Глава 13

Когда мне было семнадцать лет, мы с моим тогдашним парнем Заком целовались в моей комнате, лёжа на кровати. До секса у нас в тот день не дошло, ничего кроме поцелуев и ласкающих поглаживаний, но его рука почти забралась мне в шорты, когда мой отец без стука вошёл в мою комнату. Я не слышала, как он вернулся домой с работы пораньше, потому что мы сглупили, включив музыку для нужной атмосферы.

Позже у меня состоялся серьёзный разговор с отцом на тему: «Уважай моё чёртово личное пространство и стучись», но в тот момент мне казалось, что я умру от смущения.

Я всегда была своевольной, с раннего детства показывала характер, но, если ваш отец застаёт вас в компрометирующей ситуации, это нихрена не круто. Я никогда прежде  да и после не краснела и бледнела с такой  поразительной скоростью, как в тот раз.

И вот как-то до этого дня мне казалось, что быть чего-то более постыдного не может. Ну, за исключением, если ваши родители действительно застукают момент, когда какой-нибудь парень пыхтит над вами, стараясь со своим «лучшим другом» довести вас до оргазма.

Благо, у меня нет такой истории в прошлом, поэтому я не могла представить ничего хуже  -   застать Фостера трахающего какую-то девку!

Он предложил мне присоединиться к ним, и я была так огорошена этим, что сигнал «Немедленно сваливай» не сразу поступил в мой мозг. А когда это всё же случилось — слава небесам! — я развернулась и с максимально сохранённым достоинством ушла с балкона.

Я не знаю, каким надо быть человеком, чтобы после подобной сцены продолжить как ни в чём не бывало незаконченное дело. И я очень, очень надеялась, что у этого непроходимого козла всё бесповоротно упало.

На ходу осушив бокал одним глотком, не останавливаясь, я вышла из номера. Я не знала куда идти, хотелось просто убраться подальше от Фостера и той девки, которая так громко стонала, пока он буравил её.

Я не взяла с собой ни куртки, ни кошелька, поэтому, спустившись в бар, сразу предупредила бармена, чтобы записывал всё на счёт Фостера. Людей в баре практически не было, и было даже приятно напиваться под негромкую лирическую музыку, льющуюся из верхних динамиков.

Я перешла к третьему шоту с текилой, когда рядом подсел Фостер. Он был где-то на девяносто девятом  месте в рейтинге моего хит-парада личностей, которых я хотела бы видеть в данный момент.

Кейд ничего не говорил, просто пялился на меня, и это жутко нервировало.

 — Терпеть тебя не могу, — сквозь зубы выговорила я, опрокинув шот и недовольно покосившись на Фостера.

Он улыбнулся, потерев правую бровь, а я вдруг подумала, что он выглядит мило.

«С текилой пора завязывать».

 — Я знаю, — смиренно кивнул Фостер.

Он смотрел на меня с каким-то раздражающим снисхождением. Меня это бесило! Он меня бесил! Чёртов Фостер со своими чёртовыми блядскими глазами, в которых я так часто терялась, чёртовы фостеровские неидеальные зубы, от которых у меня бабочки в животе порхали.

Кобель сраный! Вмазать бы ему по его самодовольной роже!

 — Если знаешь, какого хрена припёрся тогда?

 — Ты на меня злишься.

 — Я на тебя всегда злюсь, — выпучила глаза я — что за нелепое замечание.

 — Вот и ответ, да? — он невесело усмехнулся. — Это никогда не сработает между нами.

Я закатила глаза и фыркнула — хотелось показать ему средний палец, но сдержалась.

  — Так что, ты притащил сюда свою задницу, чтобы  сказать мне об этом? — я впилась в него яростным взглядом. — Это типа было показательное выступление для идиотки Ло? — я сделала знак бармену обновить мою выпивку и вновь посмотрела на Фостера. — Ты долбанный жестокий сукин сын! Терпеть тебя не могу!

 — Ты повторяешься, — с тяжёлым вздохом сделал замечание Кейд.

 — Вот так сильно я тебя не выношу! — заорала я, расплескав текилу по стойке.

 — Ло, давай поднимемся в номер, —  спокойно попросил парень.

 Даже те немногочисленные посетители бара стали посматривать в нашу сторону.

 — Иди нахрен, Фостер! — рявкнула я, в конец охамев. — А лучше знаешь что — иди и присунь свой хрен этой кобыле с татушками.

Краем глаза я заметила, как побледнел бармен, растерянно таращась на нас с Фостером по очереди. Наша сцена ему явно не пришлась по душе.

 — Ты пьяная, — по-прежнему уравновешенно — в отличие от меня — произнес Кейд.

 — Я не пьяная! — ну конечно я была пьяной, но, как и все пьяные люди, отрицала это. — Я просто не понимаю, что вам мудакам надо-то? Эй! — я резко взглянула на парня за стойкой, который даже дёрнулся от моего оклика. — Вот ты скажи — это так офигенно классно каждую ночь трахать новое тело? Что, блядь, в этом хорошего, а?!

 — Я не… Не знаю, мэм, — заикаясь, промямлил парень.

 — Да что там знать? У тебя член есть? Вот ты бы хотел каждый раз его в новую дыр…

 — Т-а-а-ак, хватит, — Фостер поднялся, протягивая ко мне руки. — Идем, пьянчужка. Уложим тебя в постель.

 — Убери свои грабли от меня. Кто знает, куда ты их там засовывал, — брезгливо поморщилась я, неловко соскользнув с табурета, и, не оглядываясь, поплелась к выходу.

