протиснуться в проем люка, полностью закрыв его своим огромным телом. Выставив перед собой руку, я шагнул к ней:

– Подожди! Мы вдвоем здесь не сможем разминуться. Дай мне выйти.

Она покорно отступила назад и я выбрался из ракеты.

– Все. Теперь можно.

Афродита скрылась внутри и я тотчас же заглянул в тесную кабину. Она сидела на корточках возле тела Гибаряна, положив обе руки на его закрытую накидкой грудь. Я чувствовал себя палачом.

Прощаться с ней было как-то… неуместно, что ли… Я сказал:

– Через несколько минут старт. Не снимай микрофон.

Она не обернулась.

– Не снимай микрофон, слышишь?

Она отстраненно посмотрела на меня и кивнула.

– Ты можешь говорить? – не выдержал я.

Афродита сложила губы трубочкой и громко причмокнула. А потом улыбнулась безумной улыбкой живого мертвеца, обнажив крупные белые зубы, способные, пожалуй, перегрызть и кость, и пластик, и металл…

Этого я вынести уже не мог. Я отшатнулся от ракеты, перевел дыхание и с силой захлопнул люк. Поставил на место задвижки и начал орудовать приготовленным ключом. Затянув все болты, я спрыгнул с трапа и направился к пульту дистанционного управления, сделав знак Хари, стоявшей с опущенными руками, следовать за мной.

– Крис, это действительно разрешено и одобрено? – робко спросила она, когда я устроился в кресле оператора и опустил защитный экран.

– Да. Все идет по плану.