Леа Дуэ

Леа Дуэ

Сладкий базилик

(Хроники огненного шипа — 0,25)

Перевод: Kuromiya Ren

История происходит за несколько веков до основной, во времена короля-солдата.

Деревня спала под небом, усеянном звездами, когда Марисоль пошла в лес. Хоть ей предлагали деньги, земли и даже барк, она не оставалась, покормив дракона.

Ее желудок урчал, она сорвала грушу в коричневых пятнах с забытого дерева, фрукт скрипел во рту, пока она совала еще несколько груш в карманы юбки. Она опасалась еды, которую ей предлагали в благодарность с зимы, когда она задержалась в горной деревне, обрадовавшись теплу и обществу. Она проснулась на следующий день с болью в голове в доме мужчины, который хотел использовать ее способности для своей выгоды.

Ее способности. У нее не было особых способностей, кроме выживания. Этого хватало.

Она глубоко вдохнула, пока шла среди кустов, насыщенные ароматы полночного леса щекотали ее нос историями жизни и смерти, роста и гниения. Она потерла руку, где неприятно близко к запястью лежал нос дракона, живой татуировки. Она отодвинула рукав и постучала по его подбородку. Порой он реагировал и послушно двигался. Обычно он игнорировал ее и лежал смирно. В этот раз он оскалился и цапнул ее за палец, словно мог отделиться от ее кожи, достать ее. Его тупые зубы задели ее запястье, и она охнула и опустила рукав. Он никогда так раньше не делал.

Резкий треск откуда-то за ней предупредил, что в лесу что-то было. Что-то большое.

— Ай! Глупые ветки.

Человек. Мужчина, судя по голосу.

— Марисоль? — сказал он. — Ты тут?

Она замедлила дыхание, надеясь, что ее плащ цвета грязи и каштановые волосы помогут ей слиться с тенями. Откуда он знал ее имя?

— Это я, Рензо. Знаю, давно не виделись, но, надеюсь, я не так сильно изменился, — его шаги были ближе и громче, высокая фигура замерла в паре ярдов от нее. — Ты покинула деревню так быстро. Я принес тебе еды, если хочешь. Уверен, еда тебе пригодилась бы.

Ее желудок заурчал. Она знала парня из ее родной деревни по имени Рензо.

Они ловили летом рыб в ручье, зимой строили снежные замки, но он ушел после атаки драконов-лезвиехвостов, которая сделала его сиротой, бездомным и одиноким. Она не ожидала увидеть его снова, еще и посреди леса далеко от дома.

— Я знаю, ты близко, — он снял сумку со спины, пригнулся, вытащил сверток ткани и развернул его на земле. — Можешь присоединиться ко мне, если хочешь. Лучшая еда из всей, что ты пробовала.

Он зажег маленький фонарь, поставил на край ткани, мерцающий огонек озарял темно-зеленые складки. Он поправил меч на поясе и сел на траву. Песочно-каштановые волосы были стянуты у шеи, открывая большие уши и выразительные брови. Он выглядел как его отец, черты были приятными и простыми.

Он опустил натруженную ладонь на ткань и сказал:

— Полночное угощение.

Она моргнула, и ткань наполнилась едой. Запах свежего хлеба, жареной рыбы и корицы донесся до нее, она сглотнула. Она пробовала корицу, когда ее мама была еще жива, и она еще не пробовала ничего вкуснее.

Как это? Он не был колдуном, но чем занимался все те годы? Она робко шагнула вперед, отцепила плащ от ветки, листья упали на землю.

Он резко поднял голову, глядя в ее сторону. Он кашлянул.

— Я очень рад, что нашел тебя. Я неделю улавливал слухи, — он ждал, надеясь, что она ответит. Она молчала, и он вздохнул. — В эти дни многие бродят одни, — пробормотал он. — Я не учился у колдунов, если это тебя беспокоит.

Он читал ее мысли?

— Я нашел скатерть в заброшенной хижине годы назад. Использовал как покрывало, пока не узнал истинную природу, — он налил что-то в кубок, сверкнувший серебром в свете лампы. — Я знаю, что произошло в Нарине. Тебе нечего бояться, Марисоль. Это я.

Ее желудок болел от голода. Она сделала робкий шаг, другой, а потом встала у края скатерти, сердце колотилось, губы изогнулись в улыбке.

Он улыбнулся, глаза мерцали.

— Милая, как всегда, — он провел рукой, словно предлагал ей сесть за стол. — Не присоединишься?

Она опустилась на колени, глядя на тарелки курицы, хлеба, миски риса и корзинки фруктов. Если она присоединится к еде, а она хотела, ей нужно было предложить что-то взамен. Усталость мешала говорить, она вытащила груши из карманов и протянула их.

— Это все, что есть.

— Спасибо, — он сложил ладони чашей под ее, и она опустила туда фрукты. Ее ладонь задела его большой палец, и она отдернула руку, сбила одну из груш на скатерть.

— Прости, — она потянулась к фрукту, но, как только ее пальцы задели ткань, дракон проснулся и забил хвостом на ее лодыжке, посылая боль по ноге к бедру. Она отодвинулась в тень.

— Что такое? — Рензо придвинулся к ней. Он осторожно забрал грушу из ее кулака и бросил за плечо. — Это дракон?

Ее глаза расширились. Откуда он знал о драконе? Она разглядывала его лицо, но лампа сияла за ним, и она не могла понять выражение лица. Он звучал встревожено. Может, она могла рискнуть и доверить ему свой секрет. Она долго ждала шанса поговорить о своих… способностях.

