ГЛАВА 1

** ** **

Мне снится сон. Он прекрасен. Лето. Август месяц; тот самый месяц, когда мы с папой достроили наш домик на дереве, в деревне. Поют птицы. Воздух наполнен ароматами луговых цветов. Солнце в зените, светит ярко, теплом разливается по коже и приятно щекочет нос. Сделав козырёк из ладони, щурясь, смотрю как по лазурному небу проплывают пушистые облака, похожие на забавные фигуры… Вот это на котёнка похоже, что потягивается, колесом выгибая спину. А вот это на корабль с большими белыми парусами, раздувающимися попутно ветру. А вот это… это на улыбающуюся женщину… Так странно, кажется, что каждую чёрточку её лица видно, каждую морщинку на лбу и в уголках глаз; на щеках, похоже, румянец, а длинные волосы собраны в тугую косу и переброшены через плечо.

Мама?

«О боже! Дима, смотри! Смотри же, скорее! Наша крошка сделала первые шаги»!

«С днём рождения, милая. Я люблю тебя. Сладких снов».

«И я люблю тебя, мамочка»!

«Держись, ласточка! Взлетаем к небесам»!

«Выше, папочка! Выше-е-е. Как самолётик»!

«Ты всегда будешь рядом, папочка? Я не хочу летать ни с кем кроме тебя».

«Конечно, ласточка. Обещаю».

[«ЛЖЕЦ». ]

«Не плачь. Твой папа он… он теперь в лучшем мире, дочка. Но он всегда будет рядом, вот здесь – в твоём сердечке».

«Что это?.. Сигареты? И где ты шлялась всю ночь?! Я места себе не находила! Почему не позвонила?! Вероника»!!!

«Прости, мам… телефон разрядился»…

«Что с тобой стало, Ника?! Что ты творишь?! Во что превращаешь свою жизнь»?!

«Тебя это не касается, мама»!

«Ника! Куда ты собралась?! Ты наказана! Немедленно вернись в свою комнату»!

«Иди к чёрту»!!!

Облако взрывается пушистым фейерверком и, большими белоснежными хлопьями, кружась в танце, устремляется к земле, где среди сочной полевой травы стою я и с улыбкой наблюдаю за столь завораживающим зрелищем.

Раскинув руки в стороны, звонко весело смеясь, бегу вперёд, а высокая трава послушно расступается передо мной, рисуя длинный узкий коридор, в конце которого меня будет ждать небольшой, но уютный домик на дереве – моё укрытие.

Наше с папой укрытие.

«Держись, ласточка! Взлетаем к небесам»!

Слышу шаги за спиной.

Цок-цок-цок. Цок-цок-цок. Совсем не похоже на то, как трава шелестит под ногами.

Цок-цок-цок, - стучат каблуки. И это так знакомо. Так страшно.

Ну же, ещё несколько шагов, несколько вдохов, несколько громких ударов сердца о рёбра и я буду в своём домике! В своём укрытии! В его объятиях!

Он поможет. Он спасёт. Спрячет меня, защитит! Только он это может! Нужно лишь добраться до домика и тогда…

«Выше, папочка! Выше-е-е. Как самолётик»!

«Я всегда буду рядом, доченька.

«Обещаешь?»

«Обещаю»!

ЛЖЕЦ залезший в петлю!!!

Цок-цок-цок. Звучит всё ближе.

Цок-цок-цок. А укрытие моё всё дальше… дальше и дальше.

Руку протягиваю. «Нет, не отдалялся! Не бросай меня! Не оставляй!»

«Помоги мне, Август! Спаси-и-и…»

Поздно.

Цок… Цок…

— Глория?..

Нет…

Нет-нет!

— Глория, девочка, просыпайся. Ну же, соня… Солнце давно уже встало, а ты всё спишь. — Это она. ОНА пришла.

Снова.

— Гло-ри-я… — ласковым шёпотом и по слогам, так что мороз по коже, так что сон, как рукой сняло.  

ОНА всегда забирала моё сокровище, моё убежище, моё солнце, запах травы и цветов, причудливые облака, и рисунок мамы в небе.  

Она не пускала меня к Августу.

— Глория-я-я-я…

Это не моё имя.

Марго замерла возле койки, на которой я лежала, одновременно с тем, как в груди моей замерло сердце. Мороз побежал по коже, а на лбу проступила испарина от одного её укоризненного взгляда подведённых чёрным прищуренных глаз. Короткое выражающее недовольство прищёлкивание языком и от страха мои челюсти сжались с такой силой, что заскрипели зубы и стало больно. Но эта боль была ничем по сравнению с тем, что должно было начаться с минуты на минуту.

Вот сейчас сверкнёт лезвие…

Вот сейчас коснётся кожи…

— Что-то не так, девочка? — елейным голоском протянула. — Что за взгляд такой?.. Боишься меня? Боишься МЕНЯ, дрянь ты неблагодарная?!

