Вечер с вампиром

«Вампир — это изменение ценностей на оси плоти»

Мураками Х.

Я должна, нет, просто обязана рассказать эту историю потому, что очень хочу этого. Думаю, к концу моего рассказа вы поймете почему. Он пришел ближе к полуночи — самое время для посетителей, к этому времени все столики обычно заняты. Устроился на высоком табурете за барной стойкой и заказал водки. Я наполнила тяжелый квадратный стакан и поставила его перед ним на фирменную салфетку. Но когда он вытащил из кармана потертой кожаной куртки небольшой пакетик томатного сока и добавил его в водку, я сказала:

- Если желаете, то я приготовлю вам настоящую «Кровавую Мэри»? - и после короткого и емкого совета «отвалить», так и сделала, оставив его в покое.

Я не настаивала, отчасти потому что, мне просто некогда было с ним препираться: повалил народ, и я только успевала поворачиваться. Отчасти, из-за того, что выглядел он смертельно бледным, смертельно уставшим и, кажется, вообще, был смертельно больным. Ну, его. Посидит и уйдет. Судя по простоватому прикиду и жалкому пакетику томатного сока, деньгами он не богат. Авось все обойдется и никто не обратит на него внимания.

Вскоре, его присутствие перестало напрягать меня и я позабыла о вредном болезном, потому что посетителей прибавилось и я металась за стойкой, стараясь без задержки обслужить жаждавших выпить, не забывая при этом приветливо улыбаться каждому. Как-то, между делом, взглянула в дальний угол стойки и обнаружила, что он по-прежнему сидит на своем месте, кажется, основательно пьяный, смотря перед собой неподвижным взглядом. Развязно звучал наглый шансон, коричневые абажуры отбрасывали мягкий приглушенный свет, в такой обстановке только напиваться. К нему подсела одна из девушек, подрабатывающих по вечерам в нашем баре, и попросила угостить ее выпивкой. Лишь тогда этот чудик удосужился оторвать свой взгляд от полированной поверхности стойки и посмотреть на нее, только для того, что бы коротко бросить:

- Отвали. Девочка поначалу опешила, потому что до сих пор не знала у мужчин отказа, как и они не знали отказа у нее, но потом, как ни в чем ни бывало наклонилась к нему.

- Если ты голубой, то не сомневайся, это заведение в состоянии удовлетворить любую прихоть клиентов, только скажи, - доверительно сообщила она, ничуть не смущенная его не дружелюбием.

Более того, придвинулась к нему поближе и, кажется, прижалась к нему коленкой. Но он уже снова вперил свой взгляд на поверхность стойки, больше не обращая на нее никакого внимания. Еще на что-то надеясь, девушка какое-то время сидела рядом и даже погладила его плечу, но он оставался все таким же безучастным. Так и не дождавшись от него больше ни словечка, ни реакции на ее поглаживания, ни выпивки, девушка встала и отошла, решив больше не тратить на него время. Когда снова, вспомнив о нем, я взглянула в его сторону, то увидела его уже в обществе какого-то бизнесмена.

Это было не то, что обычно думаешь, когда один мужчина подсаживается к другому и заказывает ему выпивку. Этот расстроенный бизнесмен без галстука с расстегнутым воротом белоснежной рубашки, в заляпанных соусом и красным вином манжетами, с поблескивающими в них золотыми запонками, не походил на беззаботного, игриво настроенного, голубого. Заговорив с нелюдимым чудиком и, разумеется, не получив от него ответа, бизнесмен, как ни странно, заказал для него выпивку. Парень его угощение не тронул, продолжая сосредоточенно разглядывать барную стойку, в то время, как подвыпивший бизнесмен изливал ему свою душу. Я взбивала коктейли для двух «местных» дам. Двое джентльменов, обмывающих какую-то сделку, любезно согласились угостить, подсевших к ним девушек одна из которых оказалась отвергнутой болезным чудиком, девочкой.

- Водки, - бросил вдруг, молчавший до сих пор парень, заставив от неожиданности замолчать своего собеседника, уже отчаявшегося дождаться от него хоть словечка.

Налив стакан, я толкнула его вдоль стойки и снова взялась за шейкер — взбивать вторую порцию коктейля для щебетавших рядом дам. Не поднимая глаз, парень поймал стакан и, достав свой пакетик томатного сока, долил его в водку. Бизнесмен с интересом наблюдал за ним, потом взял стакан виски, которое ему же и заказывал, и залпом выпил.

- Татьяна, - выглянул в это время из подсобки Степан Дмитриевич, хозяин нашего бара, которого за глаза все звали Митричем.

Я сникла. Принесла его нелегкая! Ничего хорошего не было в том, что Митрич вызывал к себе. И надо же было ему в это время очутиться в подсобке. Все, работающие в баре, зависели от непредсказуемости настроения нашего босса. Он мог, только придя на работу провести своим дорогим галстуком по одному из столиков или барной полке, а потом устроить разнос персоналу за то, что полка якобы пыльная, а столики липкие. Далее следовали увольнения. Митрич мог уволить официантку лишь за то, что ему не понравился ее, слишком толстый по его мнению, зад. Девушку, довольно расторопную казашку, уволил за неповоротливость и медлительность. Хотя бедняжке просто не повезло попасться ему на глаза в тот день, когда отключили горячую воду, и ей пришлось отмывать посуду в ледяной воде. Теперь, похоже, настал мой черед.

