А то, что это случится вновь, я даже под сомнение не ставлю.

Это же Шейн Келлер!

У меня всегда было особое отношение к этому парню. Я ненавидела его и любила. Ненавидела и любила одновременно. Меня влекло к нему. Страсть, которая возникла между нами, сжигала нас.

Я никогда не могла относиться к нему спокойно. Это всегда были чувства за гранью.

Сколько ему потребуется времени, чтобы понять, что мои чувства к нему никуда не делись?

Как долго смогу скрывать это?

Проснувшись в шесть утра в очередной раз и оставив попытки заснуть снова, я выбралась из постели, чувствуя разбитость во всем теле. До прихода Шейна оставалось много времени. Умывшись и сварив кофе, я поднялась на чердак, где и провела следующие три часа, разбирая старые, запыленные вещи.

Бабушка была немного скопидомом, и после нее осталось слишком много всего. Вещи следовало рассортировать: что-то отдать на благотворительность, а что-то выбросить. Это занятие устраивало меня – я работала, по возможности очистив голову от всех мыслей.

В Пейсон я приехала в поисках умиротворения. В Денвере же все напоминало мне о моем неудавшемся браке. Но я не подумала, что здесь, в городе, где я выросла, воспоминания будут поджидать меня на каждом шагу.

 Шейн пунктуален. Он появляется на моем пороге в десять часов, как мы и договаривались.

Когда он звонит в дверь, я отряхиваю одежду от пыли и мчусь вниз по лестнице.

 ― Доброе утро, ― первой приветствую я, распахивая дверь.

 ― Уоллес. ― Шейн улыбается своей чуть нахальной улыбкой, но в глазах пляшут теплые смешинки.

Я прищуриваюсь, но тут же возвращаю ему улыбку и отступаю, давая ему войти.

Когда я запираю дверь за ним, у меня есть секунда до того, как он повернется, и я использую ее, чтобы бросить взгляд на его задницу в джинсах.

Все так же хороша!

 ― Ну что, веди. ― Он оборачивается ко мне, а я чувствую смущение из-за того, что пялилась на его зад.

Надеюсь, он не заметил.

 ― А, да! Сюда.

Я указываю на лестницу. Шейн следует за мной, и теперь он, как я думаю (и надеюсь), смотрит на мою задницу.

 ― Это моя комната – раньше здесь спала бабушка и в течение десятилетий в ней ничего не менялось. Хочу заменить все, что в плохом состоянии.

Шейн принимается за осмотр комнаты, а я незаметно (полагаю) то и дело поглядываю на него.

Мне нравится, каким он стал. Его темные волосы все так же густые, только стали чуть короче. Шейн никогда не выглядел массивным, несмотря на то, что был футболистом. Он высокий, спортивный, но при этом… изящный, хотя он бы и плевался, если бы я так назвала его вслух.

 ― Пол точно следует заменить, ― поднявшись с корточек, информирует он.

Я киваю: да, к этому я была готова.

 ― Окна тоже – рамы начинают гнить. Зимой тут должно быть холодно из-за сквозняков.

Он делает какие-то пометки в блокнот, который принес с собой и измеряет все строительной рулеткой. Похоже, Шейн ответственно подошел к делу, я же больше думаю о его заднице и руках. А еще губах: с каким бы удовольствием почувствовала его на себе после долгого перерыва!

 ― В дом много придется вложить. Уверена, что хочешь этого?

Он выжидающе смотрит на меня, выгнув бровь. Я теряюсь, потому что как раз отвлеклась на его рот.

Я киваю с опозданием.

 ― Да, уверена. Пусть деньги от развода принесут пользу, ― грустно усмехаюсь я.

Шейн ничего на это не отвечает, но задерживает на мне взгляд, который я не могу разгадать.

Вообще-то, денег у меня теперь хватит на десять таких домов, еще и останется.

Мы с Райаном не подписывали брачный договор, а он за последние пару лет заработал миллионы в Бронкос.

Так что, я вроде как тоже богата.

По правде, я даже не уверена, что хочу этих денег. Но мой адвокат, а с ней и Нен уверяет, что я должна заставить засранца расплатиться, даже если это будут только доллары.

 ― Хочешь чего-нибудь? Кофе, колы или… воды? ― спрашиваю я, когда час спустя Шейн заканчивает со всеми замерами и подсчетами.

 ― Нет, спасибо.

Он вновь дарит мне свою улыбку, от которой мое глупое сердце замедляется.

 ― Я свяжусь с тобой, когда все будет готово для работы.

Я немного разочарована тем, что он уже уходит, но стараюсь себя не выдать.

 ― Ладно. И спасибо.

Провожаю Шейна до двери, соображая, чем еще можно было бы его задержать.

 ― Пока не за что. Скоро увидимся.

Затем он машет мне на прощание, садится в свой пикап и уезжает.

 МЕЛ (2009)

  ― Мам!

 ― Милая, я уже несколько раз сделала им замечание! Это же мальчики, Мел.

Она беспомощно разводит руками, и я понимаю, что больше она мне не помощник.

Моему девятилетнему брату именно сегодня надо было позвать своих друзей домой с ночевкой. А когда мальчишки собираются вместе, дом ходуном ходит.

 ― Если я провалю завтрашний тест, пострадает мой итоговый балл!

Мама вздыхает, выглядя по-настоящему отчаявшейся. Мне становится ее жалко.

 ― Поеду к Райану, ― решаю я. ― Он до понедельника у родителей, дом свободный. Смогу нормально подготовиться.

Вижу, что мама не в восторге, но предложить вариант лучше она не может.

