Г Л А В А XVIII

Василий Никифорович Майоров принял автоматно-токарный цех от бывшего механика, уходящего на дневную учебу, в воскресенье. Конец месяца, наверстывали план, потому и работали в выходной.

После инструментального, относительно тихого цеха здесь нужна была привычка, хотя механик, закрывшись в своей стеклянной конторке, имел весьма сносные условия. Но на первых порах Василий не собирался засиживаться на месте.

Как ни отрадно было у него на душе: в работе повышение, с женой наладилось, Ленечка чувствует себя уже лучше, — и все же к концу рабочего дня его словно зажала в тиски тоска по родному инструментальному цеху, где был знаком каждый уголок и почти каждый рабочий знал его и уважал.

Позвонила Настя из редакции, спросила, как дела.

— Вживаюсь! — ответил он и приободрился. Конечно, вживается, а дальше все пойдет без ненужных эмоций.

Начальник его нового цеха, Донат Александрович, мало сказать, был знаком Василию по заседаниям парткома и другим заводским мероприятиям, но доводился с некоторых пор даже чуть сродни. Его вечно ругали за недовыполнение плана, к чему все уже, и он сам в том числе, привыкли, но держался он не робко, умел постоять за себя. Это нравилось в нем Василию, вселяло надежду, что с таким начальником можно будет работать смело, всегда рассчитывая на поддержку.

Запастись обещанием руководства — дело хорошее, но без собственной разворотливости, как считал Василий, едва ли сдвинешь воз. Вот почему первый месяц конторка механика почти пустовала, и понапрасну надрывался в ней телефон. Василий был неуловим, проводя большую часть времени у ремонтников.

— Братцы! — взывал он к слесарям, — простите за прямоту, однако на вас не всегда можно положиться... Давайте договоримся, братцы, — без халтурки, на рабочую совесть!

— Напрасно цепляешься, у нас в ажуре, — отстаивали свою честь ремонтники.

Тогда Василий не поленился собственноручно разобрать при них станок и наглядно продемонстрировать «ажур»: где гайка недовинчена, а где и вовсе без прокладки, — прижал братцев, пообещав пока не выносить сор из избы.

Затем он постарался избежать бесхозности в ремонте, требуя поименный список слесарей всех смен. Такое правило не являлось для ремонтников новшеством, но, к сожалению, давно не выполнялось ими.

А вскоре Василий взялся за перо, — написал в многотиражку статью, в которой ставил вопрос о гарантии ремонта станков на определенный жесткий срок. «Я подчеркиваю — жесткий!» — писал он.

Статья шла по производственному отделу, и Настя напечатала ее в порядке дискуссии.

Братцы-ремонтники стали относиться с опаской к своему клиенту, а их начальник на совещании у директора выразил механику нечто вроде благодарности за помощь в его работе.

— А вы без шуточек! — сердито одернул начальника цеха директор. — Давно бы вам следовало подтянуть своих кустарей-одиночек.

Не полагаясь на одни свои знания, приобретаемые в техникуме, Василий стал постоянным читателем обширной технической заводской библиотеки, где всегда можно было достать любые новинки и которую, будь он директором, обязал бы посещать весь технический персонал. Он не жаловался на недостаток времени, а ужимал его как мог, не расставаясь с журналами по пути на завод и обратно.

На работу он уезжал к восьми пятнадцати, раньше жены. В десятом часу, направляясь за материалом в цехи, Настя завела обыкновение забегать к мужу, посмотреть, что делается у него.

Василий поджидал ее в конторке, озабоченный, оживленный, в коричневой куртке на «молниях», затем вел по цеху.

Побывав как-то с делегацией инженеров и механиков у своих соседей-автозаводцев, Василий уехал от них с твердым намерением сделать то же самое, что сделали они: ввести в цехе кассетный метод перевозки и хранения деталей.

По предварительным подсчетам Василия выходило, что простои из-за отсутствия поковок могут сократиться при таком методе до пяти процентов, а вместо сорока четырех транспортных рабочих в цехе потребуется всего двенадцать водителей электропогрузчиков.

Начальник цеха, выслушав механика, захотел сам съездить к автозаводцам, взглянуть, как там у них, на что Василий ответил ему просьбой сделать это побыстрее, не тянуть. На следующий день после визита к соседям начальник цеха связался с конструкторским бюро завода по поводу чертежей на кассеты: звонил туда много раз, ходил, писал необходимые бумаги.

— А вам, Василий Никифорович, как получим чертежи, я поручаю контроль за изготовлением кассет в механомонтажном цехе. Пробивайте там, торопите. Вы умеете!

