Глава 30

Кейн,

После прошедшей ночи, уверена, ты понимаешь, почему я больше не могу здесь находиться. Какое-то время меня держала надежда, что смогу заставить тебя открыться, рассказать свои секреты, и тогда все получится. Но раз ты решил, что мы больше не вместе, то и я решила двигаться дальше.

Сейчас я направляюсь в Коннектикут повидаться с папой. После нападения вернулось много проблем, и мне нужно попытаться их решить до отъезда в Париж.

Благодарю тебя за заботу обо мне в последние недели и хочу, чтобы ты знал: я ценю твои старания найти придурка, который сделал это. Мне кажется, что он как сквозь землю провалился и неважно, что может снова объявиться, так как я не пробуду здесь долго. Вернувшись в Бостон, собираюсь как можно скорее отправиться в Париж, чтобы посмотреть квартиру и т.д. Хотя искренне благодарна за то, что ты сделал, я буду признательна, если ты останешься в стороне, когда я вернусь в Бостон. Не хочу снова тебя видеть. Я хочу начать все сначала. Ты мне должен.

Надеюсь, ты найдешь мир. Надеюсь, ты найдешь свое счастье.

Лекси

Стоя на лужайке дома своего детства, я все еще ощущала странную смесь страха и решимости. Понятия не имела, что собираюсь с этим делать. Просто понимала, что если хочу двигаться дальше, то мне нужно поговорить с отцом.

Убраться из Бостона было легко, а из дома Кейна — не очень. Утром, когда он ушел на работу, я написала прощальную записку и спустилась к стойке регистрации. Меня ждали Арни и Слай.

Они попытались задержать меня, но отпустили, когда я напомнила, что это незаконно. Мы проспорили двадцать минут, прежде чем ребята поверили, что я действительно вызову полицию. Я испытывала неловкость, ведь они защищали меня все эти недели, но раз уж приняла решение, то никто мне не помешает. Хотя, по дороге к автобусной станции я не могла избавиться от паранойи, развившейся после нападения. Поймала себя на том, что постоянно оглядываюсь от ощущения чьего-то взгляда на затылке.

Из-за этого, а также того, что автобусная поездка не лучшим образом сказалась на моем раненом теле, я находилась не в лучшей форме, когда, наконец, добралась до родительского дома.

Он был очень скромным. Мама купила его на зарплату учителя, когда мы остались вдвоем. Отец не слишком помогал нам все эти годы, прыгая с работы на работу, так что мы так и не переехали. Одноэтажный домик с двумя спальнями и деревянным треугольным выступом над крошечным крыльцом. Свежевыкрашенное в серый дерево сочеталось с цветом гаражных дверей, перил и входа. Сам дом выстроен из старомодного светлого кирпича. Небольшой, но ухоженный. Даже газон недавно подстрижен. Определенно, сейчас отец мог гораздо лучше заботиться о себе, чем когда-либо в прошлом.

Я подняла руку, чтобы убрать волосы с лица, и удивилась, увидев, что она дрожит.

Отмахнувшись от этого чувства, набрала в легкие воздуха, чтобы попытаться облегчить хватку на горле. На меня словно надвигалась паника.

— Ну же, Алекса.

Я все же добралась до крыльца и услышала звук работающего телевизора. Нажала на звонок. Телевизор умолк, и послышались приближающиеся шаги. Меня сейчас стошнит. Разболелась рана.

Дверь распахнулась, и передо мной появился высокий, симпатичный мужчина. Широкоплечий и подтянутый, с роскошной черной шевелюрой, щедро усыпанной сединой, которая резко контрастировала с его светло-серыми глазами. Чертовски похожий на Эдварда Голланда. Даже в дешевой одежде его словно окружал ореол класса и денег. Его черты исказились от шока.

— Алекса?

У меня застыли губы. Но все же я смогла выдавить:

— Привет, пап.

— Что ты тут делаешь?

Он отступил, пропуская меня в маленькую гостиную.

Закрытая дверь слева вела в кухню, а из нее имелся выход на огромный в сравнении с домом задний двор. Дверь напротив вела в маленький коридор к двойной спальне и семейной ванной. Я оглянулась, настигнутая волной воспоминаний. Спустя годы осталась та же мебель. Наши семейные фотографии все так же висели на стенах.

— Лекси?

Наши взгляды встретились. Я не ожидала обнаружить наш дом... ну, все еще нашим домом. Я мысленно представляла себе это место без наших вещей, где все было только его. Но нет. Здесь во всем чувствовалась мама.

Я моментально расстроилась, но прочитав замешательство на лице отца, задалась вопросом, насколько искренни эмоции, которые он показывал?

Он жестом указал на диван.

— Присядь, Лекси.

— Я лучше постою.

— В чем дело? Мы не виделись с похорон мамы, и, думаю, сейчас ты сказала мне больше, чем за все семь лет. Что происходит?

— На меня напали, — выпалила я.

— Напали? — спросил он, побледнев.

Я кивнула.

— Я вышла с работы, и парень ударил меня ножом. Он был в капюшоне, так что я не видела лица... Его не поймали, но полиция расследует дело, считая, что нападение могло быть спланировано.

— Ударил ножом? — Он запнулся и неуверенно протянул ко мне руки.

Я отпрянула от его прикосновения и застыла.

— Когда? — прошептал он.