- Тебе известны наши правила? - строго поинтересовался у меня Митрич, когда я зашла в подсобку, где находился кофейный столик для персонала.

- Да, Степан Дмитриевич, известны.

- Тогда почему посетитель пробавляется у меня в баре своим тухлым соком? Ты поставила его в известность, что вход сюда со своими напитками запрещен?

- Я предложила приготовить ему коктейль — он отказался.

- Надо было позвать Андрюшу, раз сама не в состоянии справится с ситуацией. Собственно, я вам за то и плачу, чтобы вы справлялись с любой ситуацией. К тому же, как ты говоришь, тебе хорошо известны наши правила. Тогда, почему ты их игнорируешь? - продолжал выговаривать мне Митрич.

- Я их не игнорирую, просто этот парень явно болен и я решила...

- Ты уволена.

- Что?

- Я увольняю тебя.

- А за что?

- За то, что решаешь там, где тебя не просят. Вижу, для тебя наши правила не писаны.

- Хорошо, - не стала я спорить. - Мне уйти сейчас?

- Доработаешь смену, а завтра с утра получишь расчет.

Я повернулась и вышла из подсобки. Больше говорить с ним было не о чем и не зачем. Если уж Митрич что-то решил, то это навсегда. Ждать понимания и сочувствия от человека с замашками мелкого лавочника, вдруг выбившегося в боссы, нечего. Конечно, я испытывала горечь, но мы все время жили под постоянной угрозой сиюминутного увольнения и невольно привыкли к мысли, что это когда-нибудь произойдет и именно так, а не иначе закончится твоя работа в баре. Ты не уволишься когда удобно тебе, увольнение настигнет тебя неожиданно, как несправедливая кара. Но всегда оставалась крохотная надежда, что уж с тобой-то этого не случится, что это обойдет и минует тебя. И вот сейчас эта надежда была разбита вдребезги, и мне оставалось одно — уйти с достоинством, без глупых выяснений и унижений.

Самое паршивое, что Митрич на этом не успокоился. Ему непременно нужно было вышвырнуть из своего заведения, не понравившегося посетителя. Уверена, мысль о том, что кто-то подумает, что в его баре могут предлагать сок в обшарпанной мятой упаковке, будет еще долго преследовать его жутким кошмаром. Маленький пакетик томатного сока являлся нешуточной угрозой репутации бара и его владельцу. Только я вернулась на свое рабочее место, как возле стойки появился Андрюша — внушительных размеров суровый парень без чувства юмора.

- Будьте добры, пройти со мной, - тихо попросил Андрюша, деликатно склонившись к парню.

Тот с трудом отвел взгляд от полированной поверхности стойки, поднял глаза на Андрюшу, и внимательно оглядев его, негромко заявил:

- А почему бы тебе не отвалить от меня, а?

Минуту Андрюша непонимающе разглядывал парня, по-видимому, ожидая, что тот продолжит хамить. Я же невольно напряглась. Мой опыт работы в баре, за время которого я насмотрелась всякого, говорил, что парень, который был раза в два мельче нашего Андрюши, не стал бы просто так нарываться. Те, кому ясно, что его шансы невелики и что лучше не ввязываться в переделку, стараются всячески избегать выяснения отношений с Андрюшей и, удалиться достойно. Сейчас, видимо, не тот случай и Андрюше следовало быть осмотрительней. Не настолько уж парень был пьян, чтобы не соображать, чем грозит ему его хамство. Но Андрюша привык, что его немалые габариты сразу производят соответствующее впечатление и всё, как правило, решалось тихо: присмиревшего нарушителя спокойствия подхватывали под локоток и деликатно провожали до дверей. Минуту другую Андрюша честно силился воспринять услышанный им ответ, как шутку.

- Слышь, покинь заведение, - попросил он по-свойски, скрестив огромные руки на широкой мускулистой груди и подумав, дружелюбно добавил: - По-хорошему...

- Отвали, - равнодушно отмахнулся от него парень и отвернулся.

- Не понял? Чё ты, только что сказал, чебурашка?! - опешил Андрюша, но, спохватившись, все же решил уточнить: - Ты меня не слышал?

Чебурашкой Андрюша обзывался тогда, когда его не на шутку злили, так как всякое сквернословие было в нашем заведении под строжайшим запретом, то для ругательства наш охранник и вышибала выбрал имя этого милого зверька. Почему? Для всех это оставалось загадкой, как и для самого Андрюши, который только смущенно улыбался, когда его об этом спрашивали. Может, с этим милым мультяшным персонажем у Андрюши были давние еще детские счеты, но тот к кому сейчас было обращено это ругательство, решительно не походил на Чебурашку, хотя и выглядел по сравнению с Андрюшей игрушкой.

Тут до меня неожиданно дошло, что я вижу все эти разборки в последний раз и что мне теперь нужно привыкать к свободе от деспотичного Митрича и ночных смен в баре, хотя, осознание этого не мешало мне обслуживать клиентов с привычной приветливостью и сноровкой. А Андрюша, с сомнением поглядев на хилого парня, вдруг решительно взялся за него. Зная характер нашего охранника, могу с уверенностью сказать, что ему наверняка было жалко гнать болезного в тычки. Но тот от выпитого совсем оборзел, потому и приходилось принимать меры покруче тех, какими желал бы ограничиться Андрюша. Так вот, взяв строптивого подопечного за плечо, Андрюша сдернул его с табурета, заставляя встать на ноги. Я это хорошо углядела, а вот что было потом...