Глава 22

Флинн

Я не видел Айзека уже четыре дня.

Впервые в жизни у меня был секс с мужчиной, и я решил, что выложить все свои скелеты в шкафу сразу после оргазма окажется отличной идеей.

Молодец, Филлипс, так держать.

Я никогда никому не рассказывал о том, каким образом Кларк покончил с собой. Даже опустил большую часть деталей во время терапии, не решаясь описать последние моменты жизни своего брата.

Мне не удалось объяснить Айзеку причину, по которой Кларк считал, будто его боль слишком велика, чтобы преодолеть ее, или, лучше сказать, катализатор, который толкнул его на самоубийство, потому что даже я понимал, что не могу винить только одного человека за проблемы моего брата. Это была комбинация факторов, которые он тщательно скрывал даже от меня.

Я превратился в жалкое существо еще до того, как закончил рассказывать про Кларка, а после рыданий заснул в объятиях Айзека.

Проснулся я в одиночестве.

Потеряв ориентацию и чувствуя боль во всем теле, я выбрался из постели. Использованный презерватив, все еще болтавшийся на моем теперь уже мягком члене, стал визуальным напоминанием о том, что произошло между нами. Мне казалось, что я найду Айзека на первом этаже или, по крайней мере, в душе.

Но он исчез.

Мой дом оказался пуст, и солнце уже давно взошло.

Мне хотелось пойти к нему домой, но я отговорил себя от этого шага. Может, ему нужно было уйти по делам, и он не хотел будить меня перед уходом? А может, причиной стали семейные проблемы?

Четыре дня спустя все мои размышления почили печальной и жалкой смертью.

Айзек избегает меня.

Когда я спрашиваю коллег, куда же исчез кинематографист фильма, пытаясь при этом не выглядеть чрезмерно заинтересованным, то узнаю, что он находится в другом месте, несмотря на то, что его график здесь, в Кардиффе. Со мной.

— Десять минут, и потом ты встаешь. Все эмоции на съемочной площадке.

Я киваю в знак признательности Келли — ассистенту режиссера, которая только что вынесла мне предупреждение, и продолжаю смотреть прямо перед собой. Мое покрытое шрамами лицо насмехается надо мной из зеркала. Реалистичное протезирование — визуальное напоминание о внутренних шрамах, которые я ношу. Глубоко вздохнув, я смотрю на себя и решаю, что давно пора избавиться от своих гноящихся ран.

С решимостью, которую не проявлял уже довольно давно, я смотрю на свое отражение и обещаю:

— Я приду за тобой, Айзек Фокс. Можешь бежать, но тебе не спрятаться.

И Грим — мое альтер эго в зеркале соглашается со мной.

***

Сегодняшние сцены не требуют от меня ничего сложного. Я просто болтаюсь на заднем плане. У меня нет съемок в массовке, и нет сцен c моим персонажем следующие несколько дней. Что вполне меня устраивает. Не уверен, что смогу сосредоточиться на том, чтобы хорошо сыграть. У меня в голове все перемешалось, и только один человек может это исправить.

Джейк, брат Айзека и мой режиссер, также по возможности меня избегает. Да, он дает мне инструкции на съемочной площадке и вежлив за кулисами, но обычно мы часто обменивались шутками или обсуждали фитнес. Теперь же он ведет себя отстраненно, и, осмелюсь сказать, отчужденно по отношению ко мне.

Думаю, если Джейк считает, что я использую его брата, такое отношение имеет смысл. Не дай бог, ему станет известно, как именно я обращался с Айзеком раньше. Скорее всего, Джейк даст мне по морде, конечно после того, как уволит меня.

Но теперь все изменилось. По крайней мере я так думал.

— Ладно, ребята. На сегодня все. Увидимся завтра в пять утра, — Джейк отпускает нас и покидает съемочную площадку, направляясь в монтажную, чтобы просмотреть сегодняшние кадры.

То, что я собираюсь сделать, может показаться глупым, но мне плевать. Я жду, пока площадка не опустеет, а затем иду прямо к трейлеру, в котором находится монтажный стол, и резко стучу костяшками пальцев по двери. Затем, не ожидая, когда меня пригласят войти, я просто открываю дверь и захожу внутрь. К счастью, Джейк один. Вероятно, он отпустил техников, чтобы самому просмотреть кадры, прежде чем вызвать их обратно и убрать лишнее. Джейк поворачивается на стуле ко мне лицом с приятной профессиональной улыбкой.

— Чем могу помочь, Флинн?

Глядя ему прямо в глаза, понимаю, что кажусь довольно дерзким, но я изо всех сил стараюсь держать свои эмоции под контролем.

— Я уже несколько дней не видел Айзека и хочу, чтобы вы попросили его перезвонить мне.

— Даже не знал, что вы настолько хорошо знаете друг друга. Может, я могу чем-то помочь? — в его тоне слышится сарказм.

— Нет, помочь мне может только Айзек. И я был бы признателен, если бы вы дали мне его номер, или же наоборот — ему мой.

Джейк разворачивается, показывая своим видом, что мне пора, а затем бросает через плечо:

— Не думаю, что это хорошая идея.

Да, меня точно уволят.