— Несколько недель назад.

— Несколько недель назад? Разве ты не должна быть дома и выздоравливать?

— Мне нужно было увидеть тебя.

— Что за срочность...

— Полиция спрашивала, есть ли кто-то, кто имеет на меня зуб.

Осознание настигло отца как удар в живот. Он упал в кресло и с ужасом уставился на меня.

— Ты думаешь, я с этим как-то связан?

Я подавила чувство вины, вызванное его реакцией.

— Нет. Но в какой-то момент подумала. Я задавала себе вопрос, что мое появление сделало с мамой и вашими отношениями? На мгновение я подумала о мужчине, который смог оставить умирающую женщину, и задалась вопросом, не спровоцируют ли его обвинения незаконнорожденной дочери на необдуманные поступки?

— Это...

— Притянуто за уши, знаю. — Я вздохнула и устало опустилась на диван. — Но все эти недели, лежа в постели, я не могла выбросить из головы эту мысль. Я была под защитой и уходом в квартире друга, боялась того, что снаружи, но еще больше боялась, как сильно я запуталась в отношении тебя. Поэтому нам необходимо было увидеться.

Между нами повисло молчание.

Наконец, отец прокашлялся. Голос звучал слабо.

— Я не такой монстр, каким ты меня представляешь.

— Нет? — Слезы обожгли глаза. — Как ты мог бросить женщину с маленьким мальчиком на руках... Как ты мог оставить ее умирать? Я бы так не смогла. Не смогла жить в согласии с собой все эти годы.

Его глаза блестели от слез, и я удивилась, что он не отводит взгляд. Когда врал, был неправ или увиливал, отец имел привычку смотреть куда угодно, только не в глаза.

— Я не подозревал, что имею какой-то пунктик отрицания, Лекси. Я справился, потому что просто выключил его. Я не позволял себе думать о ней как об энергичной женщине, которой она была. Запутавшейся, одинокой, красивой женщине, любившей своего ребенка больше жизни. Но, как и я, она была слабой и временами эгоистичной. Прошло много лет, прежде чем я начал терзаться этим. Я не знаю, что произошло, но оправдания, которые сам себе придумал, превращаются в дым, стоит их произнести. Я постоянно видел ее лицо. Вот тогда и сорвался, рассказав все вам с матерью.

— Значит, ты раскаиваешься? Этого недостаточно, чтобы извиниться перед человеком, который потерял родителей с разницей всего в несколько месяцев?

Отец отвел взгляд и впился пальцами в кресло.

— Извиниться? Какие к черту извинения я могу сейчас ему озвучить? Ни одно не будет ничего значить. Я позволил женщине умереть, потому что был напуган и слаб. — Он вновь посмотрел на меня. — Тебе придется смириться с тем, кто я есть. Мне пришлось это сделать. Я неидеальный. Далек от идеала. И всегда таким буду. Я слабый человек, потому что меня долгое время баловали.

С моего подбородка закапали слезы.

— Скажи мне только одно. Ты любил мою маму? Меня?

Он скривил губы.

— Да… Просто... я не создан для семейной жизни. Не могу быть хорошим мужем и отцом.

Печальная, ужасная, но правда. Нет никакого волшебного разрешения проблемы. У меня не появится отец, который станет заботиться обо мне, когда это необходимо, чья безусловная любовь перекроет горечь от чужой неприязни, который будет любить меня сильнее себя.

Мой отец никогда не станет таким.

Тем не менее, немного радовало, что с нашего последнего разговора семь лет назад он изменился. Он начал заниматься самоанализом, чего раньше не наблюдалось, по крайней мере, теперь я хотя бы знала, что он осознает свои недостатки. Но этого недостаточно, чтобы унять боль и дать мне отца, или вернуть Кейну семью.

Интересно, исчезнет ли когда-нибудь эта пустота внутри, или мне просто придется к ней привыкнуть и надеяться, что однажды появится человек и заполнит ее своей любовью и даст мне то, чего так не хватало.

— Может, заварить тебе чай? Кофе? — внезапно спросил отец.

Чувствуя усилившуюся боль в животе, я кивнула.

— Чай, пожалуйста. И стакан воды. Нужно выпить «Перкосет».

Каким-то образом он удержался от осуждающего взгляда, поняв, что родительские нравоучения в его исполнении не приветствуются.

Он исчез за закрывшейся дверью кухни. Накатила усталость, наверное, от избытка адреналина. Я пошарила в сумке в поисках телефона. Нахмурилась, взглянув на экран и обнаружив десять пропущенных вызовов от Кейна. Он не видел записку?

Я вздохнула, еще больше устав от мысли, что придется бороться с его упрямством. Человек был бы предельно рад попрощаться со мной, пока я выздоравливала у него дома! Идиот. Я бросила телефон обратно в сумку и плюхнулась на диван.

Грохот и последовавший тяжелый удар заставили меня подскочить.

— Пап? Ты в порядке?

Ничего. Сердце ускорило ритм.

— Пап? — я повторила громче и осторожно встала, чтобы не потревожить рану. — Пап, все хорошо?

Я подошла к кухне и толкнула дверь, замерев при виде отца, растянувшегося на полу. Бросилась к нему, но тут же меня дернуло назад к теплой груди крепкого тела. Сильные руки сомкнулись вокруг меня. Перед глазами сверкнула сталь.