Вздрогнула. Так вышло само собой. Я не хотела! Честно!

И тут же получила по лицу.

Марго любила давать пощечины. Видела это по вспыхивающему в глазах азарту и наслаждению, каждый раз, как раздавался хлопок.И каждый раз… каждый раз она жалела, что позволила себе эту слабость.

— Филип снова будет недоволен, если на моём лице появятся синяки, — позволила себе я произнести хриплым дрожащим голосом. Но пригрозить Марго Филипом – было единственным шансом избежать очередного удара по лицу.

Марго боялась Филипа. Он был гораздо сильнее и авторитетнее её.

— Ох, да, ты права. Филип слишком любит твоё красивое личико, — спохватилась, поправляя съехавший набок парик.

Взмокшая ночная сорочка сползла с моего плеча, и холодная рука Марго коснулась кожи. По обонянию ударил запах её невыносимо сладких духов, а лицо склонилось над моим и лоб защекотали кончики искусственных белоснежных волос.  

— Глория-я-я… — с обожанием прошептала, сверкнув глазами, и мурашки вновь побежали по телу: от кончиков ледяных пальцев до самой макушки. — Глория, девочка, ты же знаешь, я не люблю когда ты плачешь, но… но иногда ты не оставляешь мне выбора.

Внутри всё задрожало от страха, от неизбежности, грудь стянуло тугим кольцом и захотелось плакать… Громко, отчаянно, с подвываниями. Вот только… слёз уже давно не осталось. А голос сел от долгих бесполезных криков по ночам.  

Но в этот раз, как ни странно, Марго не стала делать мне больно. Думаю, моё поведение, мой сломленный дух и моё исцарапанное лезвием тело, наконец начало приносить ей долгожданное удовлетворение.

— Давай, будь послушной девочкой и поблагодари меня за доброту, ведь я принесла тебе завтрак раньше, чем сама поела, — ласково улыбнулась Марго, что навело ещё больше жути.

— Спа…сибо.

— Что? Не слышу.

— Спасибо.

— На здоровье, девочка, — припала алыми губами к моему лбу, наверняка оставив жирный след от помады, затем спустилась ниже, едва ощутимо оставив поцелуй в уголке рта, и вновь раздался стук каблуков по бетонному полу.

Повернув голову набок, лёжа на скрипучей ржавыми пружинами койке, я с ужасом наблюдала, как Марго разливала по стаканам жидкость тёмно-красного цвета: мне и себе.

— Томатный сок, — бросила взгляд на меня и вновь с обожанием улыбнулась. — Ты ведь любишь томатный сок?..

***

— А вы любите томатный сок, доктор?

— Не особо, — спустя паузу отвечает Ева.

— А меня вот им как-то каждое утро поили. До сих пор чувствую во рту его мерзкий привкус.

 Бросив взгляд в личное дело, доктор негромко прочищает горло, позволяя себе эту маленькую слабость, и вновь поднимает глаза на меня.

Тут её винить не в чем. Одно дело - читать историю на бумаге, написанную с моих слов чьей-то рукой, и совсем другое - слышать от меня лично.

Признаться, я бы не хотела быть на её месте.

Но раз доктор так просит…

— Дело о моём похищении возбуждать не стали. Потому как моя мать заявила, что подобные «загулы» для меня не редкость. А Марго вдруг бесследно исчезла. В общем, ничего нового: меня как обычно не стали принимать всерьёз.

— Твой похититель… исчез?

— А разве не так сказано в деле?

— А какая твоя версия, Ника?

— Малоправдоподобная, — отвечаю невесело и награждаю Еву насмешливым взглядом. — Мне продолжать, или как?

— Здесь сказано, что дом, в подвале которого тебя держали, сгорел дотла в ту же ночь, когда тебе удалось спастись.

— Какая ирония, не правда ли?

— А ещё здесь сказано, что на то время у тебя были проблемы по части запрещённых препаратов и самоконтроля. Это так? — Ева, оторвав взгляд от бумаг, вновь направляет его мне в лицо.

А я скучающе вздыхаю:

— Да, но Марго потрясающе быстро удалось решить эту проблему. И всего-то нужно было запереть меня в подвале.  

Проходит несколько невыносимо долгих секунд, пока застывший на моём лице взгляд Евы устремляется в стол, но я успеваю разглядеть в её глазах лёгкое недоумение.  

— Тебе не обязательно возвращаться в своих воспоминаниях так далеко в прошлое, Вероника. Давай поговорим об Августе. Начни с того дня, когда вы впервые встретились, — наконец продолжает разговор.

— Хм… так ведь с этого я и начала. С того момента, когда переступила черту.

— Ты впервые встретила Августа пять лет назад? — брови доктора едва заметно выгибаются, но она тут же спешит вернуть себе выдрессированное самообладание.

— Не встретила, — мрачно усмехаюсь я, пожимая плечами. — Я его придумала.