 ― Вернешься домой ночевать? ― спрашивает она, когда с рюкзаком за плечами я спускаюсь по лестнице.

 ― Нет. Утром сразу оттуда поеду в школу.

 ― Мне не слишком нравится, что ты будешь там одна, ― сомневается мама.

 ― Мам, у Полонски отличная охранная система, ― напоминаю я. ― Все будет хорошо. Я позвоню тебе позже.

Быстро чмокаю ее в щеку и выбегаю из дома. Не думаю, что Рай будет против, если я переночую в его доме, но на всякий случай пишу ему сообщение. Он тут же отвечает, что никаких проблем, и я могу чувствовать себя как дома.

Это не так просто, особенно привыкать пришлось в первое время. Дом Райана раза в три больше нашего, оснащенный всеми современными техническими новинками, а над его интерьером трудился какой-то крутой дизайнер.

Два раза в неделю к нему приходит женщина, которая готовит еду и поддерживает порядок, а раз в месяц приезжают люди из клининговой фирмы и снизу доверху вычищают дом до блеска.

Прихватив диетической пепси из холодильника, я поднимаюсь в комнату Райана и следующие два часа провожу в компании учебника по истории. Когда чувствую, что готова – мои глаза как раз начинают слипаться – откладываю книгу и иду в ванную.

У Райана своя персональная ванная комната – большая и роскошная. Я долго и с упоением принимаю душ, затем заворачиваюсь в большое, мягкое полотенце. Чуть подсушив волосы и переодевшись в футболку Райана, я готова отправиться в постель, но вдруг до моего слуха доносится какой-то шум.

Застываю на месте, а мое сердце падает камнем вниз.

Что? За? Черт?!

Не дышу, напрягая слух. Так и есть – внизу кто-то ходит.

«Ладно, не паникуй! Этому должно быть какое-то объяснение».

Заперла ли я дверь?

Точно заперла.

А сигнализацию включила?

И это сделала, я уверена. Тот, кто не знает кода, не смог бы войти внутрь без шума.

Мне нужно пойти и проверить. Но прежде неплохо бы вооружиться.

Я распахиваю дверцы шкафа и ищу хоккейную клюшку Райана, которая уже несколько лет стоит здесь невостребованная. Когда Рай перешел в старшую школу и серьезно занялся футболом, хоккей пришлось забросить.

Ага, вот она!

Я хватаю клюшку и с силой стискиваю – сейчас это мое единственное оружие и защита. Готовая в любой миг дать отпор, я тихо выхожу из комнаты и крадусь по коридору. У лестницы с опаской выглядываю из-за угла. Кто бы это ни был, судя по всему, он в кухне.

Не очень-то он осторожничает.

Подождите…

Я распрямляюсь и опускаю клюшку, когда меня осеняет догадка.

Кроме меня, ключ от дома имеется только у Келлера. И конечно ему известен код от сигнализации.

Я спускаюсь по лестнице и захожу в кухню, но клюшку из рук не выпускаю.

Шейн сидит на одном из барных стульев и держит замороженный стейк у своего рта.

 ― Пробуешь себя в новом виде спорта? ― язвит он, кивая на клюшку.

Я присматриваюсь к нему: а парень-то в заварушке побывал. Его одежда, как и он сам, выглядит потрепанно, да и лицу досталось.

 ― Кто тебя так?

Я прислоняю клюшку к стене и, подойдя ближе, становлюсь напротив.

 ― А что, пошлешь открытку с благодарностями? ― отнимая заморозку от лица, фыркает Келлер.

 ― Ты этого заслуживаешь, но нет, потому что я не сука. Хотя именно так ты и считаешь.

Предполагалось, что это прозвучит с сарказмом, но горечь в моих словах все испортила.

Правая сторона его лица особенно пострадала – на скуле уже расползается синяк, да и нижняя губа разбита.

 ― Держи это, ― указываю я на стейк, и Шейн вновь прикладывает его к лицу.

Из одного из шкафчиков я достаю мини-аптечку и ставлю возле Келлера, чьи глаза с настороженностью наблюдают за мной.

 ― Что ты собираешься делать? ― напряженно спрашивает он, когда я смачиваю ватный шарик антисептиком.

 ― Надо обработать повреждения, чтобы в раны ничего не попало.

 ― Это обязательно?

Он выглядит так, словно хочет вскочить и убежать. Нервничающий Шейн Келлер – не скажу, что не получаю от этого удовольствия.

 ― Нет, если ты не боишься занести какую-нибудь заразу, из-за которой половину твоего лица отрежут.

Он окидывает меня хмурым взглядом, но сидит смирно, когда я осторожно смачиваю лопнувшую кожу, и только морщится.

Шейн в таком напряжении, словно высечен из камня. Он тяжело дышит сквозь стиснутые зубы – в его горячем дыхании я улавливаю нотки алкоголя.

Это что-то крепкое.

 ― Ты пил?

Я поднимаю глаза и смотрю на него. Даже не заметила, как подошла к нему очень близко. Между нами почти не осталось пространства.

Чувствую исходящий жар его тела, и внезапно это находит отклик внутри меня.

В определенных местах…

 ― Ты меня осуждаешь, Уоллес? ― приглушённо спрашивает он.

Я сглатываю, напоминая себе, что какими бы постыдными и неправильными ни были мои мысли, мне нужно держать их под контролем.

 ― Мне плевать, на самом деле, ― несмотря на мои слова, в них нет должной уверенности.

Шейн хмыкает, и я начинаю нервничать еще больше. Мы слишком близко, слишком долго смотрим в глаза друг другу.