— Блин, ты реально папочка. Никуда не уходи. Я скоро буду и парней прихвачу. Они будут в восторге.

В другое время и я бы присоединился к этому веселью, но, когда дело касается моих расходов, это ни черта не смешно. Я держу одновременно и телефон, и Ричарда. И тут я кое-что замечаю.

Арья со смехом возвращается в комнату.

— Вот видишь, он и, правда, хотел к папочке. Удачи, Ноа. Мне пора получить работу, — произносит Арья и уходит.

Какого дьявола она говорит? Она же работает на ранчо. Какую ещё работу?

Я пытаюсь уложить маленького Ричарда обратно в корзину. И всякий раз он начинает реветь. Мне нужен тест ДНК. Тот факт, что Ричард доводит меня до ручки, доказывает, что он мой, но этого недостаточно. Я так не могу. Не весь же день. Мне ещё от похмелья избавляться, за лошадьми смотреть. У меня весь день забит делами под завязку, и среди них нет пункта «сидеть с ребёнком».

Глава 2

КАЙЛИ

Я сижу в машине со своим водителем и теряюсь в догадках, чего хотят от меня в звукозаписывающей студии в полвосьмого утра. Обычно, в это время я ещё в кровати, тем более по пятницам. Сегодня же они созвали экстренное совещание и прислали за мной машину. Переживает даже мама, она держит меня за руку, поглаживая её.

— Уверена, всё будет хорошо.

Хотелось бы и мне разделять её энтузиазм. Помимо того, что за последние три месяца я не написала ни одной песни, а мой контракт должен быть переподписан осенью, есть ещё много причин для беспокойства.

— Наверное, они просто хотят обсудить новое подписание контракта.

— Точно, мам. Именно поэтому они прислали машину в полвосьмого утра.

— Кайли, почему всё время надо быть такой мрачной?

Потому что совместное проживание с ней последние пару недель сделало меня ещё раздражительнее, чем когда я жила дома. Мне стоило вернуться домой, потому что ни о каком отдыхе в те дни не было и речи. Мама настояла на том, чтобы я осталась с ней, убеждая, будто это поможет вернуть вдохновение, но я только ещё больше теряю это грёбаное вдохновение, потому что она просто сводит меня с ума.

Мне надо домой, отъесться вволю, напиться и не думать о завтрашнем дне. Мне этого реально не хватает. Диета у меня не вышла, и одежда из джинсов-скинни перешла в разряд треников и худи.

— Дамы, я паркуюсь, — сообщает нам водитель по спикеру.

Я не хочу никуда идти. С тех самых пор, как я спела ту песню миллион раз, и она стала хитом, у меня появилось ощущение, что петь мне её больше не захочется. Звучит бредово, но успеха добилась только одна песня «Любить». Больше ни одно мое творение не достигло вершин в списках «Билборда». И невозможность повторить собственный успех — это настоящая проблема.

— Была не была, — произношу я, когда мне открывают дверь.

И зачем водитель так быстро припарковался?

— Прекращай быть такой мрачной, — повторяет мама, выходя из машины и взяв меня за руку.

Если уж на то пошло, то именно она выглядит, как звезда: идеальные белокурые волосы, собранные в пучок, красная деловая юбка от Кельвина Кляйна, в целом, именно так, как должна была бы выглядеть я. Конечно, может и не стоит носить худи и треники в разгар лета, но даже в футболке я выгляжу толстой. Как такое возможно?

Пока мы идём за водителем, словно овцы на заклание, я начинаю думать, что мама может быть права, и новости могут быть хорошие. Но стоит нам только войти в переговорную, как мой страх вновь поднимает свою уродливую голову. Сегодня все в сборе: мой менеджер, агент, хореограф и даже мой чёртов стилист. Какого хрена?

— Прости, Кайли, что мы так рано подняли тебя, но нам нужно кое-что решить. Уже очень давно.

Я киваю всем, раз никто со мной не здоровается. А чтобы дела стали ещё хуже, все избегают смотреть мне в глаза. Но не мама. Она обходит стол и всем машет, словно перед ней её самые верные фанаты.

— Рон, Трейси, Бетти и Джон… Здорово, что вы все приехали.

— Они знали о встрече уже как пару недель. Мы собрались все вместе и решили, что так будет лучше всего поговорить с Кайли. Прошу, присаживайтесь, — говорит мой агент, Рон, прочистив горло.

Я хочу возразить: «Какого чёрта!». Тот факт, что они все были в курсе о встрече, уносит меня совсем не в том направлении. А почему я до сих пор ничего не знала?

— Мы заметили, что твои последние фото представляют собой совсем не тот образ, который мы от тебя ожидали. Нам казалось, мы всё доходчиво объяснили.

И они начинают свою презентацию. Вот я иду на концерт в трениках и худи, вот опять иду в «Старбакс», снова в трениках и худи. И ещё одно моё фото на шоу Эллен¹. Угадайте, в чём я там была?

Ладно, намёк понят. Но всё-таки, что здесь делает Трейси?

— Меня знают, как твоего визажиста, а когда ты разгуливаешь по улицам с чёрными тенями вокруг глаз… — говорит она, чувствуя, как я сверлю её взглядом.

Ещё одно фото. Я больше не могу на это смотреть, так что просто впиваюсь взглядом в неё.

— Ты продолжаешь появляться на мероприятиях в таком виде…

Господи, это ужасно. Спасите меня кто-нибудь от этой пытки.

— Моя репутация летит в тартарары. Бедный Фред. Он уволился на прошлой неделе.

— Но он сказал, что его мать больна!

