Внутренне холодея вся, Настя поспешила протянуть Ивлеву руку.

— Всего хорошего, Володя, — промолвила она слегка дрогнувшим голосом. Он был вправе не подать ей руку или попросту отчитать, как легкомысленную девчонку.

Он не сделал ни того, ни другого, вероятно, потому, что она виновато смотрела ему в глаза. И в этот миг обоюдного смущения Ивлев с расстановкой мягко проговорил в ответ:

— Всего наилучшего тебе, Настенька! — и, не удостоив Коптева взглядом, быстро исчез в толпе.

Федор с Настей прошли несколько шагов в молчании, испытывая неловкость. Коптев злился про себя на Ивлева, что тот разыграл перед девушкой «благородного рыцаря» и, чего доброго, оставил о себе хорошее впечатление. Лично он в подобной ситуации вел бы себя иначе. Да и не такой уж тихоня этот Володька!

Коптев внимательно посмотрел на Настю, как бы удостоверяясь, настолько ли она красива, чтобы два парня соперничали из-за нее.

На разглядывание Федора Настя отвечала спокойным открытым взглядом, в котором ему почудилось сознание собственной неотразимости.

Он отвел глаза.

Когда они проходили по скверу около Большого театра, неожиданно повалили белые крупные хлопья, будто кто-то неведомый вдруг стал осыпать их с неба диковинными снежными цветами. Они остановились, присели на скамейку. Не долго раздумывая, Федор положил руку на плечи девушки, слегка притянул к себе.

— Не холодно? — как бы маскируя свое объятие, спросил он.

Настя отвечала односложным «нет» и в доказательство сняла перчатку, выставила ладонь под снег.

— Что, что ты, еще простудишься! — встревожился Федор и сам стал надевать Насте перчатку.

Потом он вновь обнял ее.

— Пусти. Вон, кажется, идет кто-то! — запротестовала Настя.

Федор послушно разжал объятия только для того, чтобы взять ее лицо в свои теплые ладони, близко заглянуть в глаза. Его мучило желание поцеловать Настю, но в самом деле кто-то шел по скверу. Он слегка отстранился от девушки и вдруг громко захохотал. Недоумевая, Настя посмотрела на него со скрытой досадой. Он не унимался, и она уже готова была вспылить, как Коптев оборвал смех.

— Благодарю прохожего, удержавшего меня от преступления, — тягучим голосом заговорил он. — Ведь тебя поцеловать-то не сразу отважишься, девчонку в шестнадцать лет. — И сделав паузу, щуря в усмешке глаза, закончил, покачивая головой: — Однако очаровывать парней ты куда как мастерица!

Вспыхнув от смущения и в то же время польщенная, теперь рассмеялась Настя своим переливчатым смехом. Не произнося ни слова, она поднялась со скамейки: снег кончился, стало как будто холоднее, пора было отправляться дальше.

Часы над сквером показывали без десяти двенадцать, торопливо проходили по Театральной площади редкие прохожие.

Завидев отъезжавшую от «Метрополя» машину, Коптев поднял руку. Машина остановилась, и они сели.

— Скажи правду, я не испортил тебе сегодня вечер, уведя от Володьки? — поворачиваясь к Насте, вкрадчиво спросил ее Коптев, сам удивляясь, почему это так его встревожило.

Поглядывая по сторонам на притихший город, Настя затаенно помалкивала: нет уж, лучше без откровенности, чтобы потом не раскаяться в ней! А вообще-то у нее сегодня удивительный вечер: первый раз в жизни была в театре с парнем, первый раз слушала оперу и теперь вот первый раз едет в машине по Москве. Будет завтра о чем рассказать Клаве!

Не дожидаясь ответа, Федор наградил себя тем, что взял Настину руку в свою. И она не отняла ее.