— Вряд ли ему нравится твоя скатерть, — она встала и укуталась в плащ плотнее, дракон сменил положение на ее коже, и она задержала дыхание. Он перестал двигаться. Его голова оказалась возле ее колена, хвост обвил ее спину и шею в несколько слоев, острый кончик тянулся по ее челюсти и заканчивался под ее левым глазом.

Рензо все время смотрел на ее лицо, словно понимал ее боль.

— Конечно, нет. Драконы не любят магию.

Она согласно кивнула, скрипнула зубами. Ее дракон был создан магией, как его скатерть. Ему должно быть все равно, что задевала ее рука.

— Попробуем еще раз, можешь сесть далеко от края, — он встал и протянул руку. Она коснулась его ладони пальцами. Дракон не двигался.

К счастью, он не перечил еде, и она наелась так, как не ела месяцами.

— Приятно видеть, что кто-то, кроме меня, наслаждается этим, — сказал Рензо. Он замолчал, съел грушу и сказал. — У тебя есть вопросы. Уверен.

Она кивнула и улыбнулась, пока жевала теплый хлеб с инжиром. Боль в животе пропала впервые за дни.

— Я понимаю твой голод, — сказал он. — Когда я ушел, я долго бродил, пока не нашел свое место. Цель. Я не так давно был солдатом-драконом.

— Ты дезертировал?

Он покачал головой.

— Я добрался до квоты, и мне хватило убийств. Даже если это драконы.

Многие волонтеры хотели отомстить каким-нибудь колдунам, видели вред, который они нанесли без контроля все эти годы. Они пошли к королю-солдату, чтобы избавить земли от лезвиехвостов, чтобы истинные короли могли сосредоточиться на реальной проблеме.

Она слышала о короле-солдате. Он не был настоящим королем, но если солдаты смогут повлиять, он станет им. Он много сделал за прошлые годы, чтобы собрать людей в землях, истерзанных драконами, превратил старый орден рыцарей в мужчин и женщин, которые охотились и уничтожали агрессивные стаи лезвиехвостов.

— Правда, что его кожа белая как снег?

— Да. И его волосы. И я никогда не видел такие синие глаза.

— И его жена? — говорили, они вместе искали и тренировали солдат.

— Я видел ее пару раз, но она красивая, хоть на ее коже шрамы. Или из-за них.

Марисоль посмотрела на свои колени, где на бедре была одна из передних лап дракона.

— Когда я присоединился к ним, я хотел лишь регулярную еду и цель. Я получил одно из этого, — он кивнул на скатерть и посмотрел на Марисоль. — Но цель короля-солдата не была моей. Я не хочу уничтожать. Я хочу строить.

Она проглотила последний кусочек хлеба, во рту вдруг пересохло.

— Я бы хотел тебе помочь. Я уже знаю немного о том, что ты делала — ты исцелила достаточно людей за год, чтобы заслужить репутацию.

Она сцепила пальцы, чтобы скрыть их дрожь. Она будет теперь осторожнее. Зайдет дальше и потом покормит дракона.

— Я никого не исцеляю.

Он не слышал ее.

— Дракон как-то с этим связан, видимо. Ты… тебя прокляли?

Мысль не пугала его, или он уже знал ответ.

— Не совсем.

Он вздохнул, сложил углы скатерти к центру поверх оставшейся еды, и та пропала под тканью.

— Я пытался догнать тебя, говорил с семьями после тебя. Я хочу знать, как ты это делаешь.

Она хотела спросить, зачем, но годы одиночества и молчания сделали ее осторожной. Даже с Рензо.

Он убрал ткань в сумку, пошел в лес за хворостом.

— Я хочу помочь, как и сказал. И все. Я видел, как ты избегаешь еды жителей деревни, и понял, — он замолчал, собирая дерево. — Я ни с кем не делился своей тайной, а ты ходила из города в город, рискуя собой и свободой, чтобы помочь людям. Честно говоря, мне стыдно, и моей семье было бы стыдно, будь она у меня до сих пор. Я хочу быть частью того, что ты делаешь, Марисоль. Ты — герой, как король-солдат.

— Что? Нет. Я…

Он опустился у груды хвороста и за минуты развел огонь. Сухие прутья трещали, заполняя тишину.

— Что ты? Исцеляешь детей с неизлечимыми болезнями?

— Я говорила, что никого не исцеляю.

— Тогда объясни, — он устроился на земле, бросил ветку в огонь. Искры плясали в воздухе, создавая подобие фейерверков. — Пожалуйста?

Она села у костра, бросала в него мелкие прутья. А потом глубоко вдохнула и начала:

— Я помню запах сладкого базилика, который рос у дома колдуна. Болезнь настигла меня через пару лет после того, как ты ушел, и мама перепробовала все, чтобы исцелить меня, продала все. Он был сам близок к концу, один из редких, которых не изменила сила. Оставшимися силами он дал мне больше времени, отогнал болезнь, которая пожирала меня изнутри, заключил ее в облике дракона на моей коже, вроде татуировки, — она еще раз глубоко вдохнула. — Это постоянное напоминание, что мне нужно радоваться каждому дню.

— Татуировка — напоминание?

— Да. И базилик, — она вытащила маленький букетик сухих листьев из кармана, выцветшая голубая лента осталась от изначального букета. Она закрыла глаза, поднесла листья к носу и представила улыбку матери.

— Дракон исцеляет детей?

— Наверное, — она убрала букет на дно кармана и бросила немного травы в огонь. — Он не был таким большим сначала. Годами он спал, перебирался с одной руки на другую, сворачивался у шеи, бескрылый, не больше вороны. Он не просыпался до лета, когда я попросила еды у сына фермера, который страдал от той же болезни, что и я. Стоило нашим пальцам соприкоснуться, и я поняла, что сделал дракон. Он растет на пару дюймов каждый раз, но почти не становится шире.