Фостер нагнал меня у лифтов — я привалилась к задней стенке кабины, позволив ему нажать кнопку нашего этажа. Закрыв глаза, я почувствовала туман, обволакивающий сознание — хотелось спать. Вдруг жутко захотелось спать.

 — Я не всегда тебя терпеть не могу, — не раскрывая глаз, сонно пробормотал я. — Иногда мне с тобой очень даже нравится.

 Фостер тихонько усмехнулся.

 — Я знаю, Ло.

 — Просто это… Дерьмово! — я раскрыла глаза, тоскливо посмотрев на него.

Откуда  вдруг взялась эта меланхолия?

 — Согласен с тобой.

Он кивнул, а я поморщилась.

 — Что ты такой покладистый-то, а?

 — Я просто согласен — это лажа, — он развел руками. — Между нами есть это — сексуальное напряжение. И я бы давно, чёрт, давно, — он на мгновение прикрыл глаза, — отымел бы тебя. Ты даже не представляешь, что я уже сделал с тобой в своем воображении.

Я облизнула вдруг пересохшие губы, и моё дыхание участилось. Я была пьяная и, чёрт, возбужденная от его грубости. Только как такое возможно, когда всего час назад я застукала его с этой рыжей сучкой?

 — Что? Что бы ты сделал?

 Я с вызовом посмотрела на Фостера, взгляд которого неожиданно потемнел, и он больше не выглядел таким расслабленным.

 — Я бы снял с тебя твои мозговыносящие трусики и разложил на полу, вылизал бы твою киску с усердием и чувствовал бы, как ты кончаешь на мой язык. Потом я поставил бы тебя на четвереньки, и ты бы раскрылась для меня — набухшая и влажная, — Фостер ближе придвинулся ко мне, сверху вниз глядя на мои приоткрытые губы. Он выглядел голодным и одичавшим, а я…

Я забыла, как дышать. Боль неудовлетворённости пульсировала между ног. Мои трусики пропитались насквозь моим возбуждением.

Я была пьяная, поэтому всё, чего я хотела, это чтобы он отымел меня. Здесь, в этом лифте, даже не надо полностью раздеваться. Достаточно снять одну штанину, а ему расстегнуть джинсы, и…

О Господи! Боже, я, кажется, с ума схожу!

 — Я бы врезался в тебя, снова, снова и снова, в такую тугую и горячую, — шептал Фостер, пока я медленно умирала рядом. — Я бы взял тебя в каждую сладкую дырочку, — его палец прошелся по моим приоткрытым губам. — Ло, я бы даже трахнул твои зачётные, охуенные сиськи. У меня чуть не встал, когда ты надевала нашу футболку после концерта и показала их, — криво усмехнулся он.

Я прижалась затылком к стенке и тяжело сглотнула — кажется, я готова была сползти вниз измотанная только лишь его словами. Не сразу я поняла, что лифт остановился, и двери со щелчком раскрылись. Фостер взял меня за руку и вывел из кабины.

Я была совершенно потеряна в пространстве и времени.

 

***

Пробуждение следующим утром не было легким и радостным. Я плохо помнила — а точнее, почти не помнила — как оказалась в своей кровати, и вдобавок меня мучило похмелье.

Не знаю, что за дрянь мне подливал бармен, но пять-шесть порций текилы не могли сразить Лорен Рейнольдс. Это казалось таким же абсурдом, как снег в ЛА.

Заглянув под одеяло, я обнаружила, что спала в нижнем белье. То есть, Фостер сохранил немного хорошего тона и оставил на мне хоть что-то. В том, что именно он уложил меня в постель, сомнений нет.

Я помнила, что мы вместе покинули бар и опять же вместе поднялись в лифте на наш этаж. А потом…

Мрак.

Кажется, что-то произошло в лифте. Фостер что-то говорил:  что-то, что привело меня в волнение.

Я села на постели, взявшись рукой за голову, и напрягла память:  рыжая пигалица, её руки на заднице Кейда, мой гнев и наш дальнейший разговор, который на некоторое время повредил мой разум — я забыла о его выходке на балконе и готова была согласиться на всё.

На всё…

Я поморщилась и застонала — у меня что, напрочь мозги пропали? Ушли по-английски – не прощаясь, а я и не заметила, что в голове-то пусто? А иначе чем объяснить мою слабохарактерность и глупые мысли о том, что смогу быть «одной из…»

Ага, сейчас!

Я поднялась с кровати, пошатнувшись всего лишь раз или два — нет, этот чёртов бармен точно мне чего-то подсыпал! — и, набросив поверх белья халат, осторожно выглянула из комнаты. Кейд сидел на диване, жевал бейгл, щедро намазанный сливочным сыром,  и довольно улыбался, пялясь в огромный плазменный экран.

 — Доброе утро, солнышко! — заметив меня, нараспев приветствовал он.

Держался он свободно и непринужденно — будто ничего вчера и не произошло.

 — Угощайся! — махнул в сторону сервированного завтраком столика в ответ на моё бессвязное бормотание.

Я поёжилась, плотнее запахнув халат, хотя было совсем не холодно — даже наоборот. Подошла к столику и оглядела расставленные блюда — есть не хотелось, хотя испанский омлет и пышные оладьи смотрелись аппетитно. Налила себе кофе и, чуть поколебавшись, присела на край дивана, поодаль от Фостера.

Я уставилась на Кейда, думая, как начать разговор. Он заметил, что я настраиваю себя для беседы и, отключив звук, повернулся ко мне в ожидании.

 — Ты специально это сделал, да? — понимая, что он не станет говорить первым, спросила я. — Это было показательное выступление для меня, чтобы доказать, что я не смогу мириться с твоими девушками?