Во время этой речи юноша продолжал бесстрашно смотреть на Ультара. Никакие чувства, кроме слабого отвращения, не отразились на его лице.

– Значит, ты, не колеблясь, разыграл дружбу, чтобы предать ее и вывести из строя корабль, когда появится возможность, – спокойно сказал юноша. Ультар пожал плечами и ничего не ответил. Юноша продолжал.

– Ты понял, что я испытываю к тебе сочувствие и просто из вежливости проявляю к тебе доброту. Но вместо благодарности цивилизованного человека ты воспользовался моей молодостью и неопытностью, идеализмом и мягкостью как инструментом в твоей подлой игре. Для тебя это оружие, чтобы всем нам перерезать горло. Как, я полагаю, ты собираешься перерезать мое.

Ультар фыркнул.

– Какие громкие слова и благородные чувства и у такого щенка! Ну, парень, ты меня правильно понял, если тебе это будет приятно узнать. Я с радостью обману и предам любого, чтобы остаться в живых и избавиться от плена.

– Ты мог бы отказаться от принца Тутона, – сказал Томар. – Мог бы отдать твой ум и храбрость, знания и изобретательность на службу Шондакору и занять высокое место в его совете. Вместо этого, ты цепляешься за проигранное дело. Потому что Занадар все равно падет.

Ультар вопросительно приподнял бровь.

– Ха! Щенок, ты болтаешь о чести и рыцарстве и в то же время призываешь меня предать свой народ?

– Да, потому что вы не правы, а мы правы. Слишком долго безжалостные небесные пираты жили, грабя и терроризируя другие народы Танатора. Не предательство осознать ошибку и поправить ее, избрав путь добра вместо зла и тирании.

Что-то в ясном бесстрашном тоне, в спокойных презрительных глазах Томара, в его выражении затронуло Ультара. Лицо его перестало быть насмешливым; оно стало жестким и отвратительным, а глаза – холодными и злыми.

– Хватит слов! Но в одном ты прав. Я собираюсь перерезать тебе горло, ты верно догадался. И думаю сделать это немедленно, если только ты кончил свою проповедь.

Юноша бесстрашно смотрел на него.

– Ты не возражаешь, если я приму удар стоя и глядя тебе в лицо, а не лежа, как пойманный зверь? – презрительно спросил он.

– Как хочешь.

Юноша медленно встал, а Ультар пятился к окну, внимательно следя за ним. Томар повернулся к нему лицом, и Ультар поднял руку с ножом.

Именно в это мгновение почти одновременно произошли три события. Во-первых, палуба под ногами дрогнула; именно в этот момент Лукор выстрелил из катапульты, посылая большую стальную стрелу в ледяную вершину и тем самым резко остановив «Джалатадар».

Занадарец от удара пошатнулся. Он потерял равновесие, протянул руки к ближайшей переборке, чтобы удержаться на ногах, невольно разжал пальцы и выронил кинжал. Тот отлетел в сторону.

Томар тоже пошатнулся и чуть не упал, но удержался, ухватившись за настенный подсвечник.

С ядовитым проклятием восстановив равновесие, Ультар выхватил рапиру юноши и направился к нему. Свет лампы отражался на стальном лезвии. Юный Томар следил за приближением предательского убийцы. Он знал, что у него нет ни малейшего шанса. Ультар выше, плотнее, тяжелей, к тому же он отличный фехтовальщик. Но юноша не собирался пассивно ждать смерти. В этот момент в нем заговорила кровь тысяч его благородных предков – храбрых воинов и смелых женщин, которые боролись с преобладающим врагом, не желая сдаваться смерти или рабству.

Поэтому Томар схватил масляную лампу из настенного держателя, где ее оставил Ультар, и бросил.

Ультар поднял рапиру, собираясь отбросить лампу. Но тонкое стекло фитиля разбилось и Ультара с ног до головы залило маслом.

Горящим черным маслом!

Через мгновение пламя охватило Ультара. Он испустил ужасный крик удивления и гнева, ужаса и боли. Горящая фигура отшатнулась назад, занадарец горящими руками пытался сбить пламя с тела. Он перевалился через окно и пылающим метеором упал – к внезапной смерти внизу, на ледяных равнинах.

Так погиб Ультар из Занадара. Со всем жестоким коварством и предательской изобретательностью своего холодного мощного интеллекта он пытался уничтожить «Джалатадар» и помешать его поиску.

То, что ему это не удалось, зависело как от быстроты мышления и храбрости юноши, так и от судьбы.

Прошло около часа. Ветер стих, и, хотя воздух оставался ледяным, небо расчистилось и большие многоцветные луны Юпитера осветили сцену напряженного лихорадочного труда. Они многое видели, эти луны, за бесчисленные эпохи со времени своего создания, но такого ни разу.

Прочно привязанный к вершине ледяной горы у самого северного полюса Каллисто висел в воздухе фантастический летающий галеон. Люди, закутанные в теплые плащи, вырубали изо льда толстую стальную стрелу; другие люди трудились, стараясь починить свой корабль.

– Слава владыкам Гордриматора, – заметил Валкар, – что корпус не пробило, когда мы ударились о ледяную стену. Мы могли бы потерять весь свой летучий газ и навсегда застряли бы в Замерзшей земле. Но у нас даже трещины нет.

– Да, и спасибо храбрости и хладнокровию юного Томара: наш тайный враг вышел из своего логова и больше не будет нас тревожить, – проворчал Лукор, ероша волосы юноши в грубоватой ласке.

Томар молчал, лицо у него побледнело, держался он замкнуто. Вместе с другими он стоял на корме, глядя на то, как соединяют разрезанные контрольные тросы.

– Ужасная смерть! – сказал наконец молодой человек.

– Смерть всегда ужасна, потому что это конец, после которого никакое начало невозможно, – серьезно заметил Коджа. – Но в случае с занадарцем такой конец справедлив. Он убил бы нас предательски из своего логова. Ты смело стоял против него, храбро сражался и честно убил его. Тебе не в чем упрекать себя, юный Томар.

Юноша взглянул на невыразительное лицо и сверкающие глаза артропода и неожиданно улыбнулся.

– Я думаю, ты прав, – сказал он.

Старый Лукор рассмеялся, схватил юношу за загривок и слегка потряс. Юноша улыбнулся и ему.

– Ах, Томар, ты больше не мальчик. Ты крещен кровью, огнем и смертью раньше, чем большинство из нас, но ты прошел через это хорошо и теперь стоишь среди нас как мужчина с мужчинами. Добро пожаловать!

Валкар улыбнулся и похлопал юношу по плечу.

– Я согласен с мастером Лукором, Томар, но когда ты в следующий раз в одиночку вытащишь предателя из его укрытия и прикончишь его, постарайся сделать это по-другому. Корпус корабля из легко воспламеняющейся бумаги, а Джандар всегда считал, что газ в нашем корпусе взрывается, как «водород» так называется горючий газ у него дома. Если бы вместе с Ультаром загорелся корабль, он мог бы взорваться… Он замолчал, потому что Томар внезапно побледнел, как бумага, ноги у него подогнулись, и Коджа сильной рукой удержал его.

– Владыки Гордриматора! – негромко произнес Томар. – Я об этом и не подумал!

Все еще продолжали слегка истерически смеяться от разрядки напряжения, когда вошел старый седой Хаакон, лицо его раскраснелось от напряжения, он куском тряпки вытирал грязные руки.

Валкар повернулся к нему.

– Что хорошего, Хаакан?

– Действительно новости хорошие, капитан, – ответил старик. – С трюмах нашлось достаточно запасного троса для починки обоих крыльев и рулевого управления, хотя они будут не такими прочными как раньше. Еще несколько дней работы, и нам не нужно будет мерзнуть в этих проклятых землях, полетим в Занадар.

Выглядеть будем не очень красиво, но лететь сможем.

Валкар широко зевнул и потянулся, так что у него затрещали суставы.

– Добрые новости, Хаакон! Ну, что ж, сейчас твоя вахта. Пойду посплю. Ночь была долгой и трудной. Еще несколько таких ночей, и я откажусь от всяких приключений и спокойно поселюсь в Шондакоре. А вы?

Лукор сдержал зевок.

– Я тоже в постель. Говорят, старые кости легко устают. Как ты, друг Коджа?

Затянутый в хитин артропод задумчиво посмотрел на освещенные лунами ледяные поля. Взгляд его был серьезным и печальным.