— При всем моем уважении, я не спрашивал, о чем вы думаете. Я попросил у вас его номер, — пытаюсь, но не могу сдержать гнев в своем голосе. Джейк реагирует, как я и ожидал.

Он разворачивается ко мне лицом и резко встает. Пустой стол по инерции продолжает вращаться как волчок.

— При всем моем уважении, мистер Филлипс, вы принадлежите мне на ближайшие несколько недель, так что все это мое гребаное дело, — глаза Джейка пылают яростью, и он делает шаг прямо в мое личное пространство, с целью запугать меня. — Что бы ни происходило между вами, это ставит под угрозу мой фильм, так что ответ — нет. Я не собираюсь играть в посредника, и не дам вам его номер.

Я стискиваю зубы так сильно, что удивляюсь, как они не крошатся, но мне удается сдержаться и не ударить своего работодателя.

— Если у вас есть какие-то претензии к моему актерскому мастерству, то только в этом случае я позволю вам говорить со мной в таком тоне и заявлять, будто я принадлежу вам. Никто не владеет мной. Лишь один человек к этому близок. И, представьте себе, я очень решительно настроен исправить ситуацию, — делаю шаг вперед, чтобы показать, что не собираюсь отступать. — То, чем занимаемся мы с вашим братом в свое свободное время, не имеет к вам никакого отношения. Поверьте, единственный человек, который может заставить меня держаться подальше от Айзека — это он сам.

Джейк стоит в точно такой же угрожающей позе, его плечи становятся шире, а агрессия ощутима.

— То, что он избегает вас, Филлипс, разве не говорит само за себя, как думаете? Если мой брат захочет еще раз перепихнуться, он придет и найдет вас, я в этом уверен. А теперь, если мы закончили, то увидимся утром на съемочной площадке. У меня есть работа, и я хочу вернуться домой к жене и ребенку, и не желаю, чтобы кто-то увидел, как я увольняю одного из своих актеров за неуважение.

Но я уже дошел до точки кипения. Он может меня уволить. Мне уже все равно.

— Да пошли вы нахуй, мистер Фокс. Вам известно, где меня искать, если решите выполнить свои угрозы.

С этими словами я поворачиваюсь и покидаю трейлер. Как только оказываюсь подальше, то разворачиваюсь и бью кулаком прямо в гигантскую декорацию. Да, если меня не уволили раньше, то, скорее всего, уволят сейчас.

Акт насилия не помогает подавить гнев, бурлящий в моих венах, который разъедает, словно кислота, и я решаюсь нанести еще больший урон. Но прежде чем успеваю замахнуться, чья-то рука опускается мне на плечо. Разворачиваюсь быстрее пули, готовый выплеснуть свою ярость на живую плоть, вместо фальшивой стены.

Мой кулак резко опускается, когда я вижу перед собой последнего человека, которого ожидал увидеть, но единственного, о ком столько размышлял. Стоявший позади меня с поднятыми ладонями в универсальном жесте «не бей» — мужчина, который избегал меня четыре долгих дней.

Я моргаю, ожидая увидеть кого-то еще. Полагая, что, должно быть, со мной играет воображение, раз я вижу его красивое лицо и пристальный карий взгляд.

Мне хочется рассердиться на Айзека, правда хочется. Я желаю снова сжать кулак и высвободить всю боль одиночества, которую парень заставил меня чувствовать последние несколько дней. Но не могу, потому что все, что я ощущаю — облегчение.

— Ты меня избегаешь.

— Да, — честно отвечает он.

— Почему? — мне нужно задать этот вопрос.

«Почему» — это всегда то, что я изо всех сил пытаюсь понять.

Айзек оборачивается и смотрит через плечо, проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за нами, прежде чем снова повернуться ко мне и ответить:

— Потому что я трус.

И это все? Потому что он трус? Ну, в таком случае трусы мы оба.

— А теперь? Решил набраться храбрости?

— Нет, — мужчина тянется вперед, чтобы взять меня за руку, и шепчет: — Просто веду себя как эгоист. Прогуляешься со мной?

***

Мы покидаем съемочную площадку по отдельности, решив встретиться в том же парке, где ранее столкнулись друг с другом. Обеспокоенный, я еду туда, сразу после того, как гримеры смывают макияж и убирают фальшивые шрамы. Похоже, это конец, хотя, по сути, между нами ничего так и не началось.

Вместо того, чтобы направиться прямиком к месту нашей встречи, я заезжаю домой, припарковав машину на улице, а затем решаю прогуляться пару минут до парка и попытаться проветрить голову.

К тому времени, когда я прохожу через широко открытые ворота и ступаю на тропинку, которая приведет меня прямо к Айзеку, у меня уже созрел план. Он не очень хорош, но это все, что я смог придумать. План состоит в том, чтобы не позволить Айзеку сбежать. От меня.

Я замечаю его раньше, чем он меня. Айзек сидит один на скамейке, которая выходит на реку Тафф. Его взгляд прикован к быстрому течению, а ладони находятся под бедрами. Даже с расстояния я ощущаю к нему тягу. Меня привлекает в нем все, а не только образ или то, какие чувства я испытываю по отношению к нему.

С ним я смеялся и плакал. С ним же испытал всепоглощающую потребность и умопомрачительное удовольствие. Открыл ему свою израненную душу и разлетелся на куски в его объятиях. Но самое главное, я ожил.