— Что лучше с кактусом займусь сексом?

— Нет, раньше. Ты назвал меня «дорогим».

Олдридж почувствовал, как запылало лицо, и обрадовался тому, что Мигель его не видел.

— Это речевой оборот.

Мигель неопределенно промычал.

— В смысле, да, такой ласковый оборот. Ты же называешь меня papi. Но я ведь не твой отец.

— Я могу называть тебя «папочкой», — Олдридж практически слышал, как Мигель пошевелил бровями.

— Лучше не стоит. Профессор гораздо лучше звучит, тебе не кажется?

— Как скажите, Профессор. Я вернусь, и мы поговорим. Не о плохом. Но лично и откровенно. Кое-что лучше всего говорить лично.

Сердце Олдриджа заколотилось сильнее, а в кровь хлынул адреналин. Мужчина слышал собственное сердцебиение в ушах.

— Только ты...

— Только я что, Профессор?

— Только ты можешь ко мне прикасаться, — Олдридж сглотнул. Пугающая мысль, но очень искренняя, и озвучить ее стоило сейчас, а не потом. — Только ты, Мигель. Только ты.

И с этими словами, мужчина вручил двадцатилетнему мальчику ключи от собственного сердца.

— Да, — согласился Мигель. — Только я.