Василию в мыслях уже виделись ровные ряды станков, просматривающиеся от одного конца цеха до другого, — хоть беги по дорожке с закрытыми глазами, ни на что не наткнешься! В цехе ничего лишнего: светло, просторно. При таких условиях и работается человеку лучше, и дышать легче. Созданный Василием в воображении цех настолько завладел им, что он каждый раз стал испытывать чувство, похожее на разочарование, когда спускался в теперешний, с загроможденными проходами и снующими по ним электрокарами.

В ожидании перемен он и жену временно перестал приглашать к себе. Зная все неотложные нужды Василия в цехе, Настя часто спрашивала у него, делают ли кассеты.

— Да, приступили. Первую партию скоро сдадут.

— Представляю, Вася, сколько будет у тебя последователей на заводе!

— И не говори. То ли равнодушие, то ли слепота иногда заедают нас. Давно бы пора...

Через три недели первая партия кассет была готова. Их хватило всего на один участок полуавтоматов, где особенно часто случались простои из-за недостатка поковок. Механик цеха принял решение обеспечить кассетами в первую очередь именно этот участок, который возглавлял его старый знакомый, мастер Выборнов. Рано облысевший, в очках, мастер был очень подвижен, сыпал шутками и станочниц на отделение подбирал бойких, спорых на работу.

О наладчиках говорить не приходилось: Выборнов сам доводил их до высшей кондиции, учил, не жалея сил, передавал свой опыт.

Отделение мастера Выборнова, несмотря на вынужденные иногда простои станков, не сходило с доски Почета. Внедрение кассетного метода доставки поковок на его участке он считал большой честью для себя.

Едва Василий отпер свою конторку, как к нему подошел Выборнов, поздоровался, спросил, находясь в явно приподнятом настроении:

— Начнем, Василий Никифорович?

— Начнем, я распоряжусь сейчас.

Мастер торжественно пожал механику руку:

— От меня лично и от всего отделения — благодарим! — и добавил: — Ну, отныне мы заживем в чистоте и порядке.

Василий по-хозяйски прошелся по цеху, вглядываясь в каждую пару станков, завернул к кое-кому из станочниц, спросил, как работается при кассетах.

— Забота о поковках с плеч долой, знай себе точи, — отвечали работницы. — Теперь у нас и выработка повысится, дело стоящее!

На участке прессов и шлифовальных станков Василий невольно ускорил шаг. Работали тут одни женщины, и как правило пожилые. Особой квалификации от них не требовалось: ставь под пресс кольцо — вынимай. На шлифовальных несколько посложнее. За день-деньской накланяешься изрядно: ящик с кольцами на полу, станина на уровне груди. Нагнись — выпрямись, а норма обработки пятнадцать тысяч колец за смену.

— Трудно? — спросил он как-то у одной станочницы.

— Еще бы! Покланяйся-ка сам целую смену. Поясница-то не железная...

— Повремените, мамаша, придумаем что-нибудь, — пообещал ей тогда Василий.

И вот она окликнула его сегодня:

— Товарищ механик, минуточку... Ну как, есть у нас надежда на облегчение труда? Про вас в цехе хорошо говорят, вы все можете... — докончила она, искательно глядя Василию в глаза.

— Ну, до всего еще далеко! — смущенно возразил Василий, останавливаясь около пресса. — Знаете что, дайте-ка мне поработать за вас, присмотреться...

— С удовольствием. Только вам не мешало бы халат надеть, — и она вытащила из тумбочки халат своей сменщицы.

Василий покорно облачился в него и, к удивлению станочниц на прессах, проработал до обеденного перерыва.

— Ну как, ничем не осенило вас? — с усмешкой поинтересовалась одна из женщин, что была помоложе.

— Пока ничем, но обязательно осенит! — весело отвечал Василий, вытирая ветошью руки.

В конторке он присел за стол, съел приготовленные теткой Акулиной бутерброды с колбасой, запил газировкой из графина.

С этими трудоемкими, изнуряющими прессами ему уже было ясно одно: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе! Пусть не станочницы наклоняются к кольцам, а кольца сами поднимаются к ним! Кольца должны подниматься прямо с ящиком, в котором лежат. Опорожнится один ящик, станочник при помощи нажатия кнопки или рукоятки, что ли, поднимает другой — наполненный.

Придвинув к себе лист расчетной карты, Василий на обратной стороне ее набросал приблизительный чертеж подъемника.

Разумеется, не лишним будет сделать сначала небольшой макет из жести, а изготовить его поручить пожилому неразговорчивому слесарю, имеющему обыкновение всегда отнекиваться поначалу: то невозможно сделать, другое... Поворчав изрядно, он все-таки включался в работу и делал ее виртуозно.