Глава 21

Эмма

Я всячески затягивала уборку кухни, пока Чейз и Таня тихо беседовали в гостиной. До меня доносились лишь отголоски их разговора, но я не сомневаясь — одной их обсуждаемых тем была я.

— Эмма, не хочешь составить нам компанию? — спросил Чейз умоляющим тоном, словно прося спасти его от сестры.

Я не могла отказаться, когда он просил меня так мило, поэтому, вытерев руки о полотенце, взяла чашку кофе и присоединилась к ним.

— Баттербин (п.п.: Эрик Скотт Эш более известный под своим прозвищем «Баттербин» — американский боксёр-тяжеловес, кикбоксёр и боец смешанных единоборств) как раз рассказывал мне о претензиях, которые генерал Маркус предъявлял инженерам завода.

Услышав прозвище, я удивленно посмотрела на Таню, а Чейз шикнул на сестру.

— Баттербин? — переспросила я.

— Так мы называли Чейза в детстве. В то время он был упитанным мальчиком, и кличка прижилась, — с дразнящей усмешкой ответила Таня.

Я рассмеялась, услышав недовольное ворчание Чейза, и попыталась представить уменьшенную копию подтянутого мужчину, чье тело знала так хорошо, с детским жирком.

— Мы со Стейси раньше частенько дразнили его, говоря, что жир не тонет, и именно поэтому Чейз так хорошо плавает, — хихикнув, продолжила Таня.

Я шокировано уставилась на нее.

«Ничего себе! Подобные издевки больно ранят детское самолюбие».

Очевидно, Чейз заметил мою реакцию, поэтому ответил с легкой усмешкой:

— Как видишь, Эмма, у меня просто «замечательные» сестры.

— Хватит жаловаться, — сказала Таня, любяще хлопая брата по плечу.

Увидев их дружеский стеб, я в очередной раз пожалела, что была единственным ребенком у своих родителей.

— Мы должны были что-то сделать, чтобы держать твое раздутое эго под контролем. Как только ты похудел, тебе стоило только посмотреть на то, что ты хочешь и это сразу становилось твоим, — фыркнула Таня с наигранным пренебрежением, а Чейз игриво толкнул ее локтем.

— До недавнего времени я и не замечала, что Чейз — привлекательный мужчина, — не подумав, ляпнула я.

Таня расхохоталась. Она смеялась так сильно, что на глазах выступили слезы. Чейз гневно фыркнул, и мне захотелось провалиться под землю от смущения. Было очень глупо говорить такое, даже если это правда.

— Ох, милая, — пробормотала Таня, вытирая глаза и стараясь не размазать тушь, — не могла бы ты повторить? Я сделаю эту фразу рингтоном для звонков Баттербин. Чейз, она мне нравится. Очень нравится. Можно мы оставим Эмму себе?

*** *** ***

— Думаю, ты очень понравилась моей сестре, — сказал Чейз, нарушая молчание, повисшее в комнате после того, как Таня ушла.

— Она сказала об этом, когда приглашала меня пообедать вместе.

— Еще она спрашивала, нравятся ли тебе девочки на тот случай, если у них с Кейт что-то пойдет не так, — игриво вздернув бровь, усмехнулся Чейз.

Он повеселел, словно с уходом сестры с его плеч свалился огромный груз. Однако между нами все еще чувствовалась неловкость, возникшая из-за утреннего препирательства в магазине и моего последующего бегства.

— Жаль разочаровывать Таню, но мне нравятся только мальчики. Не хватало еще вмешиваться в братско-сестринские отношения. Мне достаточно и того, что я сплю со своим начальником, — фыркнула я.

— Ох, Эмма, неужели ты забыла? Я ни с кем не намерен тебя делить.

Он подошел вплотную ко мне, и хотя наши тела не соприкасались, я ощущала его близость каждой клеточкой.