— Так и есть, — выпаливает Трейси. — Ей больно видеть, как ты всюду появляешься с этим колтуном на голове. Ты будто паклю себе на голову прицепила. У тебя красивое лицо, потрясающие волосы и…

Она подбирает слова, но фотографии ясно дают понять, что ничего потрясающего нет. Я действительно здорово опустилась.

— Мы не говорим, что ты не красива, — вмешивается Рон со своей неотразимой улыбкой.

Честное слово, когда он говорит, раздаётся звук зажигающейся лампочки. У него идеальные зубы, даже слишком идеальные, как по мне.

— Ты месяцами ничего не записывала. Для артиста это большая редкость, — говорит Джон.

Он глава «Уотерс», моего записывающего лейбла, который бросит меня, если не наступят перемены. Вот об этом и весь разговор. Я могу пережить уход Трейси, но вот уход агента и лейбла — нет.

— Мы пытаемся сказать…

Мама принимается рыдать и вынести из этого пользу.

— Просто она всё ещё скорбит.

Я как раз хочу спросить о чём, но она пинает меня под столом.

— Ей несладко пришлось за последние несколько месяцев. Ей нужно время.

Я начинаю согласно кивать. В данном случае, молчание — золото, потому что на сцену вышла моя мамуля.

Чёрт возьми! Никогда не думала, что она такая актриса. И она чертовски хороша. Её план действительно работает, не успела я оглянуться, как мне уже выдали отсрочку в шесть недель, чтобы я привела себя в порядок. Шесть недель на то, чтобы похудеть и вернуться с новым хитом.

Звучит легко, но многое ли может случиться за шесть недель?

— Большое вам спасибо за такую возможность. Но можно ли нам побольше времени?

Мамины слёзы превращаются в жутковатую улыбку.

Ей всерьёз нужно заняться актёрством. Самое дикое то, что мама считает себя и моим менеджером тоже. И громогласно об этом заявляет. Но она же моя мама. Я заставляю её думать, что она мой менеджер, потому что финансово поддерживаю её и всюду беру с собой. Как и теперь. Специфика этой индустрии в том, что она жестока. Всякий может пойти против тебя в любой момент, лишь бы быть на шаг впереди. Когда дело касается этого, тут я несколько наивна, зато мамуля определённо нет.

Она рассказывает мне о полезных возможностях, которыми я могу воспользоваться и на которые даже не стоит смотреть, когда кто-то приглашает меня на прогулку.

Джон открывает рот для окончательного решения, все в комнате согласно кивают. Но только не Трейси. Она скрестила руки на груди и не реагирует. Ну и ладно, в конце концов она заставляет меня чувствовать себя клоуном. Я была не высокого мнения о её способностях, пока она не выставила меня и не сказала, что хочет уйти.

— Восемь недель и ни днём больше, времени более чем достаточно!

Мама улыбается и берёт меня за руку. Вероятно, хочет покинуть поле боя, прежде чем компания передумает.

— Я не могу ждать так долго. Мне нужно двигаться дальше, — заявляет Трейси.

Джон кивает.

— Понимаю. К тому же, полагаю, что Кайли будет избегать камер в эти недели.

— Совершенно верно, — соглашается мама.

Потом мы покидаем переговорную, чтобы оставшиеся могли всё обсудить. Подходим к лифту, двери открываются. Мама смеётся.

— Нам надо было избавиться от Трейси. Всё равно она некрасиво тебя красила. Вечно делала из тебя клоуна.

Хотя бы на этом мы сошлись. Правда, есть один момент. Мама пообещала изменить всё за восемь недель, а я не смогла ничего сделать за целых три месяца. Со вздохом я понимаю весь ужас ситуации. Покидая переговорную, мне было хорошо, а теперь, думая о будущем, мне становится гадко.

Глава 3

НОА

— Это что?

— Серьёзно, Дэн, прекрати задавать дурацкие вопросы!

Он приехал пять минут назад, и с тех пор без конца делает фотки и веселится за мой счёт, а Чед и Мартин его поддерживают. Словно он пришёл на фан-встречу с популярной группой.

— Я про твою рубашку. Это что?

Всё это время я не могу оторвать от себя Ричарда. Всякий раз, как я пытаюсь это сделать, он принимается истошно вопить. Даже Арья вернулась и сказала, что поможет с Ричардом. Не со мной. Ей бы не хотелось, чтобы он получил на завтрак салат. Она считает меня тупицей. Ричард — младенец, разумеется, он не пьёт ничего, кроме молока. Я был бы рад убраться отсюда. Но стоило мне передать Арье младенца, как он снова начал рыдать.

Пожалуй, он и впрямь мой. Он точно знает, как меня довести, а теперь ещё и обделал меня отрыжкой для верности.

— Фу!

Я кладу его обратно. Мне плевать, если он заплачет. И когда я его укладываю, младенец как раз это и делает.

— Папуля, и мне бы молочка, — Чед посасывает большой палец, прикидываясь младенцем.

— Напомните-ка мне, почему я всё ещё с вами общаюсь?

Друзья смотрят друг на друга и взрываются хохотом, чем и так занимались, едва переступили порог. Я убегаю за свежей рубашкой. Они затихают, как и Ричард. У Мартина двое детей, я думал, что он мог бы мне помочь, но тот сообщил, что после рождения близнецов Джиа превратилась в ноющую стерву. Блин, знала бы эта дамочка, как он отзывается о ней за её спиной. Каких-то пять лет назад, если бы кто-то затронул тему, что Джиа жадна до денег и Мартин ей нужен только из-за его статуса миллиардера, то он бы сказал, что мы просто никогда не любили. Тогда о Джиа никто не мог сказать дурного слова. После свадьбы она начала проявлять свою истинную натуру, но для нас она не изменилась.