Наклонив голову, Чейз посмотрел на меня с какой-то щемящей тоской. Меня буквально загипнотизировала пронзительная ясность его взгляда, незамутненная привычной холодностью. Он аккуратно взял мои руки и держал так нежно, так трепетно. В его прикосновении не было прежней уверенности, а легкая дрожь подсказала — он, так же как и я, сомневается в правильности того, что происходило между нами. И именно эта неопределенность заставила меня цепляться за Чейза, вместо того, чтобы отпустить; принудила привести его в свою спальню, где он медленно раздевал меня, тихо благодаря, что я была терпелива с его сестрой. Неопределенность, словно ниоткуда появившаяся между нами, толкнула меня в объятия Чейза и вынудила изо всех сил прижиматься к его обнаженному телу, пока он шепотом просил меня не покидать его. Я приветствовала вес его тела, прижимавшего меня к матрасу и страстные поцелуи, которыми он покрывал мою шею. Мы оба устали от споров. Целый день мы препирались по пустякам, хотя могли потратить это время с большей пользой и удовольствием.

И в этот момент в моей спальне в моей кровати мы пришли к молчаливому соглашению — мы оставим все как есть. Пусть это и будет лишь только временным перемирием.

*** *** ***

Как правило, когда мы с Чейзом проводили ночь вместе, я просыпалась первой. Находясь в полудреме, я смаковала тяжелый вес его головы на своей груди, которую он использовал как подушку, и вслушивалась в спокойный ритм его дыхания, но в этот раз все было иначе. Я проснулась от того, что подбородок Чейза упирался куда-то в район моего солнечного сплетения, а затем почувствовала, как его язык начинает вырисовывать замысловатые узоры на моей коже, двигаясь вниз вдоль живота.

— Привет, — пробормотала я хриплым ото сна голосом.

— Я думал, ты никогда не проснешься, — проворчал Чейз и сместился так, чтобы оказаться между моих ног.

Он продолжил дразнить меня, но неожиданно становился в паре сантиметров от того места, где я хотела ощутить его рот больше всего. Не говоря ни слова, Чейз приподнялся на руках и навис надо мной, а затем вопросительно взглянул своими зелеными, сияющими от страсти глазами. У нас не осталось презервативов — последний мы использовали вчера вечером — поэтому сейчас мы должны были либо остановиться, либо заняться незащищенным сексом. Я хотела Чейза и была не против обойтись без презерватива. Забеременеть для меня было непростым делом. Прежде чем попытаться зачать ребенка, я должна была пропить курс лекарств, и только тогда у меня появлялась надежда на успех.

— Ты уверена? — спросил Чейз осипшим от желания голосом.

Вместо ответа я выгнула спину и сильнее прижалась к нему. Чейз медлил, словно ожидал какого-то знака от меня, поэтому я кивнула. Он с хриплым стоном толкнулся вперед, не останавливаясь, пока не заполнил меня целиком, и тут же замер на несколько секунд, позволяя нам обоим привыкнуть к новому ощущению — быть полностью обнаженными друг с другом.

*** *** ***

После нашего спора и визита Тани шли дни, а между нами с Чейзом ничего не изменилось.

И я была довольна.

Мне нравилось обмениваться с ним сообщениями днем и ужинать вместе по вечерам. Нравилось просыпаться с Чейзом в моей постели или в его. Нравилось ощущать его шепчущие поцелуи вдоль позвоночника по утрам, прежде чем он покинет постель, чтобы отправится в офис.

Мне это нравилось, и я говорила себе — это единственное, что имело значение.

Я не врала, утверждая, что комфорта, который давал мне Чейз, было достаточно. Достаточно для того чтобы я улыбалась и чувствовала себя больше, чем просто довольной. Такое положение вещей удовлетворяло нас обоих.

Мы с Чейзом создали свой собственный безопасный пузырь, и я настолько потерялась в нем, что не заметила первые признаки надвигающегося хаоса. Я упустила возможность предотвратить его, а затем стало